Посвящается Г-ре В-вой
Когда-то давным-давно, да так давно, что уже и не помню, кто и когда познакомил с ней, незаметно и скромно в мою жизнь вошла одна знакомая незнакомка, то ли хороший товарищ, то ли искренний друг. Нет, это не игра слов, так как за многие годы знакомства я при каждой новой встрече (которые теперь уже случаются все реже, а в настоящее время даже сошли на нет) открываю в ее личности какие-то новые черты. Однако, с другой стороны, при очередном просмотре какого-нибудь голливудского фильма с участием актрисы Энди Мак-Дауэлл она, по-прежнему неведомая восточная красавица, так зримо встает перед глазами, настолько они обе мне кажутся похожими лучистостью взгляда.
Разумеется, не стану называть ее здесь настоящим именем, а скрывать под псевдонимом достойную личность самому не хочется, поэтому приходится повторяться раз за разом «она, она, она»…
Как раз она много годов назад, чуть ли не два десятка лет пролетело с того незабываемого дня, почему-то именно ко мне обратилась со странной просьбой поделиться размышлениями о встречах с татарами. Вдвойне-втройне неожиданно, так как она просто не могла тогда знать, насколько я серьезно подумывал о тяжком писательском труде и что вел многолетние заметки (которых никому не осмеливался показать). Хотя и, как мне теперь кажется, показывал ей свои путевые заметки после заокеанского путешествия. Другие наши знакомые могли разве что чуть покрутить пальцем у виска, если б заикнулся о своих попытках сложить несколько предложений в одно целое.
Не могла знать и том, что насколько тесно в моей жизни переплелись «татарские думы и размышления». Ведь, как ни удивительно, но мне самому не меньшим сюрпризом оказались всплывшие из глубин памяти вроде бы давным-давно забытые детали давних и ближних событий.
Эта ее просьба-предложение затем стала судьбоносной, без особых натяжек, и в моей собственной будущей жизни. Я ведь тогда набросал в одну кучу несколько раздельных баек, не делая разбивок, и не обозначая временных переходов между отдельными частями – просто не задумывался о такой необходимости. Она не стала возвращать материал на доработку, сама разбила на отдельные блоки и дала каждой броское название. Затем разместила цикл баек на своем сайте, и только затем «скинула» получившийся пост для ознакомления самому автору.
Порой малого толчка хватает, чтобы случился переход количества в качества, сорри за технический оборот. В те годы я как раз нащупывал свой собственный стиль, при этом не переставая делать те или иные обрывочные записи. «Вытанцовывалось» не сказать чтобы очень хорошо. До этого случая много раз читал и перечитывал Константина Паустовского, точнее, те его рассказы, которые превращались в уроки писательского мастерства. И особенно запомнился сюжет из его жизни и работы в газете (или в журнале?) в Одессе, когда корректор простой расстановкой запятых и точек по надлежащим местам превратил рыхлый текст в емкий и литой рассказ.
Нет, не скажу, что в мгновение ока или в краткие дни пришло понимание, однако как раз этот «татарский» цикл, родившийся с ее легкой руки, стал отправной точкой в выработке своеобразного стиля. Который еще через десяток лет привел к появлению не одной, и даже не двух полномасштабных книг.
Теперь, с высоты набранного опыта и накопленного непростого жизненного опыта, решил вернуться к началу, пересмотреть те байки, отредактировать и добавить новые наблюдения. Однако очень быстро, лишь только начал писать, байки зажили своей собственной жизнью – и подсказывая, и возражая порой задуманному автором. И теперь, что получится, и получилось ли, решать уже не ему…
А я собираюсь лишь вновь поблагодарить ту девушку «начала пути» за поддержку и дружбу.
И прежде чем перейти непосредственно к байкам, остается лишь добавить широко известную фразу: «все основано на реальных событиях, и с участием реальных персонажей»
Моя первая встреча с татарином состоялась в далеком и по времени, и по дистанции Казахстане. Когда служил в армии в середине восьмидесятых прошлого века, проходя свои обязательные два года жесткой жизненной школы, то в один из дней попал на гаупвахту – командир роты примерного солдатика отправил отдохнуть с недельку. Без всякой иронии: зимой в казарме температура никогда не поднималась выше пяти градусов, а тут еще вечные построения под пронизывающим ветром. Так что поваляться в клетке – по контрасту, там казалось тепло, как в Ташкенте.
В той же камере сидел другой парень. За давностью лет, как-никак свыше двадцати лет пролетело с тех пор, не помню, уже, ни как звали его, ни черт лица. Однако сразу бросилась в глаза его физическая мощь. Из-за тяжести мускулатуры он и сидел, и ходил слегка сгорбившись. Поэтому сразу мелькнула мысль, что синяков не избежать – «дедовщина», она в те годы почти везде в тогдашней армии, особенно в нестроевых частях, свои когти показывала. А убежать-то не получилось бы, по крайней мере, первые несколько дней. Куда, из-под замка?
Зря опасался, так как он оказался земляком из Ашхабада. Вот так обыденно состоялась первая встреча с диссидентом, хотя тогда я и слова такого не знал. Единственное запомнилось, что с его стороны не было попыток навязать свое мнение такому «желторотику» и активному комсомольцу, каким был юнец с самой южной границы Советского Союза. С тех самых пор у меня сохранилось потаенное уважение к чужим, пусть кажущимся крайне странными на первый взгляд, взглядам на жизнь. Лишь бы они были искренними, а не наигранной маской.
Правда, один аспект вошел в память также накрепко: бывают крымские и казанские татары, которые не всегда дружелюбно относятся друг к другу. Помню, мелькнула еще одна мысль (их было так мало тогда в полупустой моей голове, отупевшей от армейских будней, что каждая запоминалась надолго): «И чего не поделили, кровь-то все-таки одна и та же».
Вторая, осознанная, встреча-взаимодействие состоялась много позже. Тогда, летом 1988 года, проходил полевую практику в Бадхызском заповеднике.
