Павел Петрович не был плохим человеком. Скорее, он был хорошим человеком, но резкое поведение не позволяло людям разглядеть в нём хороших черт. Только коллеги, проработавшие с ним год-другой, умели проглядывать сквозь скорлупу.
Пациенты знали Павла Петровича не так хорошо, как коллеги, потому и юмор его казался им несмешным вовсе. Однако за скорлупой они тоже видели другого человека – замечательного врача и были готовы мириться с тяжёлым характером, пока тот творил своё чудо.
Вот и выходило: злой, неприятный, но такой нужный. Особенно смущала пациентов его любовь заканчивать шутки. Если в беседу с другим врачом вторгался человек, Павел Петрович не прерывался, а окидывал пришедшего взглядом в знак принятия и продолжал повествование. Многие знают, что медицинский юмор не подходит обычному человеку. И сам Павел Петрович это знал, но пациенты не убегали, а слушали и расширяли глаза от удивления. Замечание сделать никто не решался, уходить тоже – сами же пришли.
В обычный четверг доктор вышел из перевязочного кабинета весь в пятнах крови и гноя на форме. Для гнойной хирургии это явление абсолютно нормальное, даже проходящие мимо пациенты не убегали в ужасе. Павел Петрович снял перчатку, чтобы ответить на телефон. Разговоры с начальством уже не пугали опытного врача; он с чем-то согласился пару раз, а в конце как выдал – «нет!» – и довольный попрощался. Он бы даже и не заметил, что перехватил телефон второй рукой, на которой была надета окровавленная перчатка, если бы подошедший пациент не обратил на это внимания. Павел Петрович лишь улыбнулся и убрал телефон в карман, снял вторую перчатку.
– Здравствуйте, доктор. Я у вас лечился месяц назад, теперь вот маму привёз. Вы меня помните?
– Эх, – сжал губы Павел Петрович, – годы мои не те, к сожалению.
Вдвоём они направились в палату к матери пациента. На самом деле, Павел Петрович не сожалел. Он принимал много людей в отделении, консультирован по всей больнице и лишь отдельные лица запоминал по чистой случайности. Иногда даже вернувшегося через час пациента он не мог узнать, только историю болезни.
– Сосуды никудышные, – заключил после осмотра Павел Петрович. – Ампутировать по бедро, вот так.
Он приложил руку к середине бедра пожилой женщины, хотя несколько секунд назад снял перчатки. Мужчина запаниковал. По глубоким вздохам было понятно, что он хочет возразить. Но как возразить человеку, который точно понимает, о чём говорит? Это как заставить сантехника прикрутить кран неправильно лишь потому, что так хочется, а потом обвинять его в затоплении соседей.
– Нет, – выдохнул мужчина неуверенно.
Так уж принято в нашей стране – ставить под сомнение компетенцию врача чаще, чем кого-либо другого. Павел Петрович часто слышал подобное.
– Нет, так нет. Подождём, пока будет категорическое «да».
Павел Петрович отвернулся и побрёл в сторону перевязочной. Он скомандовал медсестре выдать отказ от операции и проконтролировать сборы – сегодня пожилая дама поедет домой, а на её место попадёт кто-то другой.
Возвращая кресло-каталку на место, мужчина заметил Павла Петровича в палате. Он совершал обход пациентов. Врач больше смотрел на людей, нежели разговаривал с ними. Уже удалившись, мужчина услышал ритмичные шаги за спиной и хруст откусываемого яблока. Когда он обернулся, Павел Петрович заходил в следующую палату, из которой тянуло чем-то неприятным. Месяц назад, как помнил мужчина, в этой палате лежали двое больных в плохом состоянии.
Спустя два дня Павел Петрович встретил в коридоре отделения пожилую женщину в кресле-каталке и её дочь. Он шёл из операционной, поэтому вместо обычной хирургической формы на нём был безразмерный зелёный костюм с подтёками крови и пятнами пота. Даже на тапках женщина помоложе заметила кровь.
– Здравствуйте, Павел Петрович, несколько дней назад мой муж привозил к вам маму, – женщина указала на бабушку в кресле. – Мы согласны на операцию.
Он не помнил пожилую даму и женщину, которую на самом деле видел впервые. Для таких случаев в голове пылились шаблоны: были здесь пару дней назад, значит, приходили с направлением, значит, нужно будет лечить. Доктор сложил руки на груди, плотно прижав их к кровавым пятнам. Женщина охнула от негодования, но элемент величественности в облике молчаливого врача смял возмущение, точно перед ней стоял медведь с человеческими чертами.
– У нас новое направление есть, – протянула она бумажку, решив не указывать врачу на страшную опасность.
Врач отправил страждущих в отдел госпитализации, а сам направился в ординаторскую. На рабочем столе лежал рентгеновский снимок. Повернувшись к окну, он внимательно посмотрел на органы. Павел Петрович хорошо помнил, какую патологию увидел там прежде, но общая для всех врачей привычка заставила его сделать так. Кровь на безразмерной форме успела потемнеть и выглядела теперь не так устрашающе, хотя быстрые шаги не позволили заметить её кому-то ещё. С негативом в руках Павел Петрович поднялся обратно в операционную.
