Стефан Цвейг, Е. Д. Перфилова - Немецкий с любовью. Новеллы / Novellen

Немецкий с любовью. Новеллы / Novellen
Название: Немецкий с любовью. Новеллы / Novellen
Авторы:
Жанры: Литература 20 века | Зарубежная классика
Серия: Легко читаем по-немецки
ISBN: Нет данных
Год: 2014
О чем книга "Немецкий с любовью. Новеллы / Novellen"

В книгу вошли три новеллы известного немецкого писателя Стефана Цвейга: «Письмо незнакомки», «Амок» и «Шахматная новелла».

Драматические судьбы героев, любовь на грани жизни и смерти, глубокие душевные депрессии, мастерски описываемые автором, делают его новеллы сегодня особенно актуальными. Произведения подверглись незначительному упрощению, что позволило сохранить как сюжетную линию, так и живой немецкий язык.

Предназначается для изучающих немецкий язык (уровень 4 – для продолжающих верхней ступени).

Бесплатно читать онлайн Немецкий с любовью. Новеллы / Novellen


© Перфилова Е. Д., адаптация текста, комментарии, словарь

© ООО «Издательство АСТ»

Brief einer Unbekannten

Als der bekannte Romanschriftsteller R. frühmorgens von dreitägigem erfrischendem Ausflug ins Gebirge wieder nach Wien zurückkehrte und am Bahnhof eine Zeitung kaufte, wurde er, kaum dass er das Datum überflog, erinnernd gewahr, dass heute sein Geburtstag sei. Der einundvierzigste, besann er sich rasch, und diese Feststellung tat ihm nicht wohl und nicht weh. Flüchtig[1] überblätterte er die Seiten der Zeitung und fuhr mit einem Mietautomobil in seine Wohnung. Der Diener meldete aus der Zeit seiner Abwesenheit zwei Besuche sowie einige Telefonanrufe und überbrachte auf einem Tablett die angesammelte Post. Lässig[2] sah er den Einlauf an, riss ein paar Kuverts auf, die ihn durch ihre Absender interessierten; einen Brief, der fremde Schriftzüge trug, schob er zunächst beiseite. Dann zündete er sich eine Zigarre an und griff nun nach dem zurückgelegten Brief.


Es waren etwa zwei Dutzend geschriebene Seiten in fremder, unruhiger Frauenschrift. Unwillkürlich betastete er noch einmal das Kuvert, ob nicht darin ein Begleitschreiben[3] vergessen geblieben wäre. Aber der Umschlag war leer.

Seltsam, dachte er, und nahm das Schreiben wieder zur Hand. „Dir, der Du mich nie gekannt“, stand oben als Anruf, als Überschrift. Verwundert hielt er inne: galt das ihm, galt das einem erträumten[4] Menschen? Seine Neugier war plötzlich wach[5]. Und er begann den Brief zu lesen.


Mein Kind ist gestern gestorben – drei Tage und drei Nächte habe ich mit dem Tode um dies kleine Leben gerungen, vierzig Stunden bin ich an seinem Bette gesessen. Ich habe Kühles um seine Stirn getan, ich habe seine unruhigen, kleinen Hände gehalten Tag und Nacht. Am dritten Abend bin ich zusammengebrochen[6]. Meine Augen konnten nicht mehr, sie fielen zu, ohne dass ich es wusste. Drei Stunden oder vier war ich auf dem harten Sessel eingeschlafen, und indes hat der Tod ihn genommen. Nun liegt er dort, der süße arme Knabe, in seinem schmalen Kinderbett, ganz so wie er starb. Nur die Augen sind geschlossen, seine klugen, dunkeln Augen. Ich wage nicht hinzusehen, ich wage nicht mich zu rühren, denn wenn die Kerzen flackern, huschen Schatten über sein Gesicht und den verschlossenen Mund, und es ist dann so, als regten sich seine Züge, und ich könnte meinen, er sei nicht tot. Aber ich weiß es, er ist tot, ich will nicht hinsehen mehr, um nicht noch einmal zu hoffen und enttäuscht zu sein. Ich weiß es, ich weiß es, mein Kind ist gestern gestorben – jetzt habe ich nur Dich mehr auf der Welt, nur Dich, der Du von mir nichts weißt. Nur Dich, der Du mich nie gekannt und den ich immer geliebt habe.

