Я стояла и смотрела безжизненным взглядом в небольшое окно, расположенное на самом верху башни. То, что я видела за пределами замка, было крайне неутешительным. Мою родную крепость осаждали, причём давно и довольно успешно. Боевые припасы таяли на глазах, впрочем, как и силы людей.
Мееринцы никогда не были воителями, мой народ всегда славился любовью к искусству, тягой к прекрасному, хорошим слухом и утонченной красотой. Война и драки едва ли входили в число наших достоинств, и то, скорее чисто номинально, как очередное искусство, которое можно красиво показать в уличном представлении и только.
И хотя мы жили в самом сердце империи, среди многочисленных воюющих друг с другом княжеств, нас никто не трогал, всегда обходили стороной. Моему отцу, лорду Уиттелу, как правило, везло в последний момент задобрить соседей тем или иным даром, подношением или выгодным сотрудничеством. Ведь мееринцы ко всему прочему издавна создают лучшие ткани в империи, наши украшения как произведения искусства, и я без ложной скромности могу заявить, что мой народ – отличные умельцы и прославленные мастера своего дела.
И теперь я была вынуждена наблюдать сожженные деревни за пределами замка, наблюдать толкущихся в наших, пока ещё не павших, стенах растерянных беженцев, которые смотрят на меня и не понимают, как же так!? Как так получилось, что их любимый лорд Уиттел не смог уберечь их от ужасов войны.
А все потому, что в этот раз нашим врагом стало не мелкое княжество по соседству, от скуки и тщеславия ради тешащее свое эго. Нет.
– Дочь моя, вот ты где, – в мой пункт наблюдения вошёл отец, тот самый лорд Уиттел.
– Да, папенька, стою, смотрю на происходящее.
– Ох. Зря ты тут. Пошла бы, укрылась в святилище вместе с другими женщинами и детьми.
– Я не смогла быть с ними, отец. Просто не выдержала. У них такой потерянный вид, и каждая, каждая! Отец, смотрит на меня с немым вопросом и надеждой, словно считает, что мне под силу прекратить это безумие. Я позорно сбежала. Прости, папа, ты вырастил трусиху.
– Не надо, дочь моя, не вини себя. Если кому-то и быть виноватым, так это только мне. На меня надеялся народ, все ожидали, что я смогу наладить мир с помощью дипломатии, как это обычно бывало. Пресвятая богиня, да у нас даже стражники много лет толком не держали в руках оружие! А что говорить о простых людях. И теперь они все гибнут. Моё больное сердце не выдерживает смотреть на это.
Я перевела взгляд с отца обратно на творящийся за окном беспредел. Это безумие, полнейшее безумие. Разве можно убивать и грабить наш народ, да ни у кого раньше не поднималась рука так бесчинствовать!
А все он, самопровозглашенный император Лорриель, чужак, неизвестно откуда взявшийся из темных земель и порабощающий княжество за княжеством, крепость за крепостью и так далее. Не будет нам покоя, пока он не поработит всех и соберет под свой единый флаг.
Кто-то говорил, что он молодец, мудрец, каких свет не видывал, ибо только вместе, единой империей, мы сможем противостоять нечисти с темной стороны, которая рано или поздно придет за нами. Но я ни на секунду не поверила в его благородные порывы.
Он и есть сама тьма. И дальше нам бояться нечего.
– И ведь было у него предложение о мире, он же не вслепую нас под свой флаг загоняет, изучает заранее, но я не смог согласиться, только не в этот раз, – произнес рядом отец, вытащив меня из своих мыслей.
– В каком смысле предложение о мире? Что он хотел? Что он хотел, отец!? – повторила настойчивее.
Папа никогда бы не отказался защитить свой народ, я знаю, никогда. Значит, было что-то в предложении такое, на что он не смог пойти даже ценой жизней собственных подданных.
– Только не говори, – начала я озвучивать свое предположение, но папенька меня перебил.
– Нет, дочь моя, он не наш священный сосуд хотел заполучить, хотя и о нем прекрасно осведомлен. По поводу него он лишь пренебрежительно обронил, что когда мы встанем под его знамя, то, как наш правитель, и так будет иметь право пользоваться магией сосуда, если понадобится. И еще добавил, что своих источников пока достаточно, – горько усмехнулся отец.
А я получила новую пищу для размышлений.
Источники магии в нашем мире постепенно угасали, потому и маги вырождались. Многие надеялись на то, что я появлюсь на свет с искрой и стану сильной магичкой, способной оберегать мееринцев. Да и я сама была не против такого положения вещей, ведь тогда смогла бы быть независимой от мужчины, но не срослось. Мои способности весьма скудны, да еще и требуют бездну сосредоточения, и в итоге в условиях осады я и вовсе бесполезна.
– Но тогда что он потребовал, отец? – напряжённо спросила, вдруг ощутив внутри еще большее беспокойство.
Папа опустил глаза в пол, видно было, что ему совсем не хотелось признаваться, но он все-таки произнес.
– Тебя. Он захотел тебя, дочь моя.
Я кралась в ночной тьме словно вор. Стены замка надежно укрывали меня своей серостью, с которой я успешно сливалась, надев плащ под цвет них. Но все равно мне было очень страшно.
Люди Лорриеля прекратили осаду замка, дали нам время на отдых, как пафосно заявил его наместник, лорд Дранич, которого я ненавидела всей душой.
– Моему великому господину и повелителю важна каждая жизнь в его будущих владениях. Он как хороший садовод обрезает заболевшие части дерева и вдвойне бережет цветущие молодые побеги, – начал свою речь лорд Дранич, когда солнце практически склонилось к закату, а залпы орудий вдруг прекратились. – А народ мееринцев именно такой, молодой и цветущий. Очень не хочется уничтожать вас, ведь вы сможете принести много пользы ради процветания империи. Поэтому, милостью данной мне императором Лорриелем, великодушно позволяю отдохнуть этой ночью, помочь раненым, отправить в последний путь своих умерших.
– И как нам быть уверенными в том, что это не подлая уловка с твоей стороны, Дранич? – ответил грозно мой отец. – Мы все знаем, какова цена слов и поступков перебежчиков.
Папа осознавал, что передышка нам нужна как воздух, но не мог позволить себе не получить гарантии.
А ведь лорд Дранич очень подло поступил со своим ближайшим окружением, не пожелавшим добровольно примкнуть под знамя империи. На утро после семейного совета все его трое братьев, отец и дядя были найдены в своих постелях мертвыми. Говорят, это был яд. Виновного, естественно, не нашли, но всем было известно, чьих рук дело.
– Мое слово для тебя, может, и не значит ничего, но слово моего повелителя еще никогда не было нарушено! – рассерженно парировал Дранич.
– Отец, давай поверим, я тебя прошу, – взмолилась я тогда. – Людям нужен отдых, он прав. А наши стены по-прежнему крепки, так просто зачарованный камень не впустит врага, и в случае обмана мы оперативно мобилизуемся.
