ПРОЛОГ
К Морским воротам Вольного города наше утлое суденышко подошло на закате. Ледяной ветер пронизывал до костей, соленые брызги иссекали лица, но никто не спешил уйти с палубы.
– Вдруг не успеем? – волновалась Катарина и куталась плотнее в вылинявший плащ с заплатками на рукавах.
– Должны успеть, – пообещала я, хотя сама вовсе не ощущала уверенности.
Со стражей еще станется натянуть цепи прямо перед носом «Чайки», и тогда нам придется ночевать в море. А так хотелось уже сегодня избавиться от опротивевшей качки, ступить на твердую землю!
– Хорошо бы, – вздохнула Катарина и сдула упавшую на нос рыжую прядь. – У меня есть один адресок, старый Берт продал. Сразу туда и пойду, наймусь в куртизанки.
Верн, загорелый дочерна, белозубый, с перебитым носом и пшеничными волосами, хохотнул.
– Наймись лучше в поломойки, пигалица! Послушай умного человека.
– Много ты понимаешь! В Вольном городе куртизанки – не то, что ваши портовые девки! Они живут в роскоши, спят на мягких перинах, едят на серебряных блюдах. У них даже собственные особняки имеются со слугами, так-то! Они – почти как знатные дамы Трех Королевств, только еще лучше!
Верн только презрительно фыркнул и отвернулся, а Катарина робко дернула меня за рукав.
– Маргерит, – зашептала горячо, – послушай, Маргерит, давай вместе пойдем, а? Вместе – оно не так боязно, как одной.
Я покачала головой.
– Прости, но нет. Я не могу.
Катарина поняла мой отказ по-своему.
– Адресок-то верный, ты не сомневайся. Старый Берт не обманет, это тебе кто хочешь в Гнилой Запруди подтвердит.
– Не могу, – повторила я. – У меня в Либертине свои дела.
Карие глаза сощурились.
– Дела-а-а? Да какие у тебя могут быть дела, а, Маргерит? Все едут в Вольный город лишь по одному делу: разбогатеть хотят. Думаешь, что сыщешь себе местечко получше моего? Ха!
Я молча отвернулась и устремила взгляд на приближающиеся высокие колонны, увенчанные скульптурами огромных птиц с человеческими лицами. Символы Либертины, сильвеи, смотрели на путников настороженно и подозрительно. Не доверяли пришлым.
Правильно сделала умница Катарина, что не поверила мне. Я действительно ее обманула, вот только не сейчас. В Вольный город меня и впрямь привело важное дело. Но Маргерит – вовсе не мое имя. Звали меня иначе.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Три месяца спустя
Языки пламени взметнулись и опали, погаснув. После яркого света темнота казалась непроницаемой, но ноги отлично помнили путь, и за кулисами я оказалась за мгновение до того, как тишина взорвалась грохотом аплодисментов. Обессилено упала в потертое кресло в углу и с благодарностью приняла из рук молоденькой прислужницы Молли кружку. Теплый травяной отвар смягчил пересохшее горло, и я выпила его жадными глотками.
– Устала? – сочувствующе спросила Молли.
Я кивнула, хоть и знала, что последует за этим. Но толку скрывать собственную слабость? Все равно ведь не держусь на ногах после представления, и об этом известно всем в театре, от актерок до мыши, шуршащей в углу.
– А ведь могла бы жить в роскоши, – доверительно зашептала Молли. – Спать до полудня на пуховой перине, а сюда приходить, чтобы в ложе покрасоваться. Подумай хорошенько. Ты вон совсем бледная стала и исхудала – думаешь, я не замечаю? Это счастье, что такой человек обратил на тебя свое внимание! Да любая бы босиком побежала, позови он!
Я стянула черную бархатную полумаску, откинула голову и закрыла глаза. Этот разговор Молли затевала с завидным постоянством, не скрывая, что за мое согласие важный человек, торговец шелковыми коврами, посулил ей немалое вознаграждение.
