«Я устал ждать, – с некоторым раздражением подумал Ацир, – вот зачем мне войско?» Он на мгновение прикрыл глаза. В который раз он жалел о том, что уцепился за идею создать войско. Но ему стоило только вспомнить Лес, чтобы успокоить себя и снова доказывать: всё, что он сделал, было необходимым и абсолютно правильным. Проблема для Ацира заключалась в следующем – Лес оставался закрытым, а Лабиринт продолжал молчать.
– Лабиринт… – Ацир и не заметил, что произнёс это слово вслух.
Когда-то Лабиринт при встрече сказал ему: «А хватит ли у тебя терпения, Эльф?» Ацир никогда не забудет этого пренебрежительного «Эльф». Он не букашка какая-то! Он сильная личность, слишком сильная и единственная во всём мире. Его должны боготворить и уважать, потому как таких Эльфов, как он, больше нет.
На губах Ацира заиграла плотоядная улыбка. Впрочем, он не забывал, что сих пор ему тоже везло. Он вспомнил своё прошлое, то далёкое время, когда жил на другой территории, забавлялся и проводил время в своё удовольствие. Красивые Эльфийки окружали его, и он мог выбирать любую – только нужно-то было изменить им разум. Улыбка резко сошла с красивого лица, он нахмурился, вспоминая неприятный случай.
– Кроме одного раза… – прошептал он, хмуро уставившись в стену. – Но всё равно я получил то, что хотел.
Вспоминать об этом моменте ему не хотелось из-за уязвлённого самолюбия. В тот единственный раз его отвергла Эльфийка, и это действовало ему на нервы до сих пор. Забыть бы её, но почему-то не получалось.
– Интересно, что с ней стало? – снова вслух задал он себе вопрос.
Ацир сначала стиснул зубы, а затем снова улыбнулся, забыв про Эльфийку и вспомнив Тирру. «Ну что, Жаба, попала в свои сети?» – и от этого вопроса ощутил лёгкое замирание сердца. Он умел ощущать свой след везде, где оставил его. Была какая-то связь между его поступками и его даром – Влиянием на Разум. Получалось ощущать движения и изменения мыслей, а силу тела и духа жертвы чувствовал своим нюхом Охотника-убийцы. Ацир прикрыл глаза и прислушался к воздуху, на лице заиграла улыбка, и он резко открыл красивые глаза. Он не ошибся, старая уродливая Лягушка слабела, и он знал почему.
– Она слишком много знала, – произнёс он ровным красивым голосом, – а следы любому Охотнику надо заметать.
Следы… Да, его следы принесли свои плоды. Он считал своим главным козырем в борьбе с жителями и Лесом – Хозяйку. Ацир, создавая свой план по изменению мира, в первую очередь заинтересовался Тёмной Стороной. Научившись высчитывать проход на ту сторону, он дождался, когда Окраина Земель сдвинулась, и тогда он перешёл границу. А вернулся не один, ведя за собой одинокое существо с Тёмной Стороны. Сколько той Твари было лет? Века и века. Кто оно такое? Откуда появилось и почему в единственном экземпляре? Этого Ацир так и не узнал, хотя давил на разум Твари из раза в раз, но казалось, сам Лес выбросил из головы Твари всю память. Существо привязалось к нему, как собака привязывается к хозяину. На него он возлагал огромные надежды и на мгновение растерялся, когда ощутил, что Хозяйка мертва и Тварь мертва. Обе мертвы. Какое-то мгновение Ацир потрясённо стоял не двигаясь, продолжая щупать ауру этого мира, но находил пустоту – своё одиночество в этом мире. Но продолжалось это недолго, Ацир принадлежал к единственному Эльфу, который быстро принимает новые решения, в отличие от всех существующих Эльфов.
– У меня ещё осталось Зеркало! – опомнившись, выкрикнул он своему отражению в зеркале.
На Зеркало Ацир натолкнулся случайно, но сразу понял, какая сила заключена в этой вещице. Никто тогда не прислушался к версии Гномихи Нузи, Эльфы благодаря бессмертию слишком долго раскачивались, только он один понял, что её идеи и мысли разумны. Нузи поверила в его искренность и взяла с собой в поход. Ацир плотоядно улыбнулся, вспоминая, как изменил её разум и развлекался с ней. Хорошо, что ему не дано любить – он слышал жуткую историю любви Гнома и Эльфийки. Та умерла из-за Огня Любви к Гному. Тьфу! Любовь! Разве Любовь стоит того, чтобы ради неё умереть? Нет. Поэтому Огня между ним и Гномихой не возникло. Он только удовлетворил свою мужскую потребность, а потом избавился от неё, как от ненужного хлама. Ацир всегда так поступал с женщинами, так как никогда не верил в Любовь. Его отец жил с его матерью, а потом решил доказать ей свою любовь и отправился к Катари, от которой не вернулся. А его мать через некоторое время узнала, что беременна. Мать тихо страдала и так морально истязала себя, что при его родах умерла. А он остался сиротой на руках своих дедушек и бабушек. Когда он подрос и осознал всю трагедию, случившуюся с его родителями, возненавидел слово «любовь» и имя «Катари».
– А до Катари я ещё доберусь. – Ацир сжал кулаки и посмотрел на своё отражение.
Найденное Зеркало – великолепная работа великого мастера, и его он получил благодаря Гномихе Нузи. Сатенга под очередным Влиянием на Разум поработал над Зеркалом, и Ацир оставил его там, где ему и место. Никогда мир не сможет уничтожить Зеркало, потому как создал его величайший из мастеров своего времени – Гном Ятар. А теперь после доработки Сатенги Зеркало укажет, где спрятаны амулеты, и само притянет их.
Ацир рассмеялся, он знал, что это произойдёт уже скоро, ведь в свои права давно вступил Год Зеркала для слепого.
Девочка родилась на рассвете, когда уже проглядывало солнце и тучи расступились. Принимавшая роды Фифи взглянула на солнечные лучи, потом прикрыла глаза и, поведя носом, сосредоточилась на запахах. Это хорошее предзнаменование, подумала она. Ребёнок будет необычным – ребёнок света, потому что ночь уходит и приходит свет. Тучи тоже, чего-то испугавшись, ушли, открыв ещё раннюю светлую голубизну зарождавшегося дня. «Девочка не родилась ночью, как все остальные дети. Почему?» – задала себе вопрос Фифи, но ответа не было. Она снова внимательно посмотрела на восходящее солнце. Утро… Давно не было детей утром, все рождались тёмной ночью, а тут ещё рождение не мальчика, а девочки.
Фифи взглянула на малышку, но та продолжала молчать. Девочка родилась очень слабой, отсутствовал подкожный жир, крепость ручек и ножек, в ней не чувствовалось здоровье, ведь по правилам новорождённой девочка должна требовать воздуха и еды. Фифи стала изучать малышку. Сморщенная тёмная кожа казалась к тому же какой-то серой. Новорождённая лежала на руках Фифи неподвижно, даже не пытаясь сделать вдох. Фифи встряхнула девочку, ведь им так нужны дети, их так мало, особенно девочек! В груди женщины вспыхнула искра ненависти.
