Из записной книжки незадачливого профета
31.10.1995
Шесть тысяч дней на Земле
Весь девяносто пятый дурака валял,
прыгал, как заяц, от куста к кусточку,
чего-то сочинял, и стих мой излинял,
осталось разве что поставить точку.
И я поставил бы, но тут доцент,
внедрив программку в новенький компьютер,
мне подсчитал шесть тысяч дней до цент-
ра тяжести со дня рожденья в каюте.
Корабль курс наметил на восток,
я каждый месяц вплоть до высшей меры —
до следующей тыщи – взять решил листок
и здесь запечатлеть кошмарные примеры
того, как Слово плавится в печи
нетрезвого рассудка в бурной тине
страны растерзанной, где плачут палачи
о казни языка на русской гильотине.
Песня (набросок)
Что за жизнь пошла – стачки да пьянки.
Полный дом моих друзей.
Вагон истории забыт на полустанке,
мы смотрим на мир в призму глупых затей.
Голос за голос и зуб за зуб —
тысячи лет и века
строился тщетный труд.
Спрашивается: на фига?
Где всё то, что было у нас,
кроме тех мест,
где есть ядерный глаз?
«Человече, ответ найдешь там,
где солнце сходит с орбит и кипит война!»
Ее мрачный конец таков:
не увидишь ничего кроме мглы.
То, что возвели за тысячи веков,
они одним ударом снесли.
Плач детей и жен,
стон матерей,
барабанный бой только гремит в ушах…
И все до единого будут вопрошать:
чем заслужили мы удары
этой божьей кары?
Я не знаю…
Писчий набор, длинный пробор,
высокий рост, вечный пост,
короткий век – большой человек.
У мамы в книжке записной нашел цитаты
умных людей. Я выпишу сюда их, брат, ты
вернешься к ним, должно быть, лишь спустя декады —
в них есть и трели соловья, стрекот цикады,
и ловких мыслей ровный гул.
Поспоришь с ними? Выиграл?
Или опять продул?
Знайте же, что ничего нет выше и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее какое-нибудь воспоминание, и особенно вынесенное еще из детства, из родительского дома. Ф. М. Достоевский (Любит Федор Михайлович поучать, ох как любит. А воспоминания, пожалуй, и правда важны. Будем вспоминать, никуда не денешься.)
….
Только то в человеке прочно и надежно, что всосалось в природу его в первую пору жизни. Ян Амос Коменский
….
Любовь к родителям – основа всех добродетелей.
Цицерон
….
Без поиска не найдешь. Не найдешь – не откроешь. Не откроешь – не прочтешь. Не прочтешь – не поймешь. Не поймешь – не кайфанешь.
Песня (набросок)
В зеркале окна – холодный день-кино,
не притронуться – потратить жар руки.
В паутине бесконечных глупых снов, ты один.
Поговорка молвит: друг, не торопись,
насмешишь людей и пострадаешь сам,
но такая шутка эта наша жизнь —
бьет по щекам.
Пусть свет ярким будет,
новое солнце взойдет и люди
вдруг улыбнутся и станет теплей,
лучами небо взорвется.
Нас свет разбудит,
ты отвернешься от снов и иллюзий
и мы сольемся в песне
этого нового солнца.
Песня (набросок)
Темный человек, кто тебя на верх пустил?
Темный человек, кто тебя в путь благословил?
Темный человек, кто тебе руку поднимать разрешал?
Боже, ты же видел всё, почему не стрелял?
А в грозном городе, где ворон свет крылом закрыл
стонут стороны, меняя свою злость на пыл.
Кровавое месиво, руку ко лбу – смотри вдаль.
Дьявола-наместника разорвись печаль.
Теледвижений поровну, да только звезд не видать.
А на тронах сидят боровы, им на всех наплевать.
Эх, отбросить бы сомнения, да только жаль матерей.
Плач да стенания не вернут им родных сыновей.
Темный человек, честной люд тебя на верх пустил.
Темный человек, поп тебя в путь благословил.
Темный человек,
каждый из нас руку поднимать разрешал.
Боже, ты видел это всё, потому и не стрелял.
Самое неприятное в этой жизни —
это неблагодарность.
Впрочем, зачем пенять на других?
Сам, наверное, такой.
Спишите меня – уберите в расход.
Я просто подверженный бредням обсценник!
И если в протест вам кричу я «Апорт!»,
то это попытка сменить цвет на синий.
Мой ум затуманен. Скажу я всем прочим
собратьям, истерзанным духом разлуки —
кухаркам, браткам и подсобным рабочим:
возрадуйтесь, богу нужны ваши муки.
На то и призванье, легко и бесславно
отплясывать фразами вверх и налево.
Наверно, нелепо, возможно, забавно,
залить облепихою бренное тело.
…сердце родителей, этот самый милосердный судья, самый участливый друг – это солнце любви, пламя которого согревает сокровеннейшее средоточие своих стремлений. Карл Маркс
Мать – единственное на земле божество, не знающее атеистов. Э. Легуве
Что бы ни делал человек, его дела, даже самые выдающиеся, ничего не стоят, если он не выполняет своего долга перед родителями. Бертольд Ауэрбах (Осталось разобраться, что есть этот долг…)
Человек умирает, когда смиряется с неизбежностью.
Хотите поспорить?
Спорьте.
Вы узнаете истину на смертном одре.
Смотри, дурак, с звездою в сердце,
колом в груди, дырой в кармане,
как набирает мегагерцы
любви бушующее пламя,
как плавит сумрак, словно соты,
в погожий, жаркий летний вечер
огонь любви. Он вне заботы
о том, несет ли счастье ветер.
Творенье – жизнь, а не творенье – смерть.
По крайней мере, для меня.
Стихотворение? Стереть!
Здесь нет огня! Ее обнял…
Я тоже не люблю, но всё ж употребляю.
Вы равнобедренно прекрасны!
Я – пастырь ваш огнеопасный
и поводырь любвеобильный,
рельефной страсти вождь тактильный.
Сердце твое станет душой в теле моем,
прости бумагу, ей привычно терпеть – она водоем.
Впусти свет в бессвязность искренних слов:
сижу за столом, пью вино, слушаю дураков.
Мимо летит пронзительный, тонкий свист,
девочка-память танцует невидимый твист.
И молчит телефон: наелся, надулся, замолк;
дверь хлопает, ветер гуляет, сломался замок.
Люди празднуют, человеки ходят вперед и назад,
девушка мимо плывет, у нее симпатичный зад.
Я смеюсь (или плачу?) и разливаю коньяк,
взгляд падает на окно,
там живет симпатичный маньяк.
Он влюблен в свою жизнь и слегка ненавидит людей,
ровно настолько, насколько ему не хватает блядей.
Танталовы муки, страдания, льющийся алкоголь
вплоть до момента, как вечность поделят на ноль.
Глупая женщина равносильна красивой, но ненужной вещи. Восторгу много, толку мало и быстро надоедает.
Спасибо вам – вы необычно поэтичны!
– Благодарю за комплимент!
– Это не комплимент. Это – фак.
– Это факт?
– Это – фак. А фак, как известно, самая упрямая вещь на свете.
Талант сияет, манит, светит.
