В свою четвёртую книгу – книгу стихов —
отобрал те произведения,
что точнее отображают моё восприятие
и понимание текущей жизни.
В целом более трезвое,
нежели в юности или зрелости.
Но к такому постижению
я, увы, пришёл слишком поздно,
и случилось оно
со-овсем не просто так…
Сожалею, но
изменить и выправить уже что-либо
в судьбе своей не успеваю
и делюсь с тобой, читатель,
делюсь в надежде – тебе удастся!
Удастся прозреть вовремя.
Не прерываю свою
нескончаемую песнь про «жисть»,
в которой совсем нет места
совершенно чуждым мне пышному «штилю»
и красивостям с витиеватостью.
Нет непроизносимых в принципе мною слов
типа «чарующий», «багряный» и «горний»,
нет «зауми» и сиропа, восторгов и муцина,
нет всего этого в моих стихах —
есть горечь и кручина…
Настало время скорби и тревоги —
неизбежный этап жизни
мыслящего быстроглазого человека,
порой излишне горячего и…
уязвимого, ранимого самоеда
с необоримым отвращением
к ненасыщаемым и безучастным
соплеменникам, жадно пожирающим мир.
Человека, для которого полупустой стакан —
почти катастрофа!
С утраченными иллюзиями
всё острей ощущаешь
извечную несправедливость
мироустройства от человеков.
Прошло и кануло время
невинных удивлений и радости жизни,
пришла пора
одинокого и унизительного выживания.
И поразительно, как же к месту оказалась
десятилетней выдержки строфа
неведомого поэта:
«Не вспомнить и однажды,
а что такое смех
и что мне было важным,
и… как же жалко всех!»
А эпиграфом для всей книги пусть будет:
«Так устроено сердце моё,
и не я моё сердце устроил…»
