Небеса разверзлись над Голубой Долиной: как на триптихе абстракциониста – геометрические построения дождевых фронтов, хаотично сменяли друг друга в калейдоскопе свинцового неба, слепо подчиняясь порывам обезумевшего ветра. Несмотря на дождь, земля была почти каменной – невозможно было углубиться ни на пядь.
Эля откинула с заплаканного лица намокшие пряди светлых волос и в отчаянии оглянулась на припаркованную к обочине машину. Квадратная бархатная коробочка, перевязанная атласной ленточкой, имела жалкий вид, после попыток закопать её на склоне пологого холма, ржавеющего кое-где робкой, осенней растительностью.
Спутник девушки, неподвижно сидящий на заднем сидении автомобиля, остался невозмутим, не выказав энтузиазма к прогулкам под проливным дождём. Тем паче, по такому сомнительному – на его взгляд – поводу. Происходящее под аккомпанемент осенней непогоды, было ничем другим, как неудавшейся попыткой торжественного погребения останков миниатюрной птички.
Почти пятнадцать лет, « птица цвета аквамарин», была для энергичной Эли, источником радостей, хлопот, забот – членом семьи. Аквамаринка – так домашние звали птичку, была до самой своей кончины весёлым, неунывающим существом, принимающим активное участие в жизни семьи. Птичка имела своё мнение по поводу проистекающей на её глазах жизни, в пространстве светлой, обставленной дубовой мебелью, столовой. Здесь-то и находились большую часть своего свободного времени, немногочисленные домочадцы и многочисленные гости.
Кого здесь только не было: мальчики-девочки со школьной тусовки сестрички Алинки, юноши-девушки брата Ивана, отряд разновозрастных родственников Папы и разноцветные мамины подружки. Последние весело щебетали, напоминая птице сородичей, но клубы сигаретного дыма быстро разрушали возникшие иллюзии. Народ всячески заигрывал с птичкой, просовывая в межклеточное пространство различное, на свой вкус угощение, но Аквамаринка была очень избирательна в своих пристрастиях. Она доверяла заботу о своём крохотном, нежном тельце только домочадцам: причём роли были расписаны строго.
Мама Эля следила за чистотой и комфортом в просторной серебристой клетке, снабжённой всем необходимым для птичьей жизни: изящной кормушкой, прозрачной поилкой и симпатичным сооружением типа маленького домика для выведения потомства. Домик пустовал. Аквамаринка была эгоисткой и выводить потомство не собиралась, хотя домашние периодически пытались устроить её личную жизнь. Они подсаживали к ней косматых пернатых кавалеров, которых приходилось периодически устранять. Разными способами.
Первый был довольно мил, но претендовал на всю кормушку, вместо того, чтобы довольствоваться отведённой территорией. Пришлось потрепать ему как следует перья, а Эля очень не любила убирать разбросанные в радиусе метра от клетки шелуху, мусор и пух. Исходя из этого, вопрос с партнёром решился в пользу соседского мальчика.
Следующего подсадили спустя пару лет. Хвала Небесам, он был любопытен. Клетка стояла у открытого настежь окна. Дверца клетки частенько была незапертой, да и открыть её не требовалось особого ума. Аквамаринка как-то воспользовалась случаем и попыталась летать по квартире, но крылья ослабли от длительного нелетания и пришлось долго сидеть на буфете без еды и воды. В руки она давалась только маленькой Алинке, пришлось ждать, пока домашние это поймут. В общем, Аквамаринка не препятствовала пернатому покинуть безопасное пространство клетки. Доли секунды она завидовала свободному падению, но благоразумие взяло верх и она утешилась сочным кусочком румяного яблока.
Последний был труслив, гулкие раскаты грома, сотрясающие стены большого дома, поразили его маленькое беззащитное сердечко и он рухнул, бездыханный на дно клетки, устланной свежими оттисками постсоветской прессы, послужившими ему предсмертным саваном.
Элю не слишком обременяла забота о небесном создании. Главное, не забыть вовремя пополнить запас зернового корма. Человеческую еду в виде хлебной горбушки, оранжевой морковки или сочного яблока птичка могла потребить только в качестве прикорма к основному. Приобретать настоящий корм рекомендовалось на «хитром» рынке, у специально обученных людей, окружённых щебечущими на все голоса птицами. Корм идентифицировался визульно – наличием продолговатых золотистых семян, чёрных глянцевых семечек и круглых, маленьких коричневых зёрнышек. Ещё были разноцветные витаминки, но Аквамаринка их не очень любила. Зато она любила обгладывать обои со стены, если ненароком клетка оказывалась рядом. Эля пыталась заменить эту дурную привычку продолговатым кусочком мела, но безуспешно.
Птичка была очень компанейской и направляла свой клювик в кормушку по команде, когда за круглым столом собирались люди. Это было не очень удобно, так, как люди были непредсказуемы: то часами восседали за столом, то не появлялись вовсе. В соответствии с этим, птичка, то набивала до отвала своё маленькое брюшко, то грустила и голодала, взгромоздившись на самою верхнюю жёрдочку и зарывшись крохотной головкой под пёстрое крылышко. Она была очень тактичной, как и все остальные в этой семье и не издавала ни звука до появления в столовой кого-нибудь из домашних. Каждый из них был всецело поглощён собой, поэтому ей приходилось приглядывать за порядком, призывая истошными криками к шумно кипящей джезвочке или кастрюльке.
Проблемы возникали тогда, когда все надолго разъезжались. Соседи нехотя соглашались приютить клетку с Аквамаринкой, ввиду её привычки мусорить вокруг. Правда, если клетку накрыть, то птица укладывалась спать в любое время. Эля подозревала, что именно так всё и происходило, но ничего другого она придумать не могла.
Выросли дети, которые завели Аквамаринку, произошли перемены в жизни Эли, а птичка так же радостно чирикала уже в другой комнате, в другой квартире и приступала к своей нехитрой трапезе в окружении Элиных очередных друзей и подружек.
Взаимоотношения с друзьями-подружками у Эли складывались странно. С одними хотела дружить она, другие хотели дружить с ней. К примеру: с Ленами было весело, легко и интересно, но они быстро теряли к ней интерес. Прагматичные Тани – рано или поздно – разочаровано обижались на наивную – на их первый взгляд – Элю, Гали охотно шли на контакт, но скоро уставали от попыток доминировать.
Ленский, танский и гальский периоды сменяли друг друга, изредко перемежаясь доброжелательными Олями, мирными Иринами, требовательными Маринами и капризными Наташами.
Мужчин она видела насквозь – не на радость себе – и философски принимала их такими, как они есть, но держалась от них на дистанции. Однако к прекрасной половине человечества была слишком добра – они все казались ей необыкновенными созданиями, достойными лучшей участи, чем та, которая им уготована в данный момент и она честно кидалась исправлять ошибки мироздания. Эля радостно приближала к себе очередную «жертву» и принималась энергично «гармонизировать» её всеми доступными ей способами, пока последняя не сбегала от недоумевающей феи в неизвестном направлении.
