«Надо прощать лишь тем, кому не можешь отомстить»
А.Давидович.
– Аня, может не нужно? Оставь это, отпусти. Прости его уже. Столько лет прошло. Тебе самой легче станет. Ведь не зря говорят, что прощение – это освобождение . Ты хоть раз подумала о том, что будет после всего этого? После того, как отомстишь?
– Думала, Ритка, думала! – снова опустила голову, обращая взгляд к документам, пытаясь понять суть написанного, что было довольно трудно из-за щебетания подруги.
– И что же ты придумала? Ты считаешь, как только ты воздашь Никольскому по заслугам, сразу солнце станет ярче светить, радуга новыми красками заиграет, птички запоют, бабочки запорхают, и счастья привалит полный самосвал? И мир тебе аплодировать будет стоя: «Да здравствует Зырянова!».
– Краснова.
– Что?
– Я – Краснова, а не Зырянова.
– Тьфу на тебя. Для меня ты как была Зыряновой, так ей и останешься. Ань, ты вообще меня слушаешь?
– Слушаю, – Рита видела, что я была поглощена документами, и мне было сейчас не до её нотаций. Возможно в чём-то она и была права . Она прекрасно видела, что я вымоталась за последний год. Уже синяки под глазами, и кофе по две кружки с утра, чтобы проснуться. Но зная мой характер, понимала, что остановить меня уже невозможно, хотя подобные попытки предпринимала регулярно.
– Ань, у Матвейки завтра праздник в школе, он стихи читает, – вот знает же, зараза, чем меня можно от работы оторвать. Сын был для меня важнее всего, и всё, что касалось Матвея, волновало в первую очередь. Пришлось всё-таки отвлечься от документов.
– Во сколько начало?
– В три, после уроков. Он спрашивал сегодня, придёшь ли ты на праздник.
– Приду, обязательно. И знаешь, может аплодировать мне никто и не будет, но легче мне станет точно.
– Помнишь, как моя бабка говорила? «Бог всё видит и накажет кого нужно».
– Только наказывать, смотрю, не спешит. Никольский, как сыр в масле, катается. Вон, жениться собрался на модели. Тендер на поставку стройматериалов и строительство одного из прибыльных объектов выиграть пытается. Контракт на полтора миллиона заключил. Мне продолжать перечислять? Или и так понятно, что просчитались там на твоих небесах. Не того наказали. Пойми уже, я не успокоюсь, пока не уничтожу его, пока не разрушу всё, что он создавал на протяжении этих восьми лет, – я резко замолчала, понимая, что уже повышаю голос. – Прости, Рит, – сделала глубокий вдох, дабы немного успокоится. Прости, я не хотела на тебя кричать, я просто…
– Я знаю всё, Ань. Тебе не нужно мне что-то объяснять. Я только хочу, чтобы ты начала жить. По-настоящему жить, а не выполнять набор функций, как робот. То, что сейчас ты имеешь по факту, это не жизнь – это её симуляция.
Аня откинулась на спинку кресла. Закрыла на секунду глаза, выдохнула и посмотрела на подругу.
– Иди спать. Уже два часа ночи, а ты тут философию разводишь. И не переживай за меня. Всё будет хорошо.
– Надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Спокойной ночи!
Ритка вышла за дверь, а я словно провалилась в бездну своих мыслей. Перед глазами всплывали картинки прошлого, одна за другой. Я ведь до сих пор помню ту улицу с красновато-серыми обшарпанными домами, с выцветшей краской. Штукатурка на них давно потрескалась и местами осыпалась. Старые двухэтажки. Ветхие и убогие, как и жившие в них люди, давно потерявшие надежду на более достойную жизнь. В одном из этих домов я когда-то жила и около одного из них чуть не сдохла…
Тот вечер словно въелся в мою память. Я помнила все: марку машины, точное время, их одежду. Помнила всё, вплоть до цвета штор в окне на первом этаже соседнего дома. А потом…
– Мама, мам…
– Да, Матвей, – я настолько выпала из реальности, что не заметила, как сын вошёл в кабинет. – Ты чего не спишь, солнышко?
– Хотел попить, но на кухне свет выключен. Мне страшно.
– Сейчас включим.
Напоив и уложив Матвея, сама направилась в спальню. Душ будет с утра. Сейчас сил на него просто нет.
***
– Добрый день, Виктор Николаевич!
– И вам доброго дня, Анна Вячеславовна! С какой целью пригласили к себе? Честно, я несколько удивлён. Все вопросы мы могли решить по телефону.
– Виктор Николаевич, цель вашего визита – это довольно деликатный вопрос. И по телефону мы с вами его решить ну никак не могли. А без вашей помощи его решение будет затруднительно.
– Тогда ближе к делу, Анна Вячеславовна.
– Хорошо. Меня интересует тендер на строительство бизнес-центра на Высотной.
– Меня он тоже интересует. В чём вопрос? Точнее, в чём ваше предложение?
– На этот тендер претендуют четыре крупные компании, в том числе ваша. Вы подали заявку последними, и я делаю вывод, что вы сомневались: участвовать вам в нём или нет. Плюс ко всему дела у вас идут не очень хорошо, насколько мне известно…
– Давайте по существу, я не могу понять, к чему вы клоните, – нетерпеливо перебил Зельский.
– В виду всего перечисленного, предлагаю снять вам свою кандидатуру с участия. Шансов выиграть у вас мало. Это понимаете и вы, и я. Взамен я отдам вам пару хороших договоров с небольшими частными объектами. Заметьте, довольно прибыльными объектами.
– Хм… предложение, скажем, заманчивое, не буду скрывать. И вы настолько самоуверенно мне его предлагаете. Не задумывались о том, что я могу о таком предложении доложить определенным структурам? Вас за подобные махинации по головке-то не погладят.
– Вы еле держитесь на плаву, Виктор Николаевич. Так что «мяч» не на вашей стороне, увы. Если будем тонуть, то вместе, я уж постараюсь.
– Думаете, убрав меня, вы выиграете тендер?
– Я сделаю всёвозможное для этого, – немного наклонившись над столом, я предоставила ему полный обзор на своё декольте. Раз разговоры не помогают, обратимся к древнему и давно проверенному оружию женщин.
Зельский скользнул взглядом и, сглотнув, потянулся к стакану с водой. Я готова пустить всё своё оружие в ход: шантаж, обаяние, выгодные предложения, дабы получить желаемый результат. И я определено его получу. Зельский, конечно, не дурак, и давно в этом бизнесе вертится. Чувствует, что мне этот тендер, на самом деле, нужен так же, как корове седло, только причинно-следственную связь моего интереса он не может уловить, оттого сомнения терзают, и боязнь, что его пытаются хитросделанно обмануть.
