Марина
Артем стоял передо мной. Высокий. В дорогом черном костюме. Весь такой красивый. Идеальный во всем. Истинный Король. Он был грозен, опасен и пугающе неотразим. В серых глазах плескалась буря, а зрачки были такими большими, что походили на два сияющих черных бриллианта.
Я застыла. Задержав от страха дыхание, ждала его реакции.
Знала: она последует незамедлительно. После того, что я сказала… После всего, что он слышал…
– Повтори… повтори еще раз! – сказал он тихим ледяным тоном, и земля под ногами пошатнулась.
Сердце в груди замерло, застыло испуганным птенцом в ожидании неминуемой гибели.
Мне потребовалась вся моя выносливость, чтобы побороть приступ дурноты, грозящий самым настоящим обмороком. Сейчас мне просто нельзя быть слабой. Запрещено.
Я сама это начала. Сама затеяла этот разговор. И я обязана довести его до конца!
Открыла рот, но так и не смогла выдавить ни звука.
В два шага, Артем подлетел ко мне и схватил меня за руку. Притянул к себе. Близко. Слишком близко.
Его дыхание полоснуло меня по лицу, обжигая. Терпкий мужской запах окутал невидимым ореолом, подавляя, ломая защитные барьеры. По телу пробежала легкая дрожь.
– Я… – мой голос предательски задрожал, но я больше не могла молчать. Правда рвалась наружу, сил притворяться больше не осталось. Сглотнув от горечи внутри, заставила себя произнести: – Я не Маша… Я не она…
За несколько дней до этого
Марина
Праздник был в самом разгаре.
Танцевальная музыка гудела, возносилась к потолку, и хрустальная люстра медленно покачивалась ей в такт.
В доме было полно гостей. Друзья, подруги, родственники – все пришли поздравить нас с днем рождения.
Двадцать два года!
Даже не верится, что уже так много. Кажется, ещё вчера мы с Машей отмечали восемнадцатилетие. Как же быстро летит время!
– Где твоя сестра? Скоро уже торт принесут. – Бабушка недовольно нахмурилась. – Вечно она опаздывает!
Я закатила глаза и фыркнула от смеха. Всегда найдётся человек, который улучит момент упрекнуть сестру в чем-нибудь. Интересно, почему им всем кажется, что я буду молча слушать нападки на Машу?
– Ладно тебе, бабуль. – Отставив в сторону недопитый бокал шампанского, я ловко подхватила её под руку. – Сегодня наш праздник! Ты же хочешь расстроить меня в мой собственный день рождения?
– Ах ты, подлиза! – Бабушка широко улыбнулась и примирительно похлопала меня по руке. – Что мне с тобой делать? Думаешь, я специально ищу повод, чтобы сравнить вас? И чего ты ее так защищаешь? Не съем я твою сестру! Обедала уже.
Мы обе звонко рассмеялась, и возникшее секундой ранее напряжение вмиг спало.
С самого детства не было дня, чтобы кто-либо из родных не решил заняться нашим с сестрой сравнением.
«Вот, у Марии взгляд более осознанный, а Марина у нас – творческая личность! Жаль, что Маша не такая активная, как вторая. Бедняжка совсем не выделяется среди сверстниц…»
Эти и многие другие реплики взрослых стали для нас чем-то вроде проклятия. Почему всем кажется, что близнецы должны быть во всем похожи друг на друга?! Вам мало абсолютно идентичной внешности? Вы хотите видеть перед собой клонов?!
Ну, разные мы с сестрой! Раз-ны-е! И что с этого? Что плохого в том, что мы не хотим быть жалкими копиями друг друга? Сколько можно пытаться в двух разных людях искать точки соприкосновения? Нет ничего ужасного в том, что мы с Машей не носим одинаковую одежду и не пытаемся копировать поведение и повадки друг друга. Да, возможно, мы с сестрой рушим все стереотипы о близнецах и настырно прём против системы, ломая все устоявшиеся каноны и стереотипы. Но мы такие, какие есть, и нечего пытаться нас переделать!
– Я пойду, поищу её, – подмигнула бабушке и спешно покинула зал. Никто сегодня не испортит мне настроение! Не для этого я так долго ждала сегодняшнего дня, чтобы упустить свой единственный шанс на свободу.
Предвкушение скорой поездки перекрывало все грустные мысли, отметало сомнения. Этим вечером я сообщу родителям о своем решении переехать в Германию: в конце концов, не зря же я столько лет учила язык и откладывала деньги на исполнение мечты!
Спускаясь по широкой дубовой лестнице, не удержалась и присела на широкие перила. Скатилась вниз, не думая о том, что могу помять шелковую юбку дорогущего вечернего платья от именитого дизайнера.
На первом этаже было совсем тихо. Вся прислуга занималась обслуживанием праздничного вечера, так что внизу не было ни души. Только проходя мимо кабинета отца, услышала приглушенный мужской голос. Он звучал совсем тихо, но то, о чем говорил незнакомец, принудило меня остановиться.
Не веря собственным ушам, я подошла ближе и впервые в жизни решила подслушать чужой разговор.
– Мой клиент предлагает вам выход из той ситуации, в которой вы оказались, – произнёс гость отца и откашлялся. – Здесь договор, согласно которому он готов простить ваши долги в обмен на… кхм… одну услугу. Думаю, вас может заинтересовать это условие.
Несколько секунд за стенкой было тихо: видимо, отец изучал содержание документа, который ему предлагали подписать.
Не знаю, почему, но я впервые в жизни почувствовала, как внутренности наливаются страхом. Будто тонкая нить коснулась шеи, оплела её и начала медленно затягиваться, перекрывая доступ кислорода, а сердце испуганно затрепетало в груди.
– Что?! Вы в своём уме?! – гневно закричал папа. Потом послышался скрип половиц (видимо он резко вскочил на ноги) и глухой звук удара. – Я ни за что не соглашусь на такое!
– Я бы всё же посоветовал вам не спешить с ответом, – спокойно возразил гость. Причём сделал это таким тоном, словно речь шла о бизнес-операции. – Иначе вы будете обязаны выплатить весь долг, включая проценты по неустойке, в течение одного месяца. У вас есть такие деньги?
Долг? О каком долге они говорят? У нас ведь не было никаких проблем с деньгами! По крайней мере, папа ничего такого нам не говорил. Конечно, продажи в последнее время немного упали, но в этом же нет ничего ужасного? В стране кризис, и мало кто может позволить себе покупку элитной недвижимости…
Мне не дали продолжить свою мысль. Ответ отца приковал меня к месту и моментально выбил из легких остатки кислорода.
– Вы предлагаете мне продать собственную дочь?! Это же безумие! Я не пойду на такое даже под страхом смерти! Так и передайте своему шефу. Моя дочь не продаётся!
***
– Моя дочь не продаётся, и точка! – Папа замахнулся и изо всех сил стукнул кулаком по столу. – Я найду способ погасить долги, но Машу ему не отдам! Ты сама знаешь: она не перенесёт подобного удара… Сломается…
Каждое его слово врезалось в меня отравленной стрелой и причиняло невыносимую боль. Сердце обливалось кровью от жестокой несправедливости, но я молчала. Слушала голоса родителей и делала вид, будто увлечена узором на странной фарфоровой посуде.