– Станешь жить, как знатная леди, – продолжала она соблазнять свистящим шепотом – боялась, что кто-нибудь услышит и донесет владельцу театра.
За подобные речи тот и на улицу выгнать мог, ведь каждое мое выступление собирало полный зал. Мне удалось придумать нечто новое, неизбитое, а до свежих впечатлений горожане были жадны, словно неизбалованные дети. Конечно, рано или поздно у меня появятся подражательницы, но к тому времени я намеревалась уже достичь своей цели и покинуть театр.
Интересно, что сказала бы малютка Молли, знай она, что я и была знатной леди в той, прошлой жизни, до побега в Либертину? И спала на пуховой перине, вот только валяться в кровати до полудня мне никто не позволял. И носила платья из тончайшей шерсти, из мягкого бархата и даже из яркого восточного шелка, за который в моем родном краю платили золотом едва ли не по весу. И жениха отец подыскал мне знатного и богатого, вот только спросить моего согласия не удосужился. Но покинула родной дом я вовсе не из-за грядущего брака.
В Либертине привечают магов, о том известно всем. Не ставят клейма, не отдают в храм. Потому-то жрецы Трех Королевств дружно осуждают с амвонов Вольный город, а жителей его именуют нечестивцами и грозят им божественными карами. Вот только у Либертины свои небесные покровители, и они заботятся о вверенном им краем куда лучше, чем боги моей родины – о своем. О богатствах Вольного города ходят легенды.
Силы медленно возвращались. Я раскрыла ладонь и полюбовалась на крохотный дрожащий огонек. Молли тоже уставилась на него, словно зачарованная. Прежде одаренные маги в актерки не шли, брезговали, поэтому Огненная Магнолия и стала местной знаменитостью. Танцевать умеют многие, голосом меня боги наградили пусть приятным и мелодичным, но не самым звучным, зато представление с языками пламени неизменно приводило публику в восторг. Такого Либертина прежде не видала.
Огонек мигнул и медленно истаял, и Молли отмерла, снова зашептала жарко:
– Ты послушай-то меня, послушай, не кривись, я дело говорю. Сопливой девчонкой сюда пришла актеркам прислуживать, навидалась всякого. И так тебе скажу: те, кто кочевряжился, локти потом кусал, да поздно было. Это сейчас о тебе говорит вся Либертина, а что будет потом? Через год, через два? Не знаешь? А я тебе скажу.
Где-то внизу звякнул колокольчик, оборвав ее речь. Я встрепенулась.
– Лодка. Принеси мой плащ, Молли, будь любезна.
Она вздохнула, поняв, что дальше слушать ее уговоры я не стану. Но все-таки не удержалась и шепнула мне на прощание:
– А ты все же подумай, пока не поздно. Ты не из местных, жизни здешней не знаешь. А я дело говорю, сама скоро убедишься.
В словах малютки Молли, несомненно, была доля истины, думала я, пока небольшая лодка неспешно скользила по темной глади канала. Звезда модной актерки ярко горит, но быстро сгорает, оставляя за собой тьму безвестности и прозябания. Я и сама видела их, бывших знаменитых красавиц, от которых сходил некогда с ума весь Вольный город. Сейчас они радовались жалким подачкам в виде крохотных ролей и тщились найти покровителей, чтобы вернуть хоть крохи былой безмятежной жизни. Пусть не год и не два, как пророчествовала Молли, но дольше десяти лет, насколько мне известно, на вершине славы не удержалась ни одна из них. Но мне и не требовалось столько времени. Мой план близился к завершению – об Огненной Магнолии говорил весь город. Рано или поздно слухи о хрупкой блондинке в черной маске, что танцует с языками пламени, дойдут и до того человека, которого я разыскивала. И он непременно явится, чтобы посмотреть на новую знаменитость. И узнает меня. Не сможет не узнать, пусть и прошло столько лет. И все сразу станет хорошо.
