Настроение часто зависит от погоды, времени года или суток. Весна, ровно, как и утро, – пора надежд, вдохновенного поиска новых ощущений и событий. Осень же, подобно бессонной от тревог ночи, – пора грусти, хандры, печальных или мудрых размышлений о смысле жизни. Независимо от того, где она наступает: в большом городе, деревушке или морском побережье – её приход всегда навевает печаль. Но особенно тоскливо провожать уходящий осенний день в зале аэропорта, где всё полно движения и звуков, но где нет ни одного близкого лица.
Ночь. Гул взлетающих самолетов. Голос диспетчера. Бесшумно скользящие потоки дождя по стеклу… Человек в чёрном кожаном френче стоит у стеклянной стены здания аэропорта и смотрит на отражающую огни прожекторов взлетную полосу. Мокрый асфальт мерцает тусклыми огнями. Это далеко не первый полет в его жизни. По роду своей деятельности ему часто приходилось отрываться от земли, перелетая из одного города в другой. Многие часы ожидания провёл он в шумных терминалах аэропортов. Вот и сейчас рейс Москва – N задерживался на несколько часов из-за погодных условий.
Пусть не осудит меня читатель за эту географическую неопределённость. Этот маленький провинциальный городок, куда летит этот ещё совсем незнакомый вам человек, подобный многим другим уютным городкам, разбросанным по всей России, мог находиться вблизи любого большого города как центральной части страны, так и на её юге или севере. Пусть каждый представит свой.
Но вернёмся к нашему попутчику. Этот, казалось бы, ничем не примечательный человек стоял и смотрел через мокрое стекло, вглядываясь куда-то вдаль, уже минут тридцать в полном отчуждении от внешнего хаоса. Здесь, в зале ожидания, среди толпы он чувствовал себя один на один с собой. Так часто бывает: в кругу людей легко быть одиноким. Вглядитесь в лица ожидающих – сколько из них отчужденных! И это нормально. Гораздо печальней, когда бываешь одиноким рядом с близкими людьми. А в аэропорту, на вокзалах подобные минуты как будто специально созданы для людей, которым, в силу своей занятости, в круговороте повседневной суеты, в гонке за насущным днём, некогда подумать о прожитом дне и о том, что делать дальше.
Однако этот, как могло показаться с первого взгляда, ничем не приметный мужчина, был довольно известным человеком. И оставаться неузнанным порой было для него важнее его популярности. А сегодня ему особенно не хотелось давать автографы, отвечать на скучные вопросы. Войдя в зал аэропорта, он машинально поднял ворот чёрного кожаного френча, как будто тот должен был укрыть его от любопытных взглядов.
Как необходимо порой переосмыслить то, что было, особенно, когда жизнь уже на середине. Чего достиг? К чему пришёл? Что дальше? Именно такие мысли владели Алексеем в минуты вынужденного ожидания. Сегодня ему исполнилось сорок пять…
«Вот твоя жизнь и началась, – думал он. – Это и есть настоящий праздник, момент истины. Сорок пять. Последний паспорт, последняя фотография в нём. Лучше ты уже не будешь… Отсчет пошёл…»
Алексей не был сентиментален, напротив, он был вполне прагматичным человеком. В своих желаниях и целях всегда шел до конца. Таким людям обычно дают прозвище «железный человек». И сегодняшние размышления были скорее исключением, нежели правилом. Статус знаменитого режиссера и актёра, по совместительству успешного бизнесмена и вообще человека, желающего достичь в этой жизни очень многого, не позволял отвлекаться на лирику. Но сегодня ему отчего-то стало грустно. Грустно было от того, что любимая женщина не хочет больше принимать таким, какой он есть. «Было же хорошо раньше. Не было необходимости что-то объяснять, оправдываться. Понимала же она, что я фанатик своего дела? Понимала. Понимала и принимала. Мирилась? А теперь? Надоело? Устала? Или разлюбила? Ух! Голова кругом. Выпить бы. День рождения всё-таки. Или… уже, – он посмотрел на часы, – ночь… Ночь моего дня рождения. Весело, ничего не скажешь! Всё! К чёрту!» – он раздражённо провёл рукой по голове от затылка ко лбу, как будто этим движением хотел стряхнуть, словно пыль, тревожные мысли.
Алексея пригласили в Михеев, что под N, посмотреть места, где могли бы проходить съёмки его нового фильма, сюжет которого он вынашивал долгие семь лет. По различным причинам работа над этим фильмом постоянно откладывалась. И вот теперь, когда всё заладилось, когда почти все павильонные съёмки были окончены, он, не задумываясь, согласился лететь в Михеев посмотреть «натуру». Такие решения всегда принимались им скоро, без долгих мытарств и раздумий. Вот и в этот раз он принял решение лететь, не посоветовавшись со Светланой, которая собралась с размахом отпраздновать его сорокапятилетие. Накануне вечером он сообщил ей о своём решении. В результате – ссора. Но отменять принятые решения, особенно, если они касаются работы, не в правилах Алексея Володина!
Светлана – вторая жена Алексея. Они вместе уже почти пять лет. Официально заключили брак после двух лет совместной жизни. Это была безудержная страсть, большое чувство, в которое их затянуло, как в водоворот. Они были счастливы по-настоящему. Но в последние полгода что-то пошло не так. Постоянная занятость Алексея, заграничные командировки Светланы вносили в их семейную жизнь всё большую разобщённость. Светлана, так же как и Алексей, была человеком целеустремлённым. У неё своя интересная работа в шоу-бизнесе, которая приносит ей хороший доход, широкую известность и, соответственно, большую занятость. Бывать вместе приходилось всё реже. И если раньше редкие встречи раздували только разгорающийся огонь любви, то с годами они стали привычны и уже не так тревожили устоявшиеся чувства. Наоборот, для развития серьёзных отношений этих встреч оказалось недостаточно. Эта причина или какая другая послужила тому холоду, который всё чаще стал пробегать между ними, Алексей не мог понять. Но ему очень неприятно было осознавать, что, когда-то такие близкие, они теперь словно говорят на разных языках, живут в параллельных измерениях. Ему было искренне жаль их отношений, но всё чаще приходило осознание, что это конец. В глубине души ему хотелось всё вернуть. Алексей ловил себя на мысли, что готов попробовать поговорить, даже извиниться. Хотя как раз этого он не умел вовсе. Он не мог извиниться перед своей первой женой за нередкие измены. С ней Алексей прожил восемь лет, последние три года он часто изменял. Она терпела, сколько могла, но даже общая дочь не смогла спасти давший такую громадную трещину брак. Тогда, в молодости, было как-то легче расстаться, чем постоянно чувствовать свою вину при невозможности прощения. И не потому, что его не простили бы. Нет. Оттого, что не умел он этого – виниться.
