Руслан тащил Иннокентия в спортивный зал изо всех сил, но тот упирался, как только мог. Хоть и был он, на первый взгляд, тощий и неказистый, упирался он упорно, словно внутри него сопротивлялась какая-то жила, наделённая скрытой силой.
– Нет! – верещал Кеша. – Я же сказал, что не хочу!
Он говорил это таким плаксивым голосом, что прохожие на улице просто шарахались от этой парочки и осматривали её с брезгливостью. Иннокентий в голубой рубашке, заправленной в обтягивающие синие джинсы, упирался изо всех сил, но Руслан лишь самодовольно ухмылялся и продолжал своё дело.
– Да что ты ко мне пристал! – верещал Кеша, чуть не роняя с носа свои круглые очки. Глаза его блестели от слёз. – Я сказал, что я не хочу!
– У тебя талант! Не верещи, родной!
Руслан всё ж благополучно дотащил Кешу до низкого серого здания с единственной дверью. Чем-то оно напомнило бомбоубежище, и, если бы на фасаде не красовалось рычащее животное рядом с надписью большими буквами «МЕДВЕДЬ», то он бы и принял его за бомбоубежище. Но – нет. Это был зал боевых единоборств, куда его тащил Руслан… Буквально вчера он был ещё тем задирой и лупил очкарика подзатыльниками, но пока очки с него не упали на пол.
Он мигом преобразился, и сразу же вышвырнул Руслана из коридора вместе с двумя его прихвостнями, чуть не переломал им кости… Хотя и Руслан, и его кореша уже давненько занимались единоборствами. Вся их группа будущих юристов смотрела на это с нескрываемым удивлением.
Руслан втолкнул Кешу в зал, и каскад самых разных звуков тут же заполнил его сознание. Лязгало железо – это рослые и крепкие мужики с бугрящейся мускулатурой под блестящей кожей и в пропитанных потом майках тягали тяжёлые штанги, гири и гантели. Они надсадно выдыхали, кряхтели, стонали, но железо не отпускали. С каждым подъёмом их мускулатура всё больше наполнялась кровью.
В углу гремел видавший виды боксёрский мешок. Из него уже сыпались опилки, но огромный толстяк с копной густых волос, голый по пояс, нещадно дубасил его своими кулачищами. Пот с него тёк рекой, и даже волосы на груди у него превратились в мокрую шерсть.
В центре зала стоял серый ринг с провисшими канатами, на котором барахтались двое. Один – с тёмной кожей и в красных штанах, другой – напротив. Его кожа была настолько белой, обсыпанной гроздью веснушек, что смотреть долго было невозможно. На его ногах уже пропитались кровью обычные белые штаны от кимоно, перевязанные коричневым поясом.
Они оба дрались в касках и боксёрских перчатках, только у первого они были красного цвета, а у второго – чёрного. Били они и ногами, и коленями, не только руками. Белокожий атаковал яростнее, частенько проникая в клинч и начиная подключать мощные удары коленями, от которых темнокожего аж подбрасывало, но он по-прежнему стоял в обороне.
Когда же заканчивался вражеский спурт, он сам принимался быстро-быстро за атаку. Сразу с двух рук бил, да так, что ударов и видно не было. Тот, что дрался при веснушках на своей спине, отошёл на два шага назад, сплюнул кровь, едва не выронив капу, а затем рванулся вперёд, элегантно проворачивая свою правую ногу в тазобедренном суставе, поднимая её вверх, как мачту, почти параллельно противнику. Через секунду она обрушилась на голову неприятеля.
Посреди всего этого действа стоял небольшой мужичок, однако, с большим пузом. В синих спортивках и зелёной футболке. На груди у него висел свисток.
«Классический тренер всех этих машин для убийства», – подумал Кеша, когда улыбающийся Руслан тащил его к нему.
Тренер коротко взглянул на них, и опять вернул взгляд на спаррингующих.
– Ты опоздал, Руся, – сказал он. – И это уже не первый раз за месяц. Тебе надоело заниматься? Так иди отсюда, что пришёл. Шатайся по гаражам, жги костры.
Но Руслан будто бы и не замечал этого.
– Игнат Михалыч, – сказал он. – Я Вам отличного бойца нашёл! Для городских соревнований.
Все, кто там был, грянули со смеху. Даже те, кто бился на ринге. А уж толстяк в углу от хохота даже стоять прямо не смог, поэтому ему пришлось обнять грушу, чтобы не упасть.
– Где твои оглоеды? – спросил тренер, ничуть не улыбнувшись. – Стас и Артём? Даже у них больше шансов на этих соревнованиях. А уж у этого задохлика!..
– Я же сказал: не хочу! – чуть не плача, выговорил Кеша. – А ты меня не послушал… Ох, как же я тебя ненавижу!
– Спокойно, дружище, спокойно! – затараторил тот, но отступил назад, поднимая руки. – У тебя всё получится… Для тебя же новая жизнь начинается.
– Я тебя не просил об этом! – проскулил он и направился к выходу.
– Руслан, делай быстро сто отжиманий за свои прогулы, – недовольно скомандовал тренер. – И не обижай больше маленьких. Ты вон какой кабан.
– Да, ему ещё сиську мамкину сосать, какие соревнования, – сказал тот боец на ринге, что был в чёрном шлеме. Он уже успел сплюнуть капу себе в перчатку, поэтому всё сказанное прозвучало отчётливо на весь зал.
Тот с обиженным видом оглянулся, и горькая слеза потекла у него по щеке.
– Нет, нет, ты не можешь просто уйти, – тут же сказал Руслан, подбегая к парню, но не вплотную, а как-то с опаской. – Ты не можешь…
Он резко сдёрнул очки с Кеши, и тот рассеянно стал оглядываться, чуть не плача во весь голос.
– Ухимов! – прогремел тренер. – Прекратить немедленно! Верни парню очки и сопроводи до дома!
– Отдай! Отдай! – заверещал Кеша.
Все опять покатились со смеху. На ринге уже тот, что был в красном шлеме, тоже выплюнув капу, произнёс:
– Он ещё ни хрена и не видит. Крот самый настоящий. Хорошо, что хоть не крыса!
– Отставить! – рявкнул Игнат Михалыч. – Всем прекратить! Дюжинов, Капустин! Продолжайте спарринг, вас никто не останавливал!
Кеша, впрочем, моментально замер, изменившись в лице. Взгляд его тут же прояснился, как-то по-хищному найдя того, кто его оскорбил. Он уверенно пошёл назад к рингу.
– Дюжинов! – грозно крикнул тренер. – Я тебе сказал прекратить базар!
– Что ты сказал? – спросил Кеша совершенно другим голосом, будто постарел на десять лет, и теперь был не студентом. а самым настоящим руководителем.
– Я тебе сказал, чтобы ты домой топал, сынок, – огрызнулся Дюжинов, выговаривая каждое слово. – Иначе потом поедешь с комфортом. На «буханке» с красным крестом.
