10.48.1 Вера сидит разобранная
Она сидела ровно и неподвижно, золотая вуаль кружилась в темноте закрытых глаз, медленно и послушно, Вера направляла её воображаемым веером, чем дольше она это делала, тем лучше понимала, как именно это работает. Ничего не менялось.
Внутри росла тревога, поднималась снизу вверх, сковывая внутренности ледяным страхом, вопреки любым попыткам остановить или хотя бы замедлить. Когда холод сковал живот до груди, от страха начало тошнить, Вера пыталась убедить себя, что это иллюзия, но ничего не получалось, стали неметь руки, ног она не чувствовала уже давно, голова закружилась и пришлось открыть глаза.
За окном светало. В комнате серели сумерки — выключатель был настроен на автоматический режим, он реагировал на движение ауры человека, и когда в комнате не было людей или они не двигались несколько минут, свет гас. Вера подняла непослушную руку, чтобы включить свет, он включился, она зажмурилась и опустила голову, пытаясь справиться с тошнотой и слабостью. Не помогало. Она решила пойти выпить воды — и не смогла встать, ноги не слушались.
От этого бессилия потекли слёзы, одна за другой, ручьями, она игнорировала их и пыталась руками переместить свои ноги, хотя бы просто сдвинуть с места, чтобы ощутить ток крови. Что-то менялось, но очень слабо, она прикладывала все силы, которые были, но их не хватало, и она опять плакала и пыталась, пока нога наконец-то не пошевелилась. И тело стало оживать, медленно, с болью и горячими гудящими мурашками, но это было лучше, чем слабость, и она продолжала делать то, что давало результат.
Когда ноги наконец-то уверенно встали на пол всей площадью ступни, Вера попыталась поднять себя с дивана, это оказалось так тяжело, как будто у неё на плечах кто-то сидел, но она справилась. Дохромала до книжного шкафа, пошла вдоль него, держась за полку, потом вдоль стены, понемногу становилось легче. Дойдя до кухни, она поняла, что пить уже не хочет, а хочет вымыться, и пошла в ванную.
Сняла халат, понимая, что он мокрый изнутри от пота, сняла всё, с трудом перелезла бортик ванны и легла в неё, дрожа от холода. Заткнула слив и включила воду, всей душой ощущая, как становится легче с каждой секундой, через время смогла встать, тщательно вымылась, вытерлась, надела висящий на крючке халат министра и пошла на кухню. Открыла холодильник, но ничего не захотела и закрыла, налила себе воды, выпила, сама себе диагностировала полное здоровье и вернулась в библиотеку дежурить у портала.
Спустя две минуты неподвижного сидения на диване, свет опять погас, Вера подняла руку и он включился. Через две минуты это повторилось. Ещё через две она встала и перевела выключатель в ручной режим, опять вернувшись на диван. Уходить в медитацию она боялась — не хотела повторения той слабости. Желать удачи почему-то казалось глупым, было интуитивное ощущение, что это не сработает. Но она всё равно стала желать, перебирая бойцов по именам и вспоминая их глаза.
«Удачи господину министру и Мартину.
Удачи господину министру и Артуру.
Удачи господину министру и Эрику...»
Дойдя до новенького, она пошла на второй круг, потом на третий. Подумала, что надо купить чётки. И из портала вышла фигура в чёрном.
Сердце дёрнулось как подсечённая рыба, а потом упало — фигура была женская и принадлежала Кайрис. Жёлтые глаза в прорези маски быстро просканировали её и неодобрительно сузились.
— Шен просил передать, что операция закончена, все живы, всё в порядке. Он дослушает отчёты и придёт к тебе.
— Спасибо. Ты как?
— Я отлично. Ты сама как? Выглядишь хреново.
— Я и чувствую себя хреново.
Кайрис сняла маску и подошла ближе, нахмурилась и протянула к ней руку, пощупала запястье, потом лоб, нахмурилась ещё сильнее и вздохнула:
— Когда ты ела в последний раз?
— С тобой.
— Поешь.
— Не хочу, меня подташнивает.
— А ты всё равно поешь. Не можешь есть — пей. Булат уже на базе, я его попрошу, он пришлёт тебе какой-нибудь супчик.
— Хорошо.
— Всё, давай, я скажу Шену, что ты ждёшь.
— Угу.
Кайрис убежала в портал, Вера откинулась на спинку и медленно выдохнула в потолок.
Хотелось спать, но дождаться министра хотелось сильнее, она рассматривала книжные полки и лепнину на потолке, стол, тумбочки, диван и свои ногти. Твёрдо решила, что надо их накрасить, а то скучно жить. Стала выбирать цвет, засомневалась между красным и синим, но в итоге выбрала синий, как перчатки.
Из портала вышел министр.
Она так рванулась к нему, как будто её на верёвке дёрнули, он поймал её и прижал к себе, крепко обхватывая и шепча на ухо:
— Вера, ну чего ты... Обычная операция, у меня они каждый день. Ну Вера...
Её трясло как в припадке, зубы стучали, она не могла ничего сказать. Он поднял её и сел на диван, усадив её себе на колени, как ребёнка, надел маску, прижался щекой к Вериной макушке и стал шептать:
— Всё хорошо, всё в порядке, всё как обычно, просто немного неожиданно, а так вообще ничего нового. Кроме бандитов, которых действительно пули не берут.
— Почему? — еле слышно прошептала она, он усмехнулся:
— Вскрытие покажет. Хочешь на вскрытие? Я тебе разрешу трупы пофоткать, у меня много, есть очень интересные экземпляры, я таких ещё не видел. Хочешь?
— Нет.
«Дзынь.»
Министр тихо рассмеялся и обнял её крепче, покачал из стороны в сторону, опять усмехнулся и сказал:
— Видела новенького? Это баранский форвард, который вместо меня мячи забивал тогда на регби. Очень перспективный мальчик. Сильный, быстрый, выносливый. Достаточно умный, чтобы слушаться. Подстрелил сегодня бандита сквозь замочную скважину, стрелой из арбалета, с десяти шагов. Стрела не пролезла, расщепилась, и одна из щепок проскользнула в вот такую дырочку, — он показал пальцами размер дырочки, Вере пришлось открыть глаза, чтобы посмотреть, заодно оценив перчатки министра, усыпанные какой-то серой трухой. Он заметил её взгляд и с шутливым смущённым принятием вздохнул: — Да, я грязный. Но я решил, что лучше приду грязным, чем на пятнадцать минут позже. Я правильно решил?
— Вы сомневаетесь в своей мудрости?
— Иногда бывает.
— Сегодня не надо.
— Хорошо, как скажете. — Помолчал и сказал серьёзнее: — Бойцы просили передать вам их коллективную большую благодарность.
— Пусть обращаются.
— Боюсь, именно это они и планируют сделать.
— И что тут страшного?
— Слухи, Вера. Они все, вроде бы, подписки дают о неразглашении, но слухи всегда просачиваются. Где-то на тренировке обмолвился, где-то пошутил так, что не все поняли, кто-то просто заметил закономерность, что именно моим парням подозрительно фартит. В спецуре дураков нет, они в состоянии сложить два и два, и сделать выводы. Баранский форвард уже фонтанирует, он никогда в жизни так успешно не воевал, его заткнуть можно, только рот завязав, и то он морзянкой настучит, каблуком по полу.
