Одинокий человек сидел в холодной пещере и слушал заунывный вой ветра. В каждом вздохе снежных гор ему мерещились стенания заблудившихся воинов. А Тусклые изгибы колышущихся теней казались ему уродливыми призраками, которые вот-вот сойдут с ледяных стен, чтобы кошмарными лярвами явиться ему во сне. Языки красного пламени жадно лизали сухой хворост, двумя яркими точками отражаясь в его задумчивых глазах. Человек думал о далеком мире, куда попадают души отважных воинов после смерти. Мудрецы разных племен ведали об этом мире в сказках о великих героях древности, которые так любили слушать деревенские мальчишки перед сном. Имя одинокого человека было Ансгар, оно пришло из далеких скандинавских земель. Человек ждал рассвет, чтобы сразиться с жуткими чудовищами, что населяют бескрайние белые равнины за великой горой. Духи этих мест перешептывались между собой, легким ветерком витая среди вековых камней. Поглаживая рыжую бороду, Ансгар развалился на медвежьей шкуре и, наблюдая за танцующим пламенем, погрузился в волшебные сны. В этих снах он видел бесчисленное количество воинов, которые сражаются от заката до рассвета, чтобы потом воскреснуть в чертогах бога Одина за пиршеским столом. Каждый воин после смерти мечтал взобраться по радужному мосту в те обетованные земли, куда возносятся лишь смелые и сильные духом. Некоторые язычники искренне верили, что горящие на небесах звезды – это души тех, кому выпала славная доля вечность пировать за одним столом с богами Асгарда. Чтобы доказать свое мужество, многие отважные воины отправлялись в те далекие северные земли, где в своем извечном молчании лежат тысячи неупокоенных мертвецов, и отвратительные чудовища населяют бескрайние белые равнины за высокой горой. Подняв правое веко Ансгар увидел, как красные языки пламени жадно доедают последнее полено. Его сердце на мгновение наполнил ужас, а ледяной ветер, словно дыхание призрака гор, заставил тело содрогнуться от холода. В предрассветных сумерках мигающие огоньки на кучке пепла казались глазами умирающего демона. Выглянув из пещеры навстречу утреннему солнцу, воин узрел великолепие восстающего ото сна леса. Где-то там, за заснеженной равниной, был родной дом, и какая-то часть его души отозвалась желанием вернуться назад. Но полное отваги сердце стремилось продолжить путь наверх. Туда, где на краю этого мира томятся души воинов, что не смогли найти покой после смерти. Мысленно представив величие Вальхаллы, Ансгар продолжил взбираться на высокую гору. Извилистые тропинки, по которым он шел, тянулись высоко, в самые небеса. А выступающие из тумана камни казались зубами павшего дракона. И порой ему казалось, что, следуя этому пути, можно достичь чертогов бога Одина. Пробираясь меж уступами, сквозь ледяное дыхание скал, скандинавский воин поднялся на вершину этого мира. Там, за белыми облаками, он вновь узрел бескрайние снежные равнины. Словно волшебный океан, переливались они под золотистыми лучами зимнего солнца. Множество воинов приняло тут смерть именно потому, что любой человек, хоть раз побывавший на вершине мира, сталкивался с искушением остаться там навсегда. Там не было лесов и озер, птицы не пели там свои утренние серенады, а единственным попутчиком был одинокий ветер. Но какое-то неведомое чувство овладевало каждым, кто взбирался на эту гору, и только сильные духом возвращались отсюда домой. Где-то там, за безбрежными океанами снега, водились жуткие чудища, и бесчисленные орды мертвых спали под толстой коркой льда. Тот, кто осмеливался нарушить их извечный покой, присоединялся к этому сонму спящих. И все же среди людей находились смельчаки, которые взбирались на эту гору, чтобы бросить вызов самой смерти. Одним из этих давно ушедших героев древности и был скандинавский воин Ансгар. Его имя не было начертано на пожелтевших страницах истории, барды не слагали о нем эпические песни. Но его бессмертная душа, навсегда покинув этот мир, вознеслась к чертогам Одина.
