ГЛАВА 6 - На грани
Федька бегом вернулся к поджидающему его на льду Оки обозу.
- Мужики, придется вам без меня домой добираться. Я пока здесь останусь.
- Как так? Почему? – Егор был явно огорошен, а Сёмка от неожиданности открыл рот да так и замер.
Федька слегка замялся.
- Боярин тяжело заболел, - сказал он. – Я помогу Аксинье, чем смогу, а потом как-нибудь доберусь до дому. Вы пока делайте все как договаривались, но без особого фанатизма. Неизвестно, как оно теперь повернется. Вот так, - Федька тяжело вздохнул. – Ну, давайте.
Обоз тронулся. Федька проводил его взглядом и повернулся к Аксинье.
- Пойдем, - сказал он. – Но ты зря на меня надеешься. Я ведь в этом деле полный лопух.
- А мне больше не на кого надеяться, - торопливо говорила Аксинья, пока ее сопровождение немного поотстало. – Я уже все перепробовала, а батюшке только хуже час от часу.
- А что случилось-то? – это уже наставник заинтересовался, а ведь раньше сразу заявил, что он в лекарском деле полный ноль или где-то очень рядом.
- Простыл батюшка, - сказала Аксинья. – В тот же день как вас проводили. К ночи уже горел весь. На следующий день появился кашель. Потом лихорадка. Я сразу послала за княжеским лекарем, молебен заказала «во здравие». Лекарь-то у князя немчин. Так он пришел, покрутился, послушал, понюхал, да и удалился. А через несколько часов прислал какое-то снадобье с указанием принимать по чашке перед едой.
- Грипп, - сказал наставник и сам себе ответил. – Да нет. Откуда?
- А какая там еда, - продолжала между тем Аксинья. – Когда батюшка уже на следующий день стал от нее отказываться.
Федька глянул на ее осунувшееся большеглазое лицо с печально опущенными уголками губ, и ему стало остро жаль бедную девочку.
- А нет ли у вас, - спросил он хрипло и откашлялся. – Нет ли у вас где-нибудь поблизости известной знахарки или ведуньи?
Наставник, который, собственно, этот вопрос и задал, замер в ожидании.
- В городе вроде нет, - с сомнением ответила Аксинья. – Но я на следующий же день после визита этого лекаря, - тут она слегка поморщилась, - отправила гонца на санях в нашу вотчину. Это ниже по Оке, - уточнила она. Вот там недалеко точно жила бабка-знахарка. Она еще, говорят, отца от ран лечила. Правда, уже года три прошло. А она и тогда была старая…
Аксинья беспомощно огляделась.
- Не едет что-то мой гонец.
- Идите быстрее, - зашипел наставник, словно боялся, что его могут услышать. – Надо хотя бы посмотреть. Если это просто простуда, постараемся и без знахарки управиться. Ну а если пневмония… Боюсь, что тут и знахарка окажется бессильной. Эх, пенициллин бы, - добавил он непонятное слово.
Когда они вошли во двор, у Федьки создалось впечатление, что подворье словно вымерло. Люди, конечно, попадались, но вели они себя тихо и при виде проходящей Аксиньи как будто впадали в столбняк и только глаза поворачивались вслед. Федька пару раз даже оглянулся. Нет, все точно – стоят. На крыльце их встретил Никодим и, косясь на Федьку, что-то прошептал Аксинье на ухо. Аксинья вздохнула.
- Поди, Федя, подожди меня в столовой палате. Я сейчас, - и она ушла за Никодимом.
Федька спокойно, не обращая внимания на шастающих в темных переходах служанок, поднялся на второй этаж. Столовая была пуста и только в дальних дверях кто-то мелькнул. Федька не разобрал, кто.
Аксинья явилась минут через пятнадцать уже без шубки и платка.
- Боярин Пров приходил, справлялся о здоровье, - словно бы извиняясь, сказала она. – Ну что, пойдем к батюшке?
- Мне бы руки помыть, - неуверенно сказал Федька, даже не пытаясь понять, зачем это понадобилось наставнику. – И, желательно, с мылом.
Аксинья мгновение смотрела на него недоуменно, потом кивнула и сказала:
- Пойдем.
В маленькой спаленке, где лежал боярин, потрескивающая лампадка почти не давала света. В спертом воздухе смешивались густой запах ладана, вонь горелого деревянного масла и немытого тела. Федька чуть не задохнулся, войдя, а наставник просто пришел в ужас. В углу, едва заметный на фоне стены, весь в черном что-то бормотал поп. Федька повернулся к вошедшей следом Аксинье.
- Окно освободить! Помещение проветрить! Этого, - он показал на попа. – Удалить!
Вообще-то Федька думал по-другому, но наставник твердо взял бразды правления в свои руки. И Федьке осталось только смотреть, как это у Аксиньи получится. Надо сказать, что у нее получилось. Федька только диву давался. Девушка даже голоса не повысила. Откуда ни возьмись, появились четверо слуг, отлетела в сторону тяжелая завеса, в комнате сразу стало светло. С треском открылась рама, и резкий сквозняк моментально выдул все запахи. А подхваченный под руки поп даже рот открыть не успел.
Окно и двери снова закрыли, как только в комнате стало зябко. Но воздух быстро прогрелся и Федька, внутренне трясясь от страха, подошел к лежащему боярину. Наставник накручивал: «Смелее, смелее». Но Федька ничего не мог с собой поделать. Наконец, после того как наставник презрительно заявил: «Ты не мужик», Федька решился. Он положил ладонь на лоб больного и почти сразу ее отдернул. Лоб боярина пылал в буквальном смысле.
- Ага, - сказал наставник. – Температура точно за сорок.
Боярин внезапно открыл тусклые глаза и прошелестел:
- А, это ты, Федор. Как ты здесь?
Из-за Федькиной спины выдвинулась Аксинья и сказала:
- Это я, батюшка, его позвала.
- Разве он лекарь? – попытался улыбнуться боярин.
- Он всяко лучше княжеского немчина, - твердо ответила Аксинья.
Но боярин уже снова прикрыл глаза и, похоже, ее не слышал.
Потом Федька только озвучивал наставника, который заявил:
- Жаль будет, если помрет. Но вроде мужик здоровый, может и выкарабкается. А мы поспособствуем.
- Итак, уксус в этом доме есть?
Федька откинул одеяло. Наставник даже голос потерял.
- Боже, как он у вас здесь не сопрел! Немедленно свежее белье!
Набежали слуги. Боярина обтерли уксусом, поменяли и постельное и нательное белье. Он вяло шевелился и пытался что-то сказать. А Федька тем временем, прислушиваясь к голосу наставника, требовал сока клюквы, квашеной капусты и толченого чеснока. На кухне готовили настой овса с медом. Все бегали с поручениями. Федька никому спуску не давал. Аксинья едва успевала распоряжаться. И в это время ее от дела оторвал дворовый мальчишка, который, округляя глаза и надувая щеки от осознания важности события, выпалил:
- Боярышня, там это, знахарка приехала!
Следом за ним буквально ворвалась какая-то невысокая тетка в распахнутом тулупе, который волочился за ней по полу, и в нескольких платках. Когда она, нетерпеливо притопывая ногой, размотала платки и сбросила на пол тулуп, взорам окружающих предстала взлохмаченная девчонка лет пятнадцати, зыркавшая на всех исподлобья ярко-зелеными глазищами. В дополнение ко всему прочему, была она ярко-рыжая и веснушчатая.
