После П. А. Стрепетовой осталось немного образов. Но ярких.
Катерина в «Грозе», Лизавета в «Горькой судьбине», жена Бессудного – «На бойком месте»…
Она играла Марию Стюарт. Страдающей королевы не было. Играла Адриану Лекуврёр. Блестящей артистки у блестящей артистки не вышло.
Когда большая артистка-народница бралась изображать королев и блестящих актрис, – это напоминало наивные романы «из аристократической жизни», по 20 копеек.
«Граф в бархатном пиджаке, туго натянутых серых лосинах и лаковых сапожках вошёл в театр.
Здесь, сразу было видно, его все знали. Он был, очевидно, постоянным посетителем: все капельдинеры поздоровались с ним за руку.
Граф прошёл в ложу княгини.
– Не хотите ли апельсина? – спросил граф, вынимая из кармана фрукт.
– Почистите! – задорно (непременно, задорно) улыбнулась княгиня.
Граф принялся ловко чистить апельсин, бросая кожу в кресла с непринуждённостью истинного аристократа».
Да что королевы и блестящие артистки!
Простую помещицу в пьесе кн. Сумбатова «Закат» она сыграла плохо.
Вместо обедневшей барыни получилась торговка.
Не то, что у неё не было для этих ролей только внешности, уменья держаться. Она не могла вообразить себя королевой, знаменитой артисткой, большой барыней.
Зато «простая» русская женщина, – крестьянка, как Лизавета и Бессудная, мещанка, как Катерина, – нашли в ней чудную художницу.
Она рассказывала о той среде, которую знала, любила, жалела и понимала глубоко.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
