Предисловие. Обращение в русалию
Флюгер в виде совы на крыше дома повернулся, будто от порыва ветра. Послышалось тихое уханье, предупреждающее о приближении незваного гостя. А затем дверь тихонько заскрипела, и в комнату тенью, едва различимой при скудном свете лампы, проскользнула молодая женщина. Старуха, сидевшая в задумчивости у окна на грубо сколоченной из деревянных брусьев лавке, подняла голову. Ее нос, длинный и чуть крючковатый, задвигался, словно она, как дикий зверь, принюхивалась к запаху, не доверяя своим подслеповатым старческим глазам. Внезапно она побледнела от гнева. Пергаментная кожа, туго обтягивавшая впалые щеки и резкие скулы старухи, стала еще серее.
– Зачем пришла? – грубо спросила она. – Что надо от меня?
Но молодую женщину не смутил этот недружелюбный прием. Она рассмеялась, и дракончик, вытатуированный на ее шее, задвигался, словно намереваясь юркнуть в ложбинку между грудей, куда он обычно с любопытством заглядывал.
– Вопрос не в том, что мне надо от тебя, бабка Ядвига, – произнесла она насмешливо. – А в том, что тебе надо от меня. И, главное, что ты готова отдать, чтобы получить это.
– Мне от тебя? – изумленно спросила старуха. – Да ты, видно, с ума сошла, девка!
– Ошибаешься, бабка Ядвига, – сказала гостья, присаживаясь на другой конец лавки. – А о сыне своем забыла? Михайло полностью в моей власти. Неужели не хочешь получить его обратно? Он ведь тебе дороже жизни. Что будешь делать, если я увезу его с собой в город? Выть от тоски на луну ночами? Или повесишься на сухой осине у своего дома?
– Прокляну тебя, – тусклым голосом произнесла старуха. – И кожа твоя покроется коростой и гнойными язвами, волосы выпадут, а глаза закроют бельма. И будешь ты…
– Жить-поживать, да добра наживать, – рассмеялась молодая женщина. – Чихать я хотела на твои проклятия, бабка Ядвига. Я сглаза не боюсь. Давай лучше поговорим о цене, которую ты готова заплатить за своего сына. А нет – так я пошла. И тогда уж пеняй на себя.
– Не выйдет у тебя ничего. Не поедет Михайло в город. Боится его пуще огня.
Ее собеседница усмехнулась.
– Скажу, что ношу его дитя под сердцем – на крыльях полетит.
– Правда что ли? – голос старухи предательски дрогнул. – Али брешешь?
– А это не важно. Что было, то было, а что будет – время покажет.
Гостья встала с лавки, словно и в самом деле собралась уходить. Но старуха остановила ее взмахом костлявой руки.
– Что хочешь? – спросила она. – Назови свою цену.
– Вот это другое дело, – усмехнулась молодая женщина. И, не сдержавшись, воскликнула: – Секрет молодости и красоты!
– Дурман-травы нанюхалась, девка? – сурово спросила бабка Ядвига. – Если бы я его ведала, разве сама была бы такой старой да страшной? Или не зрят меня бесстыжие твои очи?
– Зрят, бабка Ядвига, – невозмутимо ответила та. – Да только не раз слышала я от разных людей, что возраст твой невозможно определить. А еще ты способна в мгновение ока преображаться. Только что была уродливой старухой – и вдруг стала писаной красавицей. Сдается мне, ты и живешь на отшибе, вдали от всех, только затем, чтобы никто не прознал про это. Но от людей ничего не скроешь, бабка Ядвига.
– Глупцы твои люди, – спокойно сказала старуха. – И ты тоже глупа, если поверила досужим сплетням.
– Можешь говорить что угодно, – возразила гостья. – Но моя цена тебе известна. Меняю твой секрет молодости и красоты на Михайло. И если я сейчас уйду из твоего дома, не получив того, что хочу, то простись навеки со своим сыном. Утром я уеду в город. И он со мной. Так что ты решишь?
Какое-то время она, скрывая нетерпение, ждала ответа. Но старуха молчала, низко опустив голову, будто боясь поднять глаза, которые могли выдать ее мысли.
– Нет так нет, – сказала женщина. И даже сделала шаг к двери.
Но у самого порога ее остановил властный голос.
– Подожди! Оглянись.
Та оглянулась и радостно вскрикнула. Старухи не было. На лавке сидела красивая молодая женщина с соблазнительным телом. И это не могли скрыть ни полу-облезлая шубейка мехом наружу, наброшенная поверх мешковатого платья из темной ткани, ни черный платок, наброшенный на голову.
Но иллюзия продлилась недолго. Бабка Ядвига поднялась с лавки и снова превратилась в уродливую морщинистую старуху с выпуклыми темными венами на натруженных руках.
– Я открою тебе свой секрет, – сказала она. – Ты сможешь быть молодой и красивой в глазах любого мужчины, как только пожелаешь. Только скажи мне, зачем тебе это? Почему ты не потребовала денег, на которые могла бы приобрести все, что захочешь?
– Потому что деньги – это пыль, их развеет ветром времени. А твой секрет – капитал, которого не растратишь, – усмехнулась ее собеседница. – Владея им, я всегда буду иметь власть над мужчинами, сколько бы лет мне ни было. А это и деньги, и могущество, и прочие радости жизни, без которых эта самая жизнь превращается в унылое прозябание. Впрочем, тебе этого не понять, бабка Ядвига. Иначе ты не заточила бы себя в этой глуши.
– И тебе меня не понять, – сказала старуха. – Даже не пытайся.
– Не буду, – улыбнулась молодая женщина. – Говоря по правде, твоя судьба, бабка Ядвига, мне безразлична. Лучше скажи, когда ты поделишься со мной своей тайной? Как ты понимаешь, долго ждать я не намерена. Обещаниям не верю и вексель в уплату не приму. До утра мы должны покончить с этим делом.
– Необходимо провести обряд посвящения, – сказала бабка Ядвига. – Но в своем доме я этого сделать не смогу. Придется идти на Зачатьевское озеро.
– Так пошли, – нетерпеливо воскликнула молодая женщина. – Меньше слов, бабка Ядвига, больше дел. – Ее голос стал угрожающим: – Да смотри, не вздумай выкинуть какой-нибудь фортель, не то пожалеешь!
– Договор есть договор, – сурово произнесла старуха. – Ты мне сына, я тебе то, что ты пожелала. Иди за мной.
Они вышли из дома. Луна, терявшаяся среди облаков, едва освещала им путь. Но бабка Ядвига знала его слишком хорошо, чтобы сбиться с тропинки, которая, извиваясь, пролегала между деревьев. Вскоре заросли неожиданно расступились, и они вышли к небольшому озеру, затерянному в лесу. Его гладь была неподвижна и черна, как смола. Было тихо, ни единого порыва ветерка, ни шелеста листвы, ни треска ветвей, ни звуков ночных птиц или криков диких зверей. Будто время остановилось, и с ним замерло все живое и сущее.
Они подошли к лежавшему на берегу громадному валуну, одним боком утонувшему в озере. Бабка Ядвига велела:
– Обнажись.
– То есть? – не поняла ее молодая женщина.
– Раздевайся догола, – пояснила старуха. – Одежду сложи на землю.
– А это обязательно? – с сомнением спросила ее спутница.
– Обряд есть обряд. Не пытайся изменить его, иначе ничего не выйдет.
