За пять минут скандала узнаешь мужа лучше, чем за двадцать лет счастливого брака…
– Что ты мне приперла, коза тупая? – рявкнул Погодин, глядя на папку, которую ему подала блондинка в мешкообразном платье.
– Документы, Геннадий Алексеевич, – тихо ответила девушка. – Вы просили их из машины принести.
Тоном, от которого мог завять букет, стоявший на столе в большой вазе, наш гость произнес:
– А ну, повтори, что я тебе велел.
– Вы сказали, что вам нужны бумаги из автомобиля, – прошептала его секретарша.
– Цвет папки? – зловеще спросил Погодин.
– Ох, хотел ведь сделать имбирный чай, – засуетился Феликс. – Гена, я кладу в напиток апельсин. Ты не против?
– Можешь даже плюнуть в чашку, мне по барабану, – отрезал приятель. – Наталья, отвечай! Папку какого цвета я велел срочно доставить?
– Черного, – пролепетала блондинка.
– А какую ты сейчас мне сунула? – не успокаивался Погодин.
– Черную, – повторила помощница.
– Татьяна, разуй глаза! – заорал на нее босс. – Она темно-синяя!
Феликс прищурился.
– Гена, справедливости ради замечу, что цвет здорово смахивает на черный.
Помощница поняла, что ее пытаются защитить, и воспряла духом:
– В машине темно.
– В машине темно… – передразнил Геннадий. И расхохотался: – Это в твоих мозгах закат. Екатерина! Шагом марш за бумагами. Времени тебе – минута. Ну, отсчет пошел: раз, два…
Помощница попятилась и исчезла в коридоре.
– Ты так бедняжку запугал, что она от тебя как от иконы отходит – повернуться к тебе спиной боится, – заметил Маневин, глядя на нашего гостя.
– Вот уж не ожидала, что ты можешь по-хамски вести себя с женщиной, – неодобрительно протянула я. – И как все-таки зовут твою секретаршу – Наташа, Таня или Катя?
Гена погладил мопса Хучика, сидевшего у него на коленях, и буркнул:
– Не помню. Да какая разница? Дашенция, ты пойми, эта коза – не женщина. Конкретно говорю.
Я чуть не выронила чашку.
– А что, она мужчина? Надо же, а выглядит симпатичной девушкой.
Погодин расхохотался.
– Обожаю тебя! Нет, Елена не мужик. Но она и не баба, а сотрудница.
Я удивленно воззрилась на старинного приятеля мужа.
– Значит, получает деньги, – продолжал Погодин, – имеет соцпакет, оплачиваемый отпуск, я оплачиваю ей бюллетень. Прекрасные условия! А мне за весь этот сахар нужна от нее хорошая работа.
– Если третировать женщину, она последний ум растеряет, – заметил Феликс.
– Нельзя потерять то, чего у тебя нет, – хмыкнул Гена. – Эта овца не способна запомнить, что мне нужна именно черная папка, поэтому приносит синюю.
– Я тоже бы могла их перепутать, – сказала я. – Феликс прав, цвет у папок почти одинаковый.
– Если служащая не справляется, ее надо уволить, – подхватил Маневин, – но нельзя хамить человеку.
Геннадий стукнул по столу кулаком.
– Ха! Так ведь невозможно найти нормальную работницу. Эта Галина, или как ее там, лучшее из худшего. И на собеседовании она вела себя адекватно. Завотделом персонала доложила мне: «Наконец-то я отрыла интеллигентную столичную жительницу, которая говорит не «с Украины», а нормально по-русски «из Украины», не путает Пруса с Прустом и знает, что Моцарт не писал книг. Характеристики хорошие, диплом театрального вуза, но карьера актрисы у нее не задалась – ни в один коллектив Москвы и области ее не взяли, в кино не пригласили. Девушка окончила курсы, где готовят помощников руководителей, и служила секретарем в фирме, которая вскоре разорилась». Я обрадовался и сказал: «Ладно, вели ей одеваться как надо, пусть купит форму, и бери на испытательный срок». И вот что оказалось: девчонка все забывает. Попросишь чаю – притащит кофе. Велишь позвонить по одному телефону – набирает другой. Идиотка!
– Интересно все-таки узнать ее настоящее имя, – пробормотала я.
– Уволить это чудо дивное я пока не могу, – буркнул Геннадий, – велел кадровичке подыскать мне другую помощницу, но вокруг одни овцы, козы и прочие животные. Умные бабы работать не хотят, они и без того хорошо живут.
– Ты не прав, – возразила я.
– Ага, ага… – Погодин прищурился и заговорил вкрадчиво: – Дарья, предлагаю тебе место моего личного референта. Оклад приличный. Соцпакет. Две недели отпуска. Рабочий день не нормирован. Выходной плавающий. Ну? Соглашайся, прямо сегодня тебя оформлю.
– Спасибо, – ответила я, – но я не нуждаюсь в службе ради заработка. Готова заниматься чем-либо из интереса бесплатно…
– Вот-вот, – перебил Гена, – об этом я и веду речь. Нормальные работать не хотят, а ненормальные меня бесят.
– Твои сотрудницы обязаны носить форму? – решил покончить со щекотливой темой Феликс.
– Те, что работают в «Парке прогресса», непременно, – ответил Погодин, – а в центральном офисе служащие ходят в цивильном. Почему ты интересуешься? А, понял… Я только что сказал, что велел завотделом персонала объяснить козе, какую ей одежду носить. Поясняю! Я, Геннадий Алексеевич Погодин, владелец очень успешного бизнеса под названием «Парк прогресса», обладатель загородного дома, многокомнатной квартиры на Старом Арбате, апартаментов в Париже, толстого счета и много чего другого. Я холост. И никогда не был женат. Не имею детей, сирота. Представляете мою цену на брачном рынке? Если меня сравнить с автомобилями, то ваш покорный слуга стоит как эксклюзивный «Роллс-Ройс» из чистого золота. Поэтому девицы, которые получают ко мне доступ по работе, наряжаются в короткое и обтягивающее. Дуры считают меня сексуально озабоченным идиотом, у которого при виде голого тела слюна капает, и я, чтобы им завладеть, кинусь покупать кольцо с бриллиантом-кирпичом. Не закапает! Не побегу! Мне не интересны кретинки. Основная эрогенная зона господина Погодина – мозг. Поэтому козам на должности секретарши положено носить широкие платья длиной за колено, с воротником под горло, цвет одежды спокойный, макияж минимальный, каблук у туфель пять сантиметров.
– Не очень логично получается, – улыбнулся Маневин. – Если тебя в прекрасной половине человечества привлекает только ум, то не должна волновать и мини-юбка сотрудницы. А если ты обращаешь внимание на вызывающую одежду и приходишь в ярость, то это означает, что ты пытаешься обуздать беса похоти.
Я посмотрела на мужа. Мы с Маневиным ни разу не поругались, и я ни разу не была свидетелем ссоры супруга с кем-либо, но сейчас в нашей столовой произошло выяснение отношений Геннадия с секретаршей, и мне стало ясно: Феликс может быть ехидным. Вот уж действительно: за пять минут скандала узнаешь мужа лучше, чем за двадцать лет счастливого брака.
– И никаких замков со стразами на макушке! – пошел в разнос Погодин. – Терпеть не могу сооружения из волос.