Ich habe die fünfte Kerze genommen und hier zu dem Tisch gestellt, auf dem ich an Dich schreibe. Denn ich kann nicht allein sein mit meinem toten Kind und zu wem sollte ich sprechen in dieser entsetzlichen Stunde, wenn nicht zu Dir, der Du mir alles warst und alles bist! Vielleicht kann ich nicht ganz deutlich zu Dir sprechen, vielleicht verstehst Du mich nicht – mein Kopf ist ja ganz dumpf. Ich glaube, ich habe Fieber, vielleicht auch schon die Grippe, die jetzt von Tür zu Tür schleicht, und das wäre gut, denn dann ginge ich mit meinem Kinde. Manchmal wird es mir ganz dunkel vor den Augen, vielleicht kann ich diesen Brief nicht einmal zu Ende schreiben – aber ich will alle Kraft zusammentun, um einmal, nur dieses eine Mal zu Dir zu sprechen, Du mein Geliebter, der Du mich nie erkannt. Zu Dir allein will ich sprechen, Dir zum ersten Mal alles sagen. Mein ganzes Leben sollst Du wissen, das immer das Deine gewesen und um das Du nie gewusst. Aber Du sollst mein Geheimnis nur kennen, wenn ich tot bin, wenn Du mir nicht mehr Antwort geben musst, wenn das wirklich das Ende ist. Muss ich weiterleben, so zerreiße ich diesen Brief und werde weiter schweigen, wie ich immer schwieg. Hältst Du ihn aber in Händen, so weißt Du, dass hier eine Tote Dir ihr Leben erzählt, ihr Leben, das das Deine war. Fürchte[7] Dich nicht vor meinen Worten; eine Tote will nichts mehr. Glaube mir alles, nur dies eine bitte ich Dich: man lügt nicht in der Sterbestunde eines einzigen Kindes.


Mein ganzes Leben will ich Dir verraten, das wahrhaft erst begann mit dem Tage, da ich Dich kannte. Vorher war bloß etwas Trübes[8] und Verworrenes[9]. Als Du kamst, war ich dreizehn Jahre und wohnte im selben Hause, wo Du jetzt wohnst. Du erinnerst Dich wahrscheinlich nicht mehr an uns – wir waren ja ganz still. Du hast vielleicht nie unseren Namen gehört, denn wir hatten kein Schild auf unserer Wohnungstür, und niemand kam, niemand fragte nach uns. Es ist ja auch schon so lange her, fünfzehn, sechzehn Jahre, nein, Du weißt es gewiss nicht mehr, mein Geliebter, ich aber, oh, ich erinnere mich an jede Einzelheit, ich weiß noch wie heute den Tag, nein, die Stunde, da ich zum ersten Mal von Dir hörte, Dich zum ersten Mal sah, und wie sollte ich auch nicht, denn damals begann ja die Welt für mich.


Dulde, Geliebter, dass ich Dir alles, alles von Anfang erzähle, werde, ich bitte Dich, die eine Viertelstunde von mir zu hören nicht müde, die ich ein Leben lang Dich zu lieben nicht müde geworden bin. Ehe Du in unser Haus einzogst, wohnten hinter Deiner Tür hässliche, böse Leute. Arm wie sie waren, hassten sie am meisten die nachbarliche Armut. Der Mann war ein Trunkenbold[10] und schlug seine Frau. Meine Mutter hatte von Anfang an jeden Verkehr[11] mit ihnen vermieden und verbot mir, zu den Kindern zu sprechen. Das ganze Haus hasste mit einem gemeinsamen Instinkt diese Menschen, und als plötzlich einmal etwas geschehen war – ich glaube, der Mann wurde wegen eines Diebstahls eingesperrt – und sie mit ihrem Kram ausziehen mussten, atmeten wir alle auf. Ein paar Tage hing der Vermietungszettel[12] am Haustore, dann wurde er heruntergenommen, und durch den Hausmeister verbreitete es sich rasch, ein Schriftsteller, ein einzelner, ruhiger Herr, habe die Wohnung genommen.

Damals hörte ich zum ersten Mal Deinen Namen. Aber Dich selbst bekam ich noch nicht zu Gesicht: alle diese Arbeiten überwachte Dein Diener, dieser kleine, ernste, grauhaarige Herrschaftsdiener, der alles mit einer leisen Art von oben herab dirigierte. Er imponierte uns allen sehr, erstens, weil in unserem Vorstadthaus ein Herrschaftsdiener etwas ganz Neuartiges war, und dann, weil er zu allen so ungemein höflich war. Meine Mutter grüßte er vom ersten Tage an respektvoll als eine Dame. Wenn er Deinen Namen nannte, so geschah das immer mit einer gewissen Ehrfurcht


