1. Глава 1
Дашка подплывает ко мне с двумя хрустальными бокалами шампанского и заговорщически подмигивает:
— Не кисни.
Платье, вышитое золотым люрексом, обтягивает ее тело и подчеркивает не только большую грудь, что, кажется, вот-вот выскочит из глубокого декольте, но и складки на животе. Я хотела Дашке намекнуть, что она неудачно выбрала наряд для сегодняшнего мероприятия, но побоялась обидеть и испортить ей настроение, а она такая веселая пришла. Да и вряд ли у нее в сумке завалялось другое платье, чтобы она быстренько переоделась в уборной и не смущала коллег грудью и голыми ногами.
— Держи, — с улыбкой на ярко-красных губах протягивает один из бокалов мне, — шампусик просто улет.
Я не люблю корпоративы и большое скопление пьяных и восторженных людей. Мне всегда среди них некомфортно, и я бы предпочла сегодня вечером почитать книгу за чашкой ромашкового чая, а не ждать, когда веселье, которое только началось, подойдет к концу.
В прошлые разы я могла отвертеться от неформальных встреч, корпоративов и поездок под разными предлогами, но сегодня на меня насели и потребовали в строгом порядке явиться и не отрываться от коллектива. В общем, у меня сегодня вечер вынужденного веселья, причина которого — наши риелторы побили новый рекорд в продажах.
Я, конечно, как один из маркетологов, тоже приложила руку к успешному успеху “Золотого метра”, ведь хорошие продажи напрямую зависят от продуманной рекламной кампании, но радости я не чувствую. Я-то сижу на окладе, а не на процентах, как наши риелторы, и зарплата моя никого не впечатлит.
— Молодец, что пришла, — Дашка чокается со мной, — тебе не помешает развеяться.
— Я зверски устала, — делаю глоток и отправляю в рот канапешку с кусочком сыра и зеленой оливкой. — Кто придумал корпоративы посреди недели?
— Известно кто, — Дашка встряхивает выбеленными кудрями и косит взгляд в сторону директора нашего агентства Арсения, который с белозубой улыбкой общается у одного из фуршетных столов с двумя топовыми риелторами, которые занимаются продажей только элитной недвижимости.
Боссу нашему на днях стукнуло тридцать пять, и он из тот мужчин, которых называют красавчиками и вслед которым томно вздыхают женщины: высокий, статный и полон чувства собственного достоинства. Он бы на отлично справился с ролью героя-любовника в романтической комедии, и зрительницы бы влюбились в его высокие скулы, чувственные губы и насмешливые брови.
Однако характер у него отвратительный. Я не так часто с ним пересекаюсь, но когда на планерках приходится отчитываться за проделанную работу и разжевывать элементарные вещи в рекламных стратегиях, то он меня выбешивает своей дотошностью, высокомерием и надменным поучающим тоном до белых пятен перед глазами. Благо в основном отдувается Дашка, которая у нас глава маркетингового отдела, но она и рада стараться: она прямо тащится от Арсения, а он в свою очередь не проявляет к ней никакого интереса.
Арсений отвлекается от разговора с теми, как он заявил минут десять назад на сцене, на кого должны равняться остальные риелторы, и наши взгляды встречаются. Он вопросительно изгибает бровь, и я криво и вежливо улыбаюсь, а затем отворачиваюсь. От беглого взора серых и стальных глаз сердце пропускает удар, и по спине прокатывается волна жара. Возможно, это шампанское виновато, ведь я мало пью и очень чувствительна к алкоголю.
— Идет сюда, — испуганно шепчет Дашка, и с улыбкой отставляет бокал на стол, распрямив плечи. — У меня сейчас сердце выскочит.
Да не только у тебя одной сердце рвется на свободу. Я же сегодня хотела постоять в сторонке и не отсвечивать. Делаю глоток шампанского, и с натянутой улыбкой разворачиваюсь к уверенно шагающему к нам Арсению.
— Отдыхаете, девочки? — он скалится, обнажая белые и ровные зубы.
— Отдыхаем, — щебечет Дарья и ее пухлые щеки заливает игривый румянец. — А вы?
— И я, — он с равнодушной улыбкой кивает и тянется к блюду с канапе из кусочков черного хлеба, ломтиков ветчины и помидорок черри.
Улавливаю среди густых запахов мяса, овощей и сыра тонкий свежий аромат парфюма, который на секунду меня уносит на солнечный берег моря.
— Ну, отдыхайте, — отправляет в рот канапе и отплывает, раскусывая черри крепкими зубами.
Дашка шумно выдыхает, прикрыв глаза, и хрипло шепчет:
— Затащить бы его в туалет и… — она несдержанно клокочет и закусывает губу, — ух, я бы с удовольствием изучила с ним всю камасутру от корки до корки.
— В туалете? — ехидно уточняю я.
— Да где угодно, — она хватает со стола свой бокал и залпом осушает его до дна. — Могу и в туалете для него проявить чудеса гибкости.
Я не в силах сдержать в себе тихий и беззлобный смех, и Дашка недовольно цокает:
— Я зря, что ли, йогой занялась? Ты бы видела, как я могу скрутиться, но вот раскрутиться, — она разочарованно вздыхает, — без посторонней помощи не всегда получается.
Пара бокалов шампанского, и вечер уже не так уныл, каким мне показался в первый час моего пребывания тут. Я даже притоптываю каблучком под задорные распевы одной из риелторш, которая вызвалась развлечь коллег вместе с приглашенными артистами, а на агрессивном фаер-шоу от полуголого и юного факира я несмело аплодирую. Еще один бокальчик игристого вина и я, может быть, присоединюсь к танцующим коллегам у небольшой сцены, где за массивной установкой беснуется энергичный диджей.
От ярких и неоновых вспышек кружится голова, а Дашка куда-то пропала, и я ее не виню: я скучная и со мной даже сплетни не перетереть, потому что я упрямо отказываюсь участвовать в обсуждениях, кто с кем развелся и от кого подцепил неприятную болячку.
Озираюсь по сторонам. Никто не заинтересован моей персоной, и многие хорошо так опьянели: танцы становятся более раскованными, а разговоры и смех громче. Отличная возможность тихо и незаметно слинять, но перед этим я загляну в уборную, а то я не доеду до дома и лопну.
Бегу по темному коридору на носочках, ныряю за дверь туалета и обескураженно замираю. Над раковиной склонился Арсений, оперевшись руками о белые фаянсовые бортики. Он успел избавиться от пиджака, галстука и закатить на жилистых предплечьях рукава рубашки.
— Вам плохо? — едва слышно и с участием спрашиваю я.
— А, Венера, это ты, — он поворачивает ко мне лицо и криво улыбается, — нет, у меня все замечательно.
Похоже, он пьян. Глаза подернуты поволокой, щеки тронуты красными пятнами, а дыхание сбивчивое и неровное.
— Это женский туалет, — говорю я в стремлении намекнуть Арсению, что он чуток заблудился.
— Да? — он с наигранным удивлением распрямляется и оглядывается.
Ворот рубашки расстегнут на две пуговицы, и эта незначительная деталь обращает Арсения в распутного ловеласа, что вознамерился меня соблазнить выступающим мужественным кадыком и яремной ямкой.
