Очередь в женский туалет была пестрая и запутанная. Полина честно прошла все этапы и, аккуратно прикрыв дверь, вошла в кабинку. Она попробовала повесить рюкзак на крючок, но тот жалобно закачался: из трех гвоздей для крепления в стене остался только один. Пришлось взять рюкзак в руки и подобрать лямки.
– Курьер приедет до девяти вечера, сможешь встретить? – говорила по телефону девушка в кабинке слева. – Я на концерте, да. В клубе, этом, блин, как его…
Полина помялась, но все-таки негромко подсказала:
– «Норман».
– «Норман», на Дербеневской набережной. Что? Не, не надо встречать, сама приеду. Ладно, мам, тут все уже начинается. Хорошо. Давай, пока.
Полина и девушка слева вышли из кабинок одновременно и направились к раковинам.
– Спасибо, что подсказала, – новая знакомая улыбалась Полине через зеркало, намыливая руки. – Я бы минуту вспоминала, наверное. Меня Саша зовут.
– Ну что ты! Рада познакомиться, Полина. В смысле, я Полина. А то получилось, будто я обращаюсь к кому-то другому. Ладно, проехали.
Она засмущалась. Такое случалось, когда Полина знакомилась с кем-то, с кем ей сразу хотелось подружиться.
– Ты здесь с кем? – спросила Саша.
– Так вышло, что ни с кем. Одногруппник сломал руку и продал свой билет. А ты?
– Одна. Никто из моих друзей не слушает «Эклектрику». Танцпол?
– Конечно.
Саша улыбнулась:
– Тогда пошли.
Танцпол был похож на почти проигранную игру в тетрис: плотные ряды людей изредка перемежались свободными участками. Вдалеке маячила сцена с оборудованием и точками-рабочими, которые настраивали звук. Полина встала за щуплым парнем с неоновыми браслетами на руках. Саша придвинулась к ее уху:
– Ой, зря. Он будет прыгать и махать этими своими светящимися штуками. Ты ничего не увидишь! Пойдем, займем места получше.
Она взяла Полину за руку и шагнула в толпу. Саша решительно обходила громких мужиков с пивом, лавировала между точно и не точно влюбленными парочками, протискивалась через фанатов в футболках с остроугольной надписью «Эклектрика». Ее не останавливали ни возмущенные взгляды, ни выкрики, ни даже тычки. Полина виновато улыбалась по сторонам и старалась не упустить из виду хвост светлых Сашиных волос. Они добрались до первого ряда и встретили препятствие. Два близнеца – или просто очень старых друга – не стали расступаться и хмуро посмотрели на девушек. Первый спросил:
– Куда лезете? Мы стоим здесь два долбаных часа, с самого открытия.
Саша попробовала использовать затертый грязный прием:
– Мужчины, вы же мужчины. Неужели…
Полина перехватила инициативу:
– Ну пожалуйста! Мы из Тюмени приехали. Нам очень важно быть здесь в первом ряду.
Второй посмотрел на нее и сказал:
– Кир, давай пропустим.
Первый пожал плечами, и близнецы отодвинулись в сторону. Саша крикнула:
– Спасибо!
А потом тихо спросила:
– Ты реально из Тюмени приехала?
– Ну да. Только не на этот концерт, а чтобы в институте учиться.
Саша тихо засмеялась в кулак.
И тут погас свет. На сцену вышла «Эклектрика» – три интеллигентных парня в белых футболках и черных атласных олимпийках. Они улыбнулись залу теплыми, но сдержанными улыбками. А потом началось: Антон Антоним запел, другие два участника – ни Полина, ни Саша не знали, как их зовут, – заиграли на инструментах, и все запрыгали. Когда свет включился, парни побежали давать пять всем, до кого могли дотянуться. Антон дотянулся до Полины и Саши и подмигнул кому-то из них. А может быть, и обеим.
Охранники выпускали людей из зала небольшими порциями, и путь от первого ряда до выхода занял целых пятнадцать минут. Саша доставала из капюшона Полины серебряное конфетти, которое посыпалось с потолка на финальной песне:
– Ты сейчас до метро?
– Ага.
– Пойдем вместе?
– Конечно.
На улице Саша закурила:
– Ты на кого учишься?
– На художника-графика, – Полина открыла банку колы, которую у нее чудом не забрали на входе.
– Ух ты. И кем хочешь работать? – спросила Саша.
– Иллюстратором, рисовать иллюстрации к книгам, – Полина сделала глоток. – Я уже начинаю потихоньку. Оформила два сборника сказок, пока бесплатно, для практики. А ты?
– А я учусь на архитектора. Хочется делать города красивее.
– О-о-о… На каком курсе?
– На втором.
– Я на первом.
Саша улыбнулась:
– Молодая.
Они дошли до входа на Павелецкую радиальную. Полина допила колу и выкинула банку в урну:
– Мне на Домодедовскую, а тебе?
– На Марксистскую, пойду на кольцевую. Ну, давай, – Саша хлопнула Полину по плечу. – Найдемся в Инстаграме.
– Саш, встаешь?
Голос Полины будто записали на диктофон, а потом включили запись и записали уже ее. Саша потерла правый глаз, на руке остались зелено-черные разводы с блестками.
– Блин, нет, подожди… Сейчас сколько?
– Без десяти два. Хотя нет, без восьми.
– Вот отстой, – Саша откинула одеяло и села. – Родители приедут через три часа.
На кровать упало большое полосатое полотенце с легким ароматом лаванды.
– Давай, иди купаться.
В душе Сашу обжигало то почти кипятком, то почти льдом. Наконец, она настроила комфортную температуру – что-то около комнатной – и стала восстанавливать вчерашний день по эпизодам. Вот родители дарят ей золотой браслет, вот они застегивают куртки и закрывают за собой дверь, вот влетают Тома и Сима со связкой воздушных шаров из фольги, вот заходит Полина и ищет, куда повесить пальто, вот курьер в оранжевой кепке достает из термосумки стопку пицц на тонком тесте и коробки с куриными крылышками и картошкой фри. Они играли в крокодила, пили просекко с персиковым нектаром, танцевали, пили джин с тоником, громко слушали музыку на аудиосистеме Сашиного папы и, конечно, подпевали. Соседи стучали сначала по батарее, а потом – в дверь. Кажется, она не стала открывать.
Саша вышла на кухню, и чайник, закипев, щелкнул клавишей. Полина достала две кружки из шкафа над раковиной и положила в них по пакетику заварки с барбарисом.
– Лучше?
– Да, лучше.
– Бери бутерброд.
– О, еще горячий, – Саша взяла с тарелки тост с яйцом и сыром. – Кайф.
– Я собрала коробки и бутылки в большой черный мешок, надо на помойку вынести. Оттерла пару липких пятен с пола, – сказала Полина, разбавляя чай водой из фильтра-кувшина. – Осталось помыть посуду и запустить покрывало в стирку, оно в каком-то алкоголе.
– Блин, спасибо тебе. Когда Тома и Сима уехали?
– Где-то в два часа ночи, на такси. Ты спала уже.
– Вообще не помню, надо же. Ну, начнем, – Саша шагнула к раковине и засучила рукава толстовки. Сложнее всего было отмывать фужеры и стаканы: с них еле-еле стирались отпечатки чьего-то блеска для губ.
Сашин телефон зажужжал и медленно пополз к краю стола. Звонила мама:
– Милая, ты как? Девочки уехали?
