Золотое побережье ласкали тихие волны безмятежного моря. Марика с удовольствием опустила ноги в воду, наслаждаясь временем, которое было отведено ей судьбой. Рядом на камне, не находя себе места, крутился Рейг, упрямо устремляя взгляд серых глаз на волны. Он ненавидел море, о чем не раз сообщал Марике, вот только старшая сестра спорить с братом сегодня не хотела. Она-то море любила. Любила теплую воду, именно в тот момент, когда весна сменялась летом. А в середине лета вода здесь становилась горячей, а золотой песок обжигал ноги, но не сейчас.
Сегодня был именно тот день, когда можно было не думать о том, что будет после. Марика вздохнула, когда Рейг, не отыскав для своей неусидчивой пятой точки места, бросил камень в воду.
– Ты угомонишься?
– Мне здесь не нравится.
Марика покачала головой и вновь зажмурилась. Воздух был полон тепла и соли. Идеальное сочетание для воздуха, который так любила сестра. Рейг хмурился, наблюдая за ней. Слишком уж она была спокойна. В такое-то время!
– Перестань притворяться, что все в порядке.
Девушка пожала плечами и вытянула ноги. Стопы полностью погрузились под воду и едва коснулись песчаного дна.
– Я не притворяюсь, – прошептала она, вдыхая соленый воздух свободы.
– Обманщица, – фыркнул брат, бросая новый камень в воду.
Казалось, море и не заметило бы камня, даже если рухнул бы весь остров и был похоронен под толщей воды. Рейг иногда мечтал, чтобы остров исчез, тогда бы ему не пришлось сидеть здесь, наблюдать за морем и беспокоиться о сестре.
– Ты обманываешь меня, – возмутился он. – Обманываешь маму и отца. Обманываешь и себя. Ты боишься.
Марика открыла глаза. Солнечные лучи искрили на безмятежной поверхности воды и слепили. Моргнув несколько раз, она привыкла к свету и повернулась к брату. Рейг был хмур и зол. Она видела, как упрямая морщинка располосовала его широкий лоб. Темные волосы острыми прядками торчали в разные стороны. Такой беспокойный – противоположность ей. Марика обожала брата, любила в нем всё. Даже то, что он не готов был принять ее выбор. Смириться с участью, через которую проходили многие девушки ее возраста.
– Этот год – мой.
– Ты вновь не хочешь отвечать, – парировал мальчишка.
Он хотел ругаться. На языке ядовитыми змеями кишели бранные словечки, которые Рейг нахватался в порту от моряков. За такое, узнай, отец настучал бы Рейгу по затылку. Марика бы тоже не одобрила, поэтому мальчишка молчал, выжидающе посматривая на сестру.
Девушка поводила ступней под водой, поднимая золотистый песок, который превратился в муть. Вода больше не была прозрачной, и Марика нахмурилась. Теперь и ее жизнь не была такой, как прежде, и пусть братик этого еще не понимал, но Марика уже смирилась.
– Давай сбежим! – заявил Рейг, поднимаясь на ноги. – Давай?
Его голос звучал звонко, а слова были дерзкими. Марика хотела обнять брата, прижать его к себе, как делала много раз раньше, когда он еще не отталкивал ее, боясь, что другие дети увидят телячьи нежности и будут над ним смеяться, и успокоить мальчишку. Сказать, что все будет хорошо. Но Марика чувствовала, вглядываясь в мутную воду, что уже все предрешено.
– Мы не можем сбежать.
– Но почему? – Рейг злился. Его щеки стали пунцовыми, а в глазах появился лихорадочный блеск. Будь он чуть старше, то смог бы силой увести Марику не только с этого пляжа, но и вовсе с острова. Подальше от дома, родных и друзей. Подальше от чудовища, что жило здесь.
– Когда-нибудь ты поймешь.
Рейг громко фыркнул и отвернулся. Сестра не должна была видеть смятение на его лице. Или злость, которая могла бы спалить весь остров, будь Рейг чуть старше и намного смелее.
– Ты сама себя обрекаешь.
Марика выдохнула. Вытащив обе ступни из воды, она поднялась на камне и повернулась к брату. Он стоял достаточно близко, чтобы она могла опустить на его плечи свои теплые ладони.
– Я делаю то, что делали до меня, и будут делать после. Давай просто побудем здесь, полюбуемся морем и закатом. А потом вернемся домой.
Рейг под руками сестры сжался как пружина, готовая выстрелить в любой момент. Его едва ли не трясло, когда Марика попыталась обнять. Он хотел оттолкнуть сестру, скинуть ее нежные теплые руки, отойти подальше и выкрикнуть все, что мальчик думал. Но сжал кулаки и, задрав голову, посмотрел на темнеющее на востоке небо. За его спиной солнце клонилоськ закату. Еще чуть-чуть и бескрайнее море поглотит золотой диск, ознаменовав конец дня.
Скоро все изменится.
– Последний дар, – Рейг говорил тихо, но Марика слышала его.
– Да? – выдохнула она, не отпуская брата.
– У него просят Последний дар, ведь так?
– Да, просят.
– Что ты попросишь?
Марика вздохнула. Она знала, что каждая девушка, которая уходила, просила для своей семьи благосостояние. Золото, серебро, драгоценные камни. Кто-то просил защиты и уважения для ее дома вкупе с богатством. Но что должна была попросить Марика?
– Я не знаю, – прошептала девушка и опустила руки, больше не прикасаясь к брату.
Он обернулся и схватил ладони сестры, заставил ее посмотреть в свои темные от гнева глаза.
– Попроси жизнь.
– Что?
– Попроси месяц жизни. Нам не нужно золото, – с жаром говорил мальчик, сжимая до боли ладони Марики. – Золота в нашей семье предостаточно. Как и уважения, и защиты. Все это есть. Попроси только для себя. Месяц. Ровно до следующей полной луны.
Марика едва не задохнулась, слушая брата. Слыша его дрожащий от волнения голос, она ощущала, как к горлу подкатил комок, полный горечи.
– Но зачем? Разве это что-то изменит? – спросила Марика, вглядываясь в лицо брата.
– Да, – прошептал он, расцепив их ладони, – изменит.
Сердце отчаянно стучало в груди девушки. Шагнув, она обняла брата и прижалась щекой к его щеке. Кожа была мокрой, и Марика не знала, плакали ли она или ее единственный брат.
– Обещаю, – вымолвила Марика, обвивая дрожащие плечи брата. – Я попрошу Последний дар для себя.
Больше никто из них за этот вечер не сказал ни слова.
