Зима заметно сдавала позиции. Устала. Сугробы отползли в тень кустов, солнце высушило парковые дорожки, на них пышно расцвело детское творчество. Я раздала цветные мелки всем желающим и теперь любовалась розовыми рожицами с жёлтыми косицами, автомобилями с квадратными колёсами, семиглавыми драконами и рогатыми пони. Разнообразные картинки, как и умытое небо, удивлявшее полным отсутствием облаков, внушали оптимизм, позволяя на время забыть печаль нашей жизни.
Уловив движение слева, скосила глаза. На мою скамью опустился незнакомец. Я вернулась к наблюдению за детьми. Большие, осенью в школу. Мамы, занятые субботней уборкой, охотно отпускали Данечкиных друзей с нами, зная, что с чадом всё будет в порядке, я присмотрю.
— Хотите помочь племяннику? — заговорил незнакомец.
Я дёрнулась от неожиданности и резко повернулась к нему:
— Что, простите?
Седеющий некрупный мужчина в элегантном тёмно-синем пальто с ярким шейным платком и без головного убора пристально изучал меня. Видела я его впервые. Как он догадался, что Даня — племянник? Обычно все принимали меня за его маму.
— Я знаю, как снять порчу.
Сказанная незнакомцем фраза всколыхнула муть притаившихся переживаний. Я порывисто встала и даже сделала шаг к детям:
— Даня! Ребята, уходим!
Слишком много обещаний мы с Викой выслушали за два года. После окончательного вердикта докторов сестра обратилась к нетрадиционным и даже оккультным методикам, спустила астрономические суммы за одни только цветистые посулы.
— Постойте, — мужчина тоже поднялся, — я неудачно выразился. Прошу прощения, — низкий вкрадчивый голос звучал убедительно. — Мне известна истинная причина нарушения развития мальчика. Её можно устранить!
Подопечные, увлечённые созданием на асфальте фантастического города, не реагировали на мои призывы. Лишь Даня замер, сидя на корточках с зелёным мелком в руке, поднял умоляющий взгляд:
— Мам Галь, ещё чуть-чуть!
Он никогда не называл меня тётей, мы были мама Вика и мама Галя. Ответить не успела. Данилка стал спешно дорисовывать парящий над домами дирижабль, оторвать его от этого было бы кощунством. Уже сейчас племянник ниже сверстников на голову. Совсем скоро они так перерастут его, что не будут воспринимать всерьёз. Канут в прошлое совместные прогулки. Останутся только соцсети, видеоконференции, компьютерные онлайн-игры.
— Хорошо, малыш, — прошептала и одёрнула себя: вредное слово, нельзя говорить «малыш»!
Слёзы сдавили горло, я замерла, делая вид, что рассматриваю рисунки.
Незнакомец встал рядом и тихо сказал:
— Не пугайтесь так. Я действительно могу помочь.
— Что для этого нужно сделать? — по-змеиному прошипела. — Продать квартиру? Почку? Родину?
— Родину, — просто согласился он. Это не было похоже на шутку. Не дождавшись моей реакции, твёрдо предупредил: — Второй раз не приду. А вы… вы никогда не простите себе того, что не использовали единственный шанс, Галина.
«Единственный шанс… единственный шанс…» — пульсировало в мозгу.
Противоречивые чувства охватили меня. Что если приличный с виду мужчина — мошенник, владеющий лингвистическим программированием или гипнозом? Заболтает, запутает, уведёт Данечку в неизвестном направлении… Нельзя его слушать! А что если мои опасения лишь паранойя? Как можно отказаться от помощи ребёнку, пусть и за непомерную цену? Незнакомец почувствовал моё смятение, отступил в сторону и терпеливо ждал. Я тянула время. Подошла к племяннику, присела рядом. Потрогала нос — не холодный? Запустила пальцы за шиворот — не вспотел?
— Всё хорошо, мам Галь, — отреагировал Даня, продолжая закрашивать зелёный овал. — Там грузы можно перевозить, даже танки, трактора и комбайны...
— Танки? — машинально переспросила.
Другие ребята наперебой стали объяснять смысл меловых линий и значков, я кивала, поддакивала, чувствуя между лопатками холод от взгляда незнакомца.
Данькины приятели вырастут. Уже через год будут смотреть на него как на малявку. И что с того, что интеллектом он превосходит любого из них? Подростковая жестокость не знает пощады к непохожим, странным, особенным.
Слёзы навернулись на глаза, я зажмурилась, прогоняя их, шмыгнула носом. Не помогло, пришлось смахивать холодные дорожки с щёк ладонью. Обняла племянника за плечи, привлекая его к себе, и зашептала:
— Я поговорю с дядей. Если он после этого позовёт тебя с собой, не соглашайся. Сразу беги домой, хорошо?
— А ты? — Даня, широко распахнув глаза, посмотрел на маячившего за нашими спинами мужчину.
— Даже если он меня одурманит и поведёт куда-то, убегай. Обещаешь? И ребят уведи по домам.
— Он колдун? — шепнул племянник.
Я кивнула и встала, обращаясь к мужчине:
— Отойдём в сторону.
Решительно пошагала вдоль длинной клумбы, ещё укрытой рыхлой ледяной коркой, мимо соседней скамьи, миновала ещё одну и остановилась так, чтобы видеть детей, но достаточно далеко для прямого контакта с ними. Незнакомец кивнул, принимая мою предосторожность, и широким жестом пригласил присесть.
— Галина, я не причиню вреда детям. Искренне хочу помочь вашему племяннику.
— Говорите, — буркнула, не глядя на него, хотя и не была уверена, что отсутствие зрительного контакта гарантировало безопасность. — Как, по-вашему, можно спасти Даню?
Мы сели на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Я слушала неторопливую речь, плотно сжав зубы и не отводя взгляда от рисующих детей. Начал он с того, что нашего мальчика принесли в жертву. Вот так, оказывается, можно. Выбор жертвы был случаен, Дане банально не повезло родиться именно в эту минуту.
— Хотите сказать, он был обречён с самого рождения?
— Именно так.
Всё верно. Задержки в развитии были заметны с первых месяцев жизни. Нам советовали какой-то особенный массаж, пичкали кроху витаминами и биодобавками. Всё впустую. В пять лет рост прекратился, и диагноз подтвердили окончательно. Разумеется, Вика не сдавалась, искала способы лечения за границей, но и там не помогли. После фиаско экстрасенсорики метнулась в противоположную крайность. Крестилась сама, крестила ребёнка, моталась по монастырям и старцам, жертвовала на храмы... теперь иначе как «мой Крестик» Даню не называет. Решила, что болезнь сына — крест, посланный за грех внебрачного зачатия. Зла не хватает! Она грешила, почему ребёнок расплачивается?
— А? — очнулась я, собеседник пододвинулся и тронул меня за плечо, сомневаясь, что слушаю.
— Одну жертву можно заменить другой. Если вы согласитесь…
— В смысле? — Я поморщилась, представляя себя лилипуткой. — Каким образом заменить?
— Вы не слушали, — с укором вздохнул мужчина. — Галина, прошу вас, сосредоточьтесь.
— Да. — Я до боли сжала кулаки и тряхнула головой. — Говорите.
— Прежде ответьте: готовы ради ребёнка уйти в другой мир?