Обернувшись медвежьей шкурой, он взял в руки меч и, растворяясь в белом тумане, направился в сторону неведомых земель. Туда, где такие же герои как он, сталкивались в последнем танце со смертью, чтобы в ее костлявых объятиях принять новую жизнь. Преодолевая белые барханы и снежные равнины, Ансгар увидел перед собой высокую стену, величественные своды которой упирались в самые небеса. С запада на восток, идеально ровная, отражающая дневной свет, будто исполинское творение гигантов тянулась она, могучим стражем уходя за горизонт. Прикоснувшись ладонью к стене, Ансгар почувствовал жгучий холод, который невидимыми волнами исходил от нее. «С самого начала времен ни одна живая душа не могла проникнуть за ее неприступные своды», – с трепетом подумал он. Некоторые мудрецы рассказывали, что именно стена была той границей, которая разделяла великое множество миров. Оглядевшись по сторонам, Ансгар с печальным вздохом выпустил клуб горячего пара и сел на белый снег. Тропа завела его в тупик, а вернуться домой ни с чем было дурной приметой в его роду. Посмотрев на безоблачное небо, он воздел руки навстречу ласковому солнцу и принялся молиться Одину. Постепенно мягкий ветерок стал усиливаться, резкими порывами обжигая кожу, а над безоблачным небом начали стягиваться грозовые тучи. Когда тьма опустилась на землю, то все живое будто замерло в ожидании смерти. Ансгар вновь посмотрел на ледяную стену и увидел на ней расписные ворота. Появившись будто из ниоткуда, они медленно стали открываться перед ним. За этими воротами, над самой землей, призрачным одеялом растекался красный туман. Ступив за границу миров, Ансгар почувствовал, как его пронизывает неведомый доселе холод. Как страх пытается добраться до его сердца своими тощими пальцами, чтобы сломить воинский дух. Сам ветер, переходя в свист, будто оживал за границами двух разных миров. Посмотрев в небо, Ансгар увидел двух летающих гарпий. Кружась под самым черным небом, они охраняли ворота Хельхейма от любопытных глаз. Маленькая черная фигура, пробираясь среди снежных ветров, стала объектом их внимания и, издав протяжный визг, они ринулись к ней.
Прикрывшись тяжелым щитом, Ансгар наотмашь рассек морозный воздух. Острые, как кинжалы, когти вцепились в медвежий плащ и оторвав от него кусок, сбили с рыжей головы шлем. Увидев злое лицо женщины-птицы, Ансгар рванул вперед и начал с остервенением выслеживать маневры врага. От такой вражеской прыти гарпии громко зашипели и принялись быстрыми взмахами крыльев менять траекторию в надежде взять незваного путника на измор. Но опытный и искушенный боями противник не давал застать себя врасплох. Он все время держал наготове острый меч, пресекая любые попытки приблизится к себе. Увидев, как яростно скандинавский воин парирует их атаки, они взмыли в небеса и стали наблюдать за ним, выжидая подходящий момент. Пройдя вперед, Ансгар услышал за своей спиной такой сильный грохот, что ему показалось, будто само небо невидимой рукой переставляет горы. Обернувшись, воин с ужасом в глазах увидел, как исполинские воротины надвигаются друг на друга, закрывая единственный проход в мир живых. Оставшись один на один с жуткими обитателями Хельхейма, Ансгар мог уповать лишь на помощь Одина. Тут он был неупокоенной душой в царстве тени: большинство обитателей здешних мест завидовали тем, кто еще не переступил невидимую грань между жизнью и смертью. Поэтому все они были вражески настроены к любому, кто приходил с той стороны великих врат. Лишь эти великие врата вольны были выбирать тех достойных, кто, будучи живым, мог войти в царство мертвых. Сторожившие границы миров гарпии проклинали воина, кружась над его головой. Не каждое столетие они встречались с теми, кто давал им достойный отпор. Воин посмотрел на парящего врага и, постучав по щиту мечом, проклял их в ответ. А тем временем солнце, опускаясь за седой горизонт, накрывало планету полотном из звезд. В свете его последних лучей перед взором путника замаячил черный лес. Увидев перед собой странно изогнутые деревья, Ансгар поспешил скрыться за их кривыми ветвями. Гарпии неотступно следовали за ним и мгновенно ринулись к лесу. Одна из них, не рассчитав силы, подлетела так близко, что, напоровшись животом на острый сук, мешком повалилась вниз. Рассмеявшись, воин приблизился к ней и, наступив на обнаженное горло тяжелым сапогом, произнес:
