Если жизнь тебя обманет,
Не печалься и не злись!
В день уныния – смирись,
День веселья – верь, настанет!
А. С. Пушкин.
Однажды вечером, придя с работы, я не встретила на пороге моей дочери Лизы. Надо сказать, что такого никогда не было, потому что Лиза обычно всегда меня встречала, целовала при встречи, забирала сумки с покупками… А тут на тебе – тишина, словно всё вымерло! Почуя запах, вероятно, не так давно приготовленного ужина, я поняла, что Лиза дома. Да и не в её характере в вечернее время где-то ходить. «Может, ужин приготовила, прилегла да и уснула?» – думаю себе. Решив не голосить на всю квартиру, я поставила портфель с ноутбуком на пуф, разделась и прошла в спальню Лизы.
– Лиза, зайка мой любимый, ты спишь? – спросила я, войдя. Лиза не спала, но когда она ко мне повернулась, я увидела её красивые, светло-голубые глаза, полные грусти; точно чистое небо вдруг обложило огромными, тяжёлыми подушками туч, которые, того гляди, свалятся тебе на голову.
– Здравствуй, моя девочка! – сказала я, сев на постель, обняв и поцеловав её. Дочь мне ответила вялым поцелуем. – Что с тобой, милая? Ты не заболела?
– Если бы я заболела – то была бы повеселее, – грустно иронизируя, сказала мне Лиза. – Меня Валик Воробьёв предал. И не просто предал, а ещё и оскорбил меня, извалял в грязи…
Тут слова Лизы прервались плачем. Я обняла мою ласточку и стала гладить её по спине. Валентин Воробьёв – это одноклассник Лизы и первая её любовь, вполне красивый, остроумный и, как я думала, воспитанный юноша. И потому слова Лизы о его предательстве и оскорблении вызвали у меня лёгкий шок.
– И как это произошло? – спросила я дочь.
– Всё начиналось с прошлого воскресенья, когда мы с Валиком хотели пойти в парк гулять, – начала Лиза, собравшись с силами. – А я тогда слегла с головной болью. Помнишь, ты ещё мне неотложку вызывала? – Я покачала головой. – Я тогда позвонила ему и предупредила, что плохо себя чувствую – и не смогу прийти. Валик мне ответил, что сочувствует и что он бы сам не смог вырваться, потому что родители к друзьям на пикник уехали, а он остался за бабушкой присмотреть. – Лиза снова сделала короткую паузу, после которой продолжила свой рассказ. – А вечером мне позвонила Сашка Звонарёва. Слово за слово, я поведала ей про свои дела и прибавила:
– Валик тоже дома скучает.
На что Сашка ответила:
– Милая моя, видели мы с Лёнькой, как скучал!
– В смысле? – не поняв, спросила я.
– Да он с Ленкой Филатовой из 10-го А на катке круги нарезал, – сказала Сашка.
– Не может быть! – не верю я. – Он же сам говорил, что родители уехали на пикник, а его оставили за бабушкой присмотреть.
– Лизка, ты думаешь, я тебе вру? – спросила Сашка. – Да он с ней не только катался, но целовался без всякого стыда – и им было весьма нескучно вместе. Полюбуйся! – и на мобильник мне прилетела ММС, где Валик целуется с Филатовой. Это раздавило меня…
Лиза снова на мгновение всплакнула, но, овладев собой, продолжила:
– Какая сволочь! – невольно выдала я, забыв о Саше.
– Ты обо мне? – спросила она.
– Ой, прости, родная! – опомнившись, говорю ей я. – Я не тебя имела в виду. – И ты тоже прости меня, если сделала больно, – сказала Саша.
– Я на тебя не сержусь, – сказала я и мы простились. Сегодня я разговаривала с Валиком обо всём этом… На что услышала:
– Девочка моя, а с какой стати я должен тебе что-либо объяснять? Да и вообще, неужели ты думаешь, что я тебя люблю? Вот дура! Тоже мне, Татьяна Ларина! Да я тебе лишь подыгрывал, видя твой интерес ко мне. А на самом деле – ты мне до фонаря, как и твои книги и умные разговоры. Ты на себя в зеркало взгляни: вся воспитанная, хорошенькая, умненькая… Прямо-таки юная послушница! Зато с Ленкой можно свободно и целоваться, сколько влезет, и кое-что другое себе позволить, благо, у неё всё, что надо, на месте. А тебя такую не то что в постель затащить, а просто если кто поцелует – его тут же вырвет от твоего воспитания…
Я влепила ему по морде и убежала в туалет, где и ревела всю перемену. После чего попросила Ирку Караваеву сказать англичанке, что заболела и ушла домой. – Так кончился печальный рассказ моей бедной девочки. Припав к моей груди, она тихонько заплакала. Я с нежностью и любовью гладила её по спине, целовала в макушку… мы сидели молча. Лиза быстро успокоилась (что было одной из черт её характера). Вытерев слёзы, она мне сказала:
– Мамуль, прости, я очень устала – и хочу лечь поспать.
– Хорошо, котёнок, отдыхай! – сказала я ей. Уложив дочь в кровать и чмокнув её на ночь, я покинула её спальню.
***
С того вечера прошли несколько дней. Всё это время я, насколько могла, наблюдала за Лизой, за её настроением, за её аппетитом и так далее. И в разное время суток я могла видеть разную картину: скажем, утром это была улыбчивая, ласковая, говорливая девчушка, с охотой наворачивающая любимые сырники с вареньем или драники со сметаной и болтающая с тобой, например, о планах на воскресенье или на лето, а вечером это была какая-то угрюмая личность. И слова от такой не добьёшься, даже если перевернёшь её вверх тормашками и будешь трясти за ноги. И тут я понимаю одно: Лиза ещё страдает по Валентину – и здесь чисто бабским разговором делу не помочь. Тут следует поговорить с дочерью, сочетая в своём лице и маму, и психолога. В воскресенье, если будет погода, поедем в парк гулять! А то я сама уже почти посерела, мотаясь из дома в кабинет и обратно. Вот погуляем – а там и поговорим серьёзно!
Боженька будто бы услышал мои мольбы о погоде на воскресенье: день был солнечный и боле-мене тёплый для зимы. Так что после завтрака, который в этот благословенный день начинается не столь рано, мы с Лизкой уехали в парк! Как там хорошо! Ребятня с горок летает, снежками пуляется, замки и снеговиков лепит… Да и родители к этому бывают неравнодушны иногда. Порой даже не ясно, кто больше удовольствия от игры получает.
Но вернёмся к нашим персонам! Гуляя по парку, я спросила у Лизы, что с ней происходит?
– Ты знаешь, мама, – отвечает дочь, – мне очень плохо… И плохо оттого, что я изо дня в день встречаюсь с парнем, которого я ещё люблю, но который меня предал, променял на эту безмозглую, говорящую куклу Филатову. Словом, повёл себя, как подонок! Не прощу ему этого никогда!!! Поверишь ли, самым болезненным ударом для меня бывает момент, когда я их нечаянно застаю за поцелуем. Впечатление, что они нарочно выбирают такой момент, чтобы я увидела – и мне стало бы больней. Итог – я улетаю в туалет и там реву. Скажи, что в этой Филатовой такого… чем она лучше меня?
– А ты чем лучше? – спросила я Лизу.
– Не поняла, – сказала удивлённая дочь, не ожидавшая такого поворота от меня.
