Зачин
Народы, населявшие земли Палии, никогда не забывали, что когда-то были свободными и независимыми. Не забывали и того, как семь веков назад пришло из-за Ледяного океана на мощных судах под сине-зелёными парусами войско рыцарей-ледоносцев, высоких, могучих воинов, закованных в тяжелую броню. С ними пришли их союзники – белолицые, тонкие телом люди, владевшие магией. Их глаза походили на осколки древнего голубого льда, а в сердцах не было тепла и добра. Они ступили на зеленые берега благодатного равнинного края и понеслись от севера к югу, от запада к востоку Палийских земель, захватывая баронства и княжества. Это было легко сделать, потому что многочисленные правители Палии не имели никакого союза и думали только о собственном благе. Разобщённость погубила многих. Один за другим исчезали кланы и правителей, и воинов, и простых землепашцев, скотоводов, охотников. Пропадали старые границы, крепости, селения; горели леса, зарастали пашни…
Войны длились долго. Казалось, что так уж будет вечно: дым, грязь, кровь и слёзы. Но, что имеет начало, то имеет конец: пришло время отложить мечи и копья и взяться за восстановление того, что разрушили.
Объединенное королевство назвали Эйномией, что на северном языке так и означало – Единое. Это могучее государство за семь веков заняло огромную территорию. Присоединение новых земель происходило по-разному: когда огнем и мечом, когда – посредством дипломатии и коммерции, но это было реже. В итоге Эйномия разрослась на весь Палийский континент от Ледяного океана на севере до Зеленого океана на юго-западе, имея в своем составе множество разных народов, говоривших на разных языках, с разными культурами и историей. Нельзя сказать, что они жили счастливо под властью потомков рыцарей-ледоносцев (на штандартах и гербах королей Эйномии был изображен горный пик, покрытый снегом и льдом, что означало твердость и мощь). Людей насильно обращали в северную веру, искореняли родные языки и обычаи, заменяя их северными. Короли и лорды Эйномии желали, чтоб в их стране все поскорей забыли про то, что было ранее, и жили по новым законам и обычаям…
Кто-то покорно склонял голову, а кто-то находил в себе силы и смелость противостоять Эйномии…
Часть первая
Едкий дым и горький паслён
Навсегда изменили всё...
Я бросаюсь в реку времён –
Пусть она меня унесёт...
(Песня группы «Флёр»)
Ева Фош была из старинного рода. Ее предки вместе с предками эйномийских королей пришли из-за Ледяного океана на Палийский континент, вместе с ними создавали Эйномию, помогали укреплению власти и могущества верными мечами. За верную службу предок Евы получил от короля большой кусок земли с полями, лесами и несколькими деревнями, право возвести замок и именоваться бароном Фош.
Так уж распорядилась судьба, что в девять лет Ева потеряла обоих родителей: её мать умерла от красной лихорадки, которая свирепствовала в тех провинциях Эйномии и не жалела ни простолюдинов, ни знать, а отец так горевал по покойной супруге, что сам слег в постель и угас за какую-то неделю.
Так и осталась Ева одна в родовом замке, среди целого полка прислуги. Надо ли говорить, что все в поместье постарались окружить крохотную сироту заботой и вниманием? Но ближайшая родственница Евы, тетушка Есения, сестра покойной матушки, получив право опеки, посчитала, что монастырь Белых Лиц – самое подходящее место для девочки, над которой нависла угроза стать избалованной барышней. Конечно, многие в замке Фош могли свидетельствовать о весьма бойком нраве девочки, и тетушка постоянно называла ее испорченной и вздорной, но все-таки в Еве было гораздо больше хорошего, чем полагала строгая Есения…
В монастыре Ева сперва горевала и очень скучала, плакала ночами в подушку: по умершим родителям, по друзьям, которых пришлось оставить в родном замке, по своей доброй горничной, что старалась заменять девочке маму, и, конечно, по свободе. В монастыре ж не разрешали бегать в ночной сорочке по саду, валяться в росной траве, играть с козлятами и многого другого.
Потом, со временем отметив, что монахини тепло к ней относятся (тетушка Есения исправно платила за племянницу, ее содержание и обучение), Ева решила разнообразить как свою жизнь, так и жизнь богопослушных сестер. Так как Ева была по природе своей девочка живая и богатая на всякие выдумки, то монахиням частенько туго приходилось.
Юная баронесса быстро сдружилась с монастырским садовником – стариком Гаем, которому было далеко за восемьдесят. Тому очень понравилась востроглазая и шустрая девчонка, которая несмотря на все запреты лазала не хуже кошки по его яблоням и грушам и носилась легким мотыльком по саду и цветникам, разбавляя монастырскую тишину звонким смехом.
Гай похоронил жену более десяти лет назад. Прожили они вместе жизнь долгую, но детьми жизнь их не порадовала. И к Еве старик отнесся так, как относился бы дедушка к любимой внучке. Самые спелые и крупные фрукты – всё для нее, самые красивые цветы – для венков или букетов малышки. И еще Гай рассказывал девочке много интересных историй – про далекие земли, походы и битвы, в которых он участвовал в молодые годы, когда служил в королевской армии.
Садовник, отметив в девочке мальчишеские склонности, сделал для крохи лук и стрелы, смастерил соломенную мишень и научил стрелять. Однако мишенью девочка не ограничилась. Натренировав руку, она захотела охотиться по-настоящему, а поскольку в лес и в поле её никто не собирался отпускать, то устроила стрельбища на заднем дворе монастыря, успев примерно наполовину уменьшить количество кур-несушек и жирных уток, прежде чем монахини-птичницы спохватились и защитили своих подопечных.
За возмутительную, немилосердную «охоту» юную лучницу строго наказали – заперли в одной из дальних башен монастыря, куда мало кто хаживал, в темноте. Перед тем, как закрыть замки, ей сообщили, что в полночь попугать непослушного «бесенка» явятся жуткие привидения. Целую ночь Ева сидела ни табурете и не смыкала глаз, ожидая увидеть настоящих призраков, а утром, когда её выпустили, посчитав, что наказания вполне достаточно, обозвала сестер обманщицами и обиженно надулась. Разочарование, надо сказать, было сильным. Как и желание отомстить.
С местью баронесса не стала медлить.
Через пару дней она, совершенно не думая о риске, ночью выбралась через окошко на крышу и сбросила специально прихваченный булыжник в дымоход, который вел в комнату настоятельницы. Камень наделал много шуму, ухнув вниз с парой фунтов сажи, что накопилась в трубе. Настоятельница носилась потом по монастырю, крича, что жуткие бесы явились к ней из трубы и хотели засыпать её углём, принесённым из самого ада. Однако позже, когда суеверные страхи улеглись, было проведено расследование, найден камень, и все быстро сообразили, кто был способен на проделки такого рода.