С этой книгой читают
В книгу вошли три новеллы известного немецкого писателя Стефана Цвейга: «Письмо незнакомки», «Амок» и «Шахматная новелла».Драматические судьбы героев, любовь на грани жизни и смерти, глубокие душевные депрессии, мастерски описываемые автором, делают его новеллы сегодня особенно актуальными. Произведения подверглись незначительному упрощению, что позволило сохранить как сюжетную линию, так и живой немецкий язык.Предназначается для изучающих немецк
Добрая сказка немецкого писателя Э. Т. А. Гофмана «Щелкунчик и Мышиный король» незначительно сокращена, дополнена комментарием и словарем.После каждой главы даны упражнения для проверки понимания текста и закрепления новой лексики. Издание предназначено для начинающих изучать немецкий язык (уровень 1).
Курт Тухольский (1890 – 1935) – талантливый немецкий сатирик ХХ века, будет интересен русскому читателю как человек, сочетающий в себе немецкую строгость и серьезность с русской душевностью, глубиной понимания другого человека. Его рассказы учат людей смеяться. Автор видит в смехе начало, сближающее людей. Если люди объединены смехом, они могут избежать вещей, заставляющих плакать.Произведения подверглись незначительному упрощению, что позволило
В книгу вошли юмористические рассказы немецкого писателя Людвига Тома, которые основываются на его воспоминаниях о детстве и школьной поре.Тексты историй адаптированы для уровней A1-A2 (для начинающих изучать немецкий язык) и снабжены комментариями. В конце книги – словарь используемой лексики, облегчающий чтение.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Литературный шедевр Стефана Цвейга – роман «Нетерпение сердца» – превосходно экранизировался мэтром французского кино Эдуаром Молинаро.Однако даже очень удачной экранизации не удалось сравниться с силой и эмоциональностью истории о безнадежной, безумной любви парализованной юной красавицы Эдит фон Кекешфальва к молодому австрийскому офицеру Антону Гофмюллеру, способному сострадать ей, понимать ее, жалеть, но не ответить ей взаимностью…
Стефан Цвейг – классик австрийской литературы, автор великолепных психологических новелл и беллетризированных биографий, переведенных на все языки мира. Его биографии сочетают в себе художественную красоту стиля и верность истории. В настоящее издание вошли увлекательные биографии трех писателей, которые, по словам автора, являются «единственными великими писателями-романистами девятнадцатого века», – Бальзака, Диккенса и Достоевского. Поясняя св
Литературный шедевр Стефана Цвейга – роман «Нетерпение сердца» – превосходно экранизировался мэтром французского кино Эдуаром Молинаро.Однако даже очень удачной экранизации не удалось сравниться с силой и эмоциональностью истории о безнадежной, безумной любви парализованной юной красавицы Эдит фон Кекешфальва к молодому австрийскому офицеру Антону Гофмюллеру, способному сострадать ей, понимать ее, жалеть, но не ответить ей взаимностью…
Австрийскому писателю Стефану Цвейгу, как никому другому, удалось так откровенно, и вместе с тем максимально тактично, писать самые интимные переживания человека. Горький дал такую оценку этому замечательному писателю: «Стефан Цвейг – редкое и счастливое соединение таланта глубокого мыслителя с талантом первоклассного художника».В своем единственном завершенном романе «Нетерпение сердца» автор показывает Австро-Венгрию накануне Первой мировой вой
Авторский сборник ранних рассказов, написанных Юрием Олешей в конце 20-х годов прошлого века. «Вишневую косточку» писатель рассматривал как рассказы «по существу о самом себе, размышления о двух мирах, если угодно – о положении искусства в новом обществе».
В наследии Юрия Олеши публицистика занимает важное место, писатель дорожил критическими статьями, считал их «близкими к самому главному в своем художественном творчестве». Воспоминания о современниках, статьи о русских и зарубежных писателях и театральных деятелях, творчество которых он особенно ценил, рецензии на художественные произведения и спектакли раскрывают искания автора, отражают внутренний мир и гражданскую позицию Юрия Олеши.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после пу
«Луна и грош» – роман больших вопросов, которые искусство задает испокон веков: какие границы имеет верность себе и своему предназначению, какие жертвы можно принести на алтарь красоты, где начинается и заканчивается истинная жизнь художника? История о том, как английский биржевой маклер Чарльз Стрикленд отказался от дома, семьи, работы и посвятил себя живописи, – это роман о грандиозной мечте и единстве возвышенного и земного, о достижимом и нед
«А. Н. Алексин умер так же легко и просто, как жил…»
«Когда я вернулся в Нижний из Тифлиса, – В. Г. Короленко был в Петербурге…»
После пресечения попыток целого ряда государств развязать ядерную войну власть на земле захватывает развитый искусственный интеллект. Выжившие после непродолжительных попыток организованного сопротивления люди воспринимаются им как склонная к агрессии, околоразумная форма органической жизни. Тем из людей, кто соглашается пройти кибернетизацию организма, позволяется сосуществовать в городах с жителями новосозданной и.и. Системы Разума – синтетикам
Далеко не каждый сможет пройти по ночному лесу да ещё и в полном одиночестве – на это нужна большая смелость и сила воли. Именно так и случилось с героиней рассказа «Испытание на храбрость» – она не только смогла пройти одна по ночному лесу в поисках отца, но и благополучно вернулась домой. Об этом интересном случае и не только вы и узнаете из книги «Случай на каникулах» и другие истории». Герои этой книжки – обычные ребята, которые, попадая в ра