Знаете вот это дурацкое состояние, когда промозглая осень (холодно, бррр!), ты сидишь на бетонном парапете набережной (холодном), пялишься на воду (холодную), пьёшь приторно-сладкую газировку (тоже, конечно, холодную) и изо всех сил надеешься, что река сейчас выйдет из берегов, окатит всех волной (холодной, естественно) — и каким-то чудом смоет все проблемы?
Выяснится вдруг, что никто не завалил контрольную, не ругался с училкой, не дрался с Серёгой Бурановым и не толкал его так, что этот дебил приложился головой прямо о чугунную лавочку.
Не умер, к счастью. Если бы умер — фиг бы тебе дали спокойно посидеть на набережной.
Но сотряс отхватил, и кровью всё вокруг залил основательно так — и лавочку, и одежду, и даже асфальт местами.
И сразу вопли, крики, скорая, бабушку к директору, «Ну всё, Фролова, это была последняя капля!»
Уже восьмая «последняя капля» с начала года.
Но теперь, видимо, самая-самая последняя.
А этот придурок ещё и телефон умудрился разбить. Серёга. Когда падал.
Дорогой. Новый.
Все Ксюхины вещи стоили меньше, чем этот телефон. Даже вместе с самой Ксюхой. Особенно с Ксюхой. Потому что её стоимость — вообще величина отрицательная. Никакой пользы, одни убытки.
И ещё…
До бабушки, наверное, уже дозвонились. И до Серёгиных предков тоже. И теперь они все ругаются друг с другом. То есть маман Серёгина ругается, она у него голосистая, как пароходная труба. А бабушка смотрит жалобно и уверяет, что обязательно всё уладит и деньги за телефон вернёт. А директриса снова про свою «последнюю каплю».
И так по кругу, пока все не охрипнут окончательно. Ну или пока не придут к решению, которое всех устроит. Но охрипнут наверняка быстрее.
Хотя к решению рано или поздно тоже придут, и вряд ли это решение Ксюху обрадует.
Возвращаться домой и выслушивать вердикт не хотелось. Ксюха глотнула ещё газировки, посмотрела на зелёную (последнюю!) каплю, стекающую по горлышку бутылки. Язык, наверное, такой же зелёный стал. Как у змеюки, ссссс…
Вот вылезла бы из воды огромная змеюка, или сразу Ктулху какой-нибудь, и разнёс бы весь район вместе со школой. Все бы сразу забыли и про Буранова, и про его телефон, и про контрольную.
— Ктулху фхтагн, — старательно прогудела Ксюха в недра бутылки.
— Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех… эээ… вгах’нагл фхтагн, — так же старательно выговорил за спиной мужской голос.
— А… — ответила Ксюха.
Сложно придумать что-то более осмысленное, когда ты сидишь, предаёшься страданиям, а тебе вдруг в ухо Лавкрафта цитируют.
Ну ладно, не в ухо, а в затылок. Но от этого ни капельки не легче!
— А? И это всё, что ты можешь сказать? Да я две недели учился эту галиматью выговаривать! — недовольно пробурчали за спиной.
— Зачем?
— Да просто по приколу. Чтобы все удивлялись.
— И что, было бы лучше, если бы я от культурного экстаза в речку грохнулась? — Ксюха всё-таки обернулась.
Рядом с ней стоял… Мужик? Парень? Она не слишком хорошо умела определять возраст на глаз, но человек был явно старше неё и младше школьного историка Тимура Игоревича. Ну, то есть примерно от пятнадцати и до тридцати. Дурацкий такой возраст, когда совершенно непонятно, как к этому самому человеку обращаться и относиться.
Одежда тоже ясности не добавляла: косуха нараспашку, под ней свитер какой-то линялый с затяжками, джинсы дырявые, кеды. В общем, примерно как сама Ксюха, только парень.
Видимо, всё-таки парень, на мужика не тянет.
— Нет, в речку грохаться точно не надо, там мокро и холодно, — сказал он. — Давай опустим всякие церемонии и перейдём сразу к делу. Я так понял, тебе помощь нужна.
Тут любая нормальная девчонка, конечно, должна была гордо заявить, что не принимает помощь от незнакомцев, и сбежать. Мало ли что! Ксюха даже подумала об этом немножко. Совсем немножко, пару секунд.
А потом решила: парень, Ктулху, нашествие инопланетян — какая разница-то? Да и что может случиться на людной набережной посреди дня? Тем более помощь ей действительно не помешала бы.
Только откуда этот странный тип знает о её проблемах? И что потребует в уплату за их решение?!
— В чём подвох? — напрямик спросила Ксюха. — Вы вообще кто?
— Добрый фей.
— С топором?
— Со штопором. — Штопор был немедленно вытащен из кармана и предъявлен.
Очень, очень странный тип!
— А серьёзно? С чего вам мне помогать? И какую помощь вы имеете в виду? И что я должна сделать в ответ? И как вас, кстати, зовут?
— Людвиг, — ответил парень на последний вопрос. — Честно! Только не смейся, а то помогать не буду.
— Паспорт покажите, — потребовала Ксюха. Но не засмеялась, хотя очень хотелось.
— А у меня его нет. То есть с собой нет. — Людвиг взъерошил и без того растрёпанные русые волосы. — Слушай, ну… Хватит на меня смотреть как на врага народа. Давай поговорим как нормальные люди, посидим в тепле где-нибудь. Охота тебе тут торчать?
Ага, вот сейчас её затащат в машину и увезут в глухой лес. И вырежут почку. Прямо в лесу. Штопором.
— Мне и здесь неплохо.
— Зато мне плохо! Я замёрз!
— А нечего в такую холодрыгу в кедах ходить! — буркнула Ксюха. Всерьёз бояться Людвига почему-то никак не получалось. Как вообще можно в двадцать первом веке Людвигов бояться?
Он бы ещё Вольфгангом представился!
— И вообще, у меня нога болит, стоять тяжело, — угрюмо продолжил Людвиг.
На правую ногу он действительно старался не наступать. Поджимал её, как собака — раненую лапу, разве что не поскуливал при этом.
Но вместо жалости и сочувствия Ксюха испытала любопытство: как он умудрился совершенно беззвучно подкрасться к ней со спины с такой ногой?
Да даже если бы и со здоровой: вся набережная засыпана опавшими листьями, которые шуршат от любого движения. А в тот момент ничего не шуршало, это Ксюха помнила совершенно точно.
Значит, либо он врёт про ногу, либо…
Второе «либо» никак не придумывалось. Не по воздуху же он к ней подлетел, в самом деле!
Ксюха поудобнее перехватила бутылку из-под тархуна. Стеклянную.
Нет, она не собиралась бить ей Людвига. Пока что не собиралась. Просто с бутылкой было как-то спокойнее, надёжнее.
Потом Ксюха проверила сумку, убедилась, что она застёгнута и перекинута через плечо. То есть не грохнется в воду от неосторожного движения и не растеряет по пути тетрадки с ручками.
Людвиг смотрел на всё это спокойно и будто бы даже с улыбкой. Смешно ему, ага. Его небось не пичкали с детства лекциями о том, что никуда нельзя ходить с незнакомцами. И не драли за волосы после того, как буквально на пять минуточек заглянул в соседний двор кошку погладить.
— Куда мы пойдём? — осторожно спросила Ксюха.
— Ко мне домой.
— Нет! — Она ответила, кажется, раньше, чем он успел договорить. Спрыгнула с парапета на тротуар и сделала пару шагов в сторону.
