Долго думал о её названии. Понимаешь, можно было бы написать просто «Сборник стихов». Как говорится «скромно, но со вкусом». Но дело в том, что это мой первый сборник. И, если честно, это не совсем стихи. Кое-кто может сказать: «Это вообще не стихи». Бог ему судья. Будем считать, что этот человек имеет полное право на такую оценку. Наверное, он пишет изящней и лучше, великолепно работает со словом… ну и так далее. Извини, что я снова на «ты». Мне кажется так будет доверительней. Но я всегда так обращаюсь к тому, кто читает мои книжки. Будь то проза или что-то ещё. А почему считаю, что это не совсем стихи, я сейчас попытаюсь объяснить.
У меня по жизни было много профессий: подземный электрослесарь, монтажник, слесарь КИП и А, журналист районной газеты и помбур глубокого (5000 метров проект) бурения. Хоть по паспорту и москвич, и родни там много, но львиную, сознательную часть жизни прожил на Сахалине. Как Северном, так и Южном. А сейчас нахожусь в Приморье. Не отпускает Дальний Восток. Многое тут держит. И природа, и люди. Иногда друзья спрашивают почему я не в Москве. Да вот стоит только вырваться за МКАД, то становишься обрусевшим москвичом. Так и представляюсь новым знакомым, если спрашивают. А не спрашивают – и ладушки.
Студентом играл в джазе. Позже, кроме работы, создал несколько ВИА. Последнее моё любимое детище – Т/О «Лаборатория». Это уже авторская песня. Что ни говори, хоть джаз и хорошая попса мне дали много, но это всё равно подразумевает дисциплину. А я с ней не очень дружен. Посему дух фестивалей бардовской песни, атмосфера их, меня вполне устраивает до сих пор. Здесь каждый сам себе композитор, поэт, аранжировщик и критик. Последних – хоть отбавляй. Как-то однажды, на одном из концертов, три самых центровых «лаборанта» Дима Зыков, Ваня Гаман и я озвучили зрителям нашу, нами же придуманную формулу: «Спасибо, что Вы здесь. Спасибо, что мы здесь. Спасибо, что Вы есть!». И с тех пор были ей верны. Ваня уже ушёл от нас. Ушёл туда, откуда не возвращаются. К моему глубокому сожалению, как сказал наш классик, «иных уж нет, а те далече». Там, в Запределье уже и Миша Матвеев, и Серёжа Денисенко… Не хочу всех перечислять. Больно. Уходят, а это обидно, лучшие. Остаётся их светлый образ и великолепнейшие песни и стихи.
Почему-то словосочетание слов «бардовская песня» у меня, видимо из-за раскатистых букв, ассоциируется с бегом босыми ногами по камням. Для слуха приятнее заменить на «авторская». Соответственно – гитара всегда была рядом. Надеюсь, что сумел объяснить почему то, что будет тобой прочитано, не совсем стихи.
Да, мой друг! Это текстовки моих песен. И разумеется, что у них, не у всех правда, есть свои мелодии. Но «Лаборатория» – всегда эксперимент. И как главный «лаборант» предлагаю поэкспериментировать вместе. Может быть, где-то услышу новый вариант своих песен. Более интересный и более музыкально краше. Ты не представляешь, как буду рад услышать. Значит они чем-то затронули тебя и, возможно, даже понравились. Так что, попробуем?
С уважением к тебе – автор.
На остановке друга спросил
– Наш автобус этот?
А он съязвил
– Разве трудно пройти
Всего восемьсот метров?
Вздрогнул услышав эти слова.
Там, за проливом где-то,
На сахалинском снегу лежат
Те восемьсот метров.
Всего восемьсот. От берёзы до пня.
Их бы пройти. Да где там!
Снег по лицу и его, и меня,
И обжигает ветром.
Ноги в горсть! И с катушкой бегом.
Путь не такой уж длинный…
Не знали мы с Юркой, что нас тайком
Ждёт старая мина.
