Первой пришла боль, она же разбудила тело. Кровь, густая и темная, тонкими струйками медленно стекала вниз по волосам и исчезала в темноте. Тихо щелкало; мигал свет и эти вспышки отдавались болью в затылке, плечах и груди.
– Лиза… – позвала я, и собственный голос резанул слух: хриплый и сухой, как валежник в лесу. – Лиза, ты где?
Я попыталась осмотреться, но перед глазами стояла пелена, наполненная пульсирующим бледно-оранжевым светом: он отражался в осколках стекла и рассыпался искрами по лесной поляне. Темнота за линией света казалась живой и дышащей.
На мою возню перевернутая машина отозвалась металлическим стоном. Перед глазами заплясали черные точки – предвестники паники. Я слепо шарила руками вокруг, и не сразу ощутила слабое движение слева. Когда запястье обхватили чьи-то пальцы, я закричала, но горло сжал спазм, и вместо крика вышел лишь слабый писк.
– Тихо! – прошипел из темноты знакомый голос.
– Лиза?
– Тшш… Там кто-то есть.
Я дернула головой в сторону. Излишне резко, отчего сознание поплыло, вновь ускользая. Лиза усилила хватку: я почувствовала, как ее короткие ногти впиваются мне в кожу. Совсем рядом треснула ветка, следом – еще одна: кто-то шел сквозь темную чащу, вспугивая ночных птиц и мелких хищников. В кронах сосен гудел ветер. Зрение чуть прояснилось, и теперь я могла разглядеть Лизино бледное лицо в облаке кудрявых волос. Коротко обернувшись, она открыла рот и уже набрала воздуха, намереваясь что-то сказать, как … ее вдруг не стало.
– Лиза… – Сердце споткнулось, затем пустилось галопом. Кожу в том месте, где мгновение назад была Лизина ладонь, обожгло, словно огнем.
Сквозь проем двери виднелись лишь черные стволы деревьев и густая темнота за ними. Выплёскиваясь на поляну, пульсировал равнодушный оранжевый свет. Лес молчал.
– Держись! – весело кричала Лиза, раскачивая кабинку.
Ветер на самом верху гудел и трепал волосы. Отсюда было видно замок на горе и черную ленту реки под ним, цепочку городских огней, ведущую к площади. Шпиль церкви на фоне фиолетово-синего заката казался темным и особенно мрачным.
– Перестань! – Элина так сжала металлический поручень, что на ее тонких запястьях проступили ниточки вен. – Это вообще не смешно!
Внизу гремела музыка и звенели автоматы, весело галдела толпа, но сюда все эти звуки долетали, словно с другого берега реки. Металлическая конструкция старого колеса обозрения стонала и щелкала, медленно вращаясь и приближая нас к самой высокой точке. Кабинки стенали, поскрипывая под порывами ветра.
– Трусишка, – беззлобно отозвалась Лиза.
Она стояла в центре, между мной и Элиной, широко расставив ноги и держась руками за стойки. Короткая юбка волнами колыхалась на обнаженных бедрах, бледная кожа светилась в сумерках, глаза на тонком лице горели янтарем. В этот миг она была так прекрасна, что захватывало дух.
– Давай, – тихо позвала она, протягивая мне руку. – Ну же, хоть ты не трусь.
И я поднялась, чувствуя в груди страх и возбуждение, крепко взяла подругу за руку и подставила лицо ветру. Яркими вспышками мигали огни. Лиза тихо захихикала, придвинулась ближе и, почти касаясь губами моего уха, прошептала:
– Спорим, ты будешь скучать по этому.
Я и без того знала, что буду. Уже в понедельник я уеду в Ригу, в общежитие. Впервые одна. Закончилось лето, закончилось детство, а впереди – лишь неизвестность. Однако сейчас нам дарована эта ночь, вся целиком.
Достигнув верха, колесо замерло на несколько секунд. Опасливо посмотрев вниз, Элина сглотнула и еще сильнее сжала поручень. Лиза вынула из кармана телефон, включила камеру и подняла руку высоко вверх.
– Улыбайся, трусишка! – поддела она Элину, но та лишь сипло выдохнула в ответ. Экран телефона моргнул, навеки сохранив нас троих в этом моменте – раскрасневшимися, веселыми и юными.
Еще живыми.
– Я больше никогда, слышишь? НИКОГДА не залезу на это проклятое колесо! – Элина прижала ладони к пылающим щекам. – Не понимаю, как вообще дала себя уговорить…
– Брось, – дернула плечом Лиза. – Не так это и страшно.
Рядом громыхнул игральный автомат, в металлический желоб дождем посыпались жетоны. Дернувшись, Элина отступила от ликующего парня. Лиза закинула голову и шумно втянула воздух. Пахло ярмаркой – пивом, опилками, сладкой ватой и смазочным маслом.
Городская ярмарка стала главным событием уходящего лета. На главной площади собрались едва ли не все жители Добеле1 и окрестностей. Поверх древних камней насыпали опилки, установили «Чертово колесо», батуты и дюжину других аттракционов. С потолка и стен ярко освещенных кабинок тира и «ловца уток» свешивались гигантские плюшевые медведи и макаки. На фоне темного неба полыхали цветные огни. Гремела музыка, галдели дети, ветер стонал в страховочных тросах. На каждом шагу торговали сладкой ватой, хрустящим картофелем, горячими сосисками и мороженным: пахло так, что у меня подводило живот от голода.
В центре площади, на расчищенном от опилок участке, в кольце речных камней сложили огромный костер. Тонкие березовые ветви поверху и тяжелые бревна ближе к центру. Солнце село, небо затянуло синевой, и костер вот-вот подожгут: сегодня последняя суббота лета. Ночь древних огней2.
А над всем этим восторгом, с молчаливым укором возвышалась темная громада старой церкви в окружении таких же старых надгробий. Арка каменных ворот тонула в тени лип, россыпь цветных огней отражалась бледными пятнами на белых стенах.
Пока мы стояли в длиннющей очереди за жареной картошкой, я оглядывалась кругом, стараясь впитать кожей каждую молекулу этого вечера, все запахи и звуки. Жаль нет такой коробки, в которую можно сложить ощущения, запечатать и увезти с собой.
Оттянув ворот майки, я выдохнула. Ночь выдалась душная, пот собирался бисеринками между лопаток и скатывался вдоль позвоночника. Пританцовывая, Лиза с мечтательной улыбкой крутилась на месте. Рядом хаотично мигала огнями вывеска ларька со сладкой ватой. От цветных вспышек рябило в глазах, и я отвела взгляд в сторону церкви, где тени деревьев надежно защищали древний храм от разгула на площади. Когда глаза чуть привыкли, мне показалось, будто в темноте за аркой ворот что-то мелькнуло. Подавшись вперед, я прищурилась, силясь разглядеть.
– Боже, как тут жарко… – простонала Лиза, приподнимая тяжелую копну волос. – Пошли к реке?
– Нет уж, – отозвалась Элина. – Ты опять полезешь голая в воду, а уже темно. Вдруг что…
– Что?
Элина молчала. Лиза выразительно повела бровью. Теплый ветер принес запах речной воды, ласково пощекотав ноздри, но совсем не охладив кожу. Мельком глянув на Элину, я вновь обернулась к церкви. От каменной колонны отделилась узкая тень, словно бы выросла из мрака. Затылок царапнуло холодом. Я подалась вперед, но тут кто-то толкнул меня, и я потеряла ее из виду. Оглядывая полумрак под деревьями, я в пол уха прислушивалась к перебранке подруг. В груди росло странное волнение.
