Глава первая. Прощание с Севером
Лиса была твёрдой, как железо. Прежде, чем снимать с неё шкуру, надо было разморозить. А нужно ли этим заниматься? Но лиса была последней добычей деда…
Нина втащила тело зверя в прихожую и оставила лежать на целлофане. Запахло кровью и мокрой шерстью. Она терпеть не могла, когда зимой дед свежевал зверей в доме. Летом он делал это под навесом. Тощий, сутулый, с железными зубами, дед Акай сосредоточенно орудовал ножом или цепкими окровавленными пальцами, повторяя Нине:
– И ты так жить будешь. Муж твой будет охотиться, а ты шкуры снимать. Учись.
– Не решай за меня! Сейчас другое время!
Нина, высокая, белолицая, с жарким румянцем на высоких скулах, гневно сверкала карими глазами. Не нужен ей охотник, она лучше вообще замуж не выйдет. Уедет с Таймыра на материк к родителям.
– Женился мой сын на русской, и всё наперекосяк пошло. – Досадовал дед. – Когда лайка приносит щенят от волка, никогда не знаешь, какими вырастут. Бывает, добрый пёс и в упряжке ходит, а бывает, совсем никчёмный.
– Тебе главное, чтобы в упряжке ходил. Запрячь и поехать. С людьми такой подход не прокатит. Ты и сам, дедушка, не совсем нганасан, говорил же, что твоя мама родом из эвенков.
– Это другое. Она дочь тундры.
– Значит, я и русская, и нганасанка, и эвенкийка. Интересно!
– Глупо рассуждаешь. Выбирай себе одно племя и ступай его дорогой, а не вертись, как флюгер. – Ворчал Акай.
Жестяным флюгером в виде птички был украшен заброшенный домик неподалёку. При малейшем ветерке эта никчёмная вещь дребезжала на всю округу. А дед любил, когда звучит природа – голоса зверей и птиц, дождь или вьюга.
– Мать-земля говорит. Мать-вода говорит. – С улыбкой пояснял он. Ещё были Мать-лёд, Мать-огонь, Мать-дерево. Они породили всех живых существ и растения.
Дед был шаманом. Но к тому времени, как десятилетнюю Нину привезли к нему, люди утратили веру в духов, и к шаману редко обращались за помощью. Как-то пришла сотрудница местного клуба, предложила деду выступать для редких туристов и журналистов. Дед резко отказался – говорить с духами не забава.
Он сожалел, что его сын, единственный, поздний, уехал и не хочет продолжать род шаманов, сокрушался, что нет внуков, только внучка. Но в последние годы решил, что если выбора нет – шаманкой станет Нина. Он объявил ей своё решение так, словно иного выбора не было и стал называть Нину Нягэ, нганасанским именем. Бабушка осторожно выражала сомнение, что девочка сможет шаманить. У нганасан такое не принято.
– Я говорил с духами, они согласились, – заявил дед.
Её мать и отец познакомились в Дудинке, куда мать приехала работать в представительство газовой компании. Как нашли друг друга бухгалтерша из центральной России и строитель с Крайнего Севера? Общага сблизила, где оба были вынуждены жить. Отец Нины был парнем симпатичным, высоким, в отличие от коротышки деда. А мать – миловидной блондинкой. Долго она на Севере не выдержала. Когда родилась Нина, молодые уехали в Рязань. Там у отца начались проблемы. Он стал попивать, не мог удержаться на хорошей работе. Мать, наоборот, устроилась в элитную фирму и стала относиться к мужу пренебрежительно. К тому же жилплощадь принадлежала ей. Когда отец узнал о романе жены с коллегой, разразился скандал.
Родители развелись, когда Нине исполнилось десять лет, мать вышла замуж снова, забеременела и отослала дочь к родителям первого мужа, якобы на время. Дед и бабушка жили в одном из посёлков Таймырского Долгано-Ненецкого района.
Теперь Нина думает: чтобы я глаза не мозолила её хахалю. Прошло несколько лет, а родители только деньги присылали иногда, словно откупались. Потом и деньги перетали приходить. Отец Нины снимает комнату в дальнем Подмосковье, сменил несколько работ, теперь лесник. Иногда звонит Нине и жалобно убеждает, что помнит о ней, что как только купит дом, заберёт её.
По малолетству Нину всё устраивало – дед водил её с собой на охоту, бабушка учила рукоделию. С местными подростками девочка ходила за ягодами, на рыбалку, зимой каталась на лыжах. Но потом открыла для себя интернет и уже не отрывалась от смартфона, читала и смотрела всё подряд. Серым казался ей теперь посёлок, а чего хотелось, и сама не знала. Сейчас ей восемнадцать, она не хочет учиться в Дудинке на оленевода, швею или бухгалтера – а куда ещё поступать здесь – и обижается на судьбу. В Рязани Нина жила бы иначе. Она точно не знает, как, но точно веселей.
– Зачем учиться? Замуж пора. – Рассуждал дед. – Есть на примете хороший человек, летом кочует со стадом, а зимой живёт в посёлке, стадо держит в загоне, ходит на охоту.
Он расписывал, как она будет зимой присматривать за оленями, кормить их смесью ягеля и сена. А летом ягоды и грибы собирать в тундре.
Издалека дед показал Нине её суженого – невзрачный мужичок в потёртой куртке и спортивных штанах. Идёт с ружьём за плечами, ругается на лайку, которая скачет вокруг. Нина их узнала – Матвей, которому почти сорок, и его вороватый пёс. Она взвыла от возмущения:
– Ни за что! Лучше сбегу в тундру.
– Мне духи подскажут, где ты прячешься. – Заявил дед.
Нина не раз слышала от бабушки:
– Ты деду не перечь. Он сильный шаман. Я не хотела за него замуж идти, но родители заставили, боялись отказать. Ему уже полвека было.
Нине казалось смешным, что кто-то мог опасаться её маленького сутулого деда. Вот что делают с людьми суеверия. Когда Нина только приехала на Таймыр, к деду приходили гости – два старика. Он приказывал бабушке с десятилетней внучкой закрыться в дальней комнате и не мешать мужскому разговору. Тогда глухо гудели бубны, слышались пение и хриплые выкрики. Не иначе камлали все трое. Но потом стал приходить один гость, а вскоре и он перестал появляться. Наверное, умерли дедовы друзья. А потом преставилась бабушка. Нина хорошо готовила, хозяйничала в доме по уму. Но говорить ей с дедом было не о чем. Тогда Акай и начал общаться с Николаем, пожилым рабочим, из тех, что строили в посёлке дома для сотрудников нефтегазовой кампании.
– Может, о Сане хотел всё выведать? – гадала Нина. – Нет, от одиночества.
– Это русские нас нганасанами назвали. А мы себя зовём «ня», что означает – «друг». – Пояснял дед. – Жизнь в наших крах такая, что непременно нужно друг другу помогать, друг на друга надеяться. Сегодня каждый сам за себя. А разве стало легче жить?
Русский сварщик Саня познакомился с Ниной в ДК. Она с подругами готовила выставку рукоделия, Саня вломился к ним, подхмельком и весёлый, с кудрями, которые выбивались на лоб из-под шапки. Завязал шутливый разговор, с любопытством, в упор разглядывая каждую. Он подождал, когда девушки закончат раскладывать на столах вышивки бисером, аппликации из лоскутков меха, поделки, вырезанные из кости, а потом пошёл провожать Нину. Она была не против. Саня сразу заявил, что увезёт такую красивую девчонку на Кубань.