Всего восемьсот… От берёзы до пня!
И грейся потом в казарме.
Только вдруг ослепило меня.
Круги перед глазами…
Выросло дерево снега с землёй
И снова назад пало.
Хоть локти грызи, хоть волком вой,
А Юрки не стало!
Сейчас между мной и взрывом тем
Много событий и много лет…
Я не касался бы грустных тем.
Но, понимаете, Юрки нет!
«Ах, мой милый Августин, Августин, Августин!
Ах, мой милый Августин! Всё прошло, всё…»
Здравствуй, Марта! Я пишу издалека.
Я пишу тебе из Армии Христовой.
И пускай тебе не видима строка,
Но и я не видел смерти под Ростовом.
Я не раз со стороны потом смотрел.
Я вселялся в душу русского Ивана.
Наводил Ванюша снайперский прицел
Мне на грудь. Под клапан левого кармана.
Видно был он не без юмора мужик!
Я хотел уже приложиться из фляжки…
Боли не было. Удар! И в тот же миг
Вижу – катится в пыли моя фуражка.
Я стою и не могу никак понять —
Тело стало почему-то невесомым.
А у ног лежит похожий на меня
Лейтенант убитый Ваней под Ростовом.
«Ах, мой милый Августин! Всё прошло, всё…»
Здесь мы встретились. Мы с ним теперь в друзьях.
Пили то, что нам на небе наливают.
Он подох потом в мордовских лагерях.
А за что подох? Да он и сам не знает.
Долго плакал мне в простреленный карман.
И прощения просил меня за это.
Я простил. Ведь я погиб за Фатерланд.
Ну, а он за что? Никто не даст ответа.
Марта, милая! Безжалостны года!
Мне в деды теперь годится мой же сын.
Я люблю тебя. Любил тебя всегда.
Скоро встретимся. Твой милый Августин.
P.S Ты придёшь ко мне и старой, и седой…
Будут волосы твои как белый дым…
Ну, а я… а я такой же молодой.
Как тогда, тобой любимый Августин.
«Ах, мой милый Августин, Августин, Августин!
Ах, мой милый Августин! Всё прошло, всё…»
Прощайте, господин штабс-капитан!
Вам выделить из Ваших папирос?
Да… Если б не осёкся Ваш наган,
Я б через год бурьяном здесь пророс!
Но – не судьба! Она сейчас за нас.
Молиться будете? Ну, что ж, прошу! Молитесь.
А ловко Вы мне локтем между глаз!
Да! Нет, не тороплюсь! Вы покурите.
А помните в жестоком том году
Немецкий фронт мы с Вами в клочья рвали?
Как стадо гнали их! Но на беду
Добить приказа нам тогда не дали!
Не обижайтесь на меня, вашбродь!
Не я Россию ставил вверх ногами…
Вы – это Вы! А мы – увы! – народ.
И всё ж спасибо Вашему нагану!
Мы ж одного полка, штабс-капитан!
Я разве разрешил бы Вас повесить?
Вот Вам один патрон… Вот Ваш наган…
Я с Вами покурю на этом свете.
Нет! Вы не убежите… Не боюсь…
А отпущу – нам с Вами драться снова!
Я к Вам спиной спокойно повернусь,
А Вы уж сами… Только дайте слово!
Да, ладно… Что ли первый он, синяк?
Всё? Покурили? Вот он, Ваш наган…
Мы всё ж однополчане как-никак!
Прощайте, господин штабс-капитан!
Не плачьте, барышня! Оставьте стремена.
Здесь сотни глаз. Не плачьте, барышня! Грешно.
Уланы строятся, расправив знамена.
Клянусь – вернусь я к Вам из-под Бородино!
Папа Ваш, барышня, милейший старикан!
Он – комм иль фо! Таких не видел я давно.
Винца домашнего с ним – ни один стакан…
Клянусь – вернусь я к Вам из-под Бородино!
А Ваша маменька? Так чопорно-мила!
