1. КАК МЕДВЕДЬ, ХОМЯК И КОНЬ БАНК БРАЛИ
Овцы разбегались. Вороны упархали. Муравьи вернулись в норы. И даже приунывший ежик выскочил из депрессии.
На весь лес раздавался оглушительный рёв мотора. По дороге на всех порах мчалась вишнёвая девятка. Из окна у водительского сидения торчала лапа Хомяка. С обратной стороны выглядывала морда косолапого и дуло автомата. Сидя позади Конь в последний раз скрестил копыта и помолился. Из салона автомобиля доносилась песня соловьиного хора «НА ПОСОШОК».
На повороте девятку слегка занесло. Демонстрируя прекрасное самообладание, Хомяк твёрдо произнёс сквозь зубочистку во рту:
– Без паники. Ситуация под полным контролем.
Затем Хомяк сделал несколько решительных поворотов рулевым колесом, ударил по педали газа, и машина вернулась на дорогу.
Через некоторое время машина лихо промчалась по деревянному мосту. В этот момент Медведь зарядил автомат, Конь на заднем сидении проверил свои наточенные гладкие подковы, а Хомяк несколько раз энергично ударил по рулю в такт музыки.
Автомобиль начал тормозить. Звуки трущейся резины заполнили всё вокруг. Эффектно и с шумом машина остановилась перед «МЕЖДЕРЕВЕНСКИМ ЛЕСНЫМ БАНКОМ». Перед входом показались Медведь с автоматом и в шапке-ушанке, Конь с обрезом на плече и взъерошенной гривой, и Хомяк с двумя пистолетами.
За кассой в тот день сидела старушка-Мартышка. В очереди стояли Бегемот-пенсионер, Верблюд-близорук, Горилла-верзила и Овца… полная.
– Лапы вверх, копытами не стучать, пасть закрыть и не возникать – спешно промолвил Конь, направляя обрез на посетителей, ожидавших своей очереди.
– Кто охранник!? – рявкнул Медведь, поправляя шапку-ушанку с красной звездой.
Мартышка неторопливо оглянула косолапого с ног до головы и еле проронила:
– Крот.
– Где он!?
Столь же неторопливо продолжала отвечать Мартышка:
– На сегодня у него назначен талон к окулисту.
Удивлённым тоном косолапый спросил:
– А он что у вас, зрячий?
– Ну, видите-ли… – стала говорить Мартышка, как вдруг Хомяк всех прервал:
– Так! Всем молчать. Ты! – крикнул Хомяк, указывая на Мартышку и протягивая полиэтиленовый пакет – складывай всё в этот мешок!
Мартышка аккуратно поправила очки и спросила, выискивая из-под них фигуру Хомяка:
– Какими купюрами желаете?
Хомяк выразил негодование и стал поторапливать старушенцию:
– Всё! Всё что есть!
– Валюта или лесная денежная единица?
Хомяк повысил тон:
– Всё подряд!
– Вас интересует содержимое кассы или вместе с сейфом?
– Тут что, ещё и сейф есть? – обомлевшим голосом спросил Конь.
Старушка продолжала уточнять детали:
– А вам требуются средства исключительно в денежном эквиваленте, или же иного рода ценности в том числе?
– Да-да-да! И твои очки! И рог Бегемота! И шерсть Овцы! Бери всё что видишь!
Мартышка ответила Хомяку, медленно изо всех сил поднимаясь со стула:
– Что же, я вас поняла, голубчик. Только будьте так добры немного подождать, а то знаете ли этот артрит уже доконает меня скоро.
Вот так, старательно, с тросточкой, шажочек за шажочком, Мартышка продвигалась в направлении хранилища, несколько раз заснув в пути.
Через час Хомяк, Медведь и Конь выбегали из банка с набитым до отказа мусорным мешком. В этот момент здание уже окружали восемь автомобилей, из которых выбегали члены отряда полиции. Раздавались десятки хрюканий инспекторов, вооружённых резиновыми дубинками, и поросячье зачитывание прав.
– Слышишь, друг, а тебя за что повязали? – спрашивал Гусь.
Кот, расслабившись на полу, посматривал в потолок своей камеры, и, не торопясь с ответом, собрался с мыслями и всё разложил по полочкам:
– Ну, сначала ко мне приехал давнишний друг, мы решили повеселиться после долгой разлуки и отправились в аптеку за валерьяночкой к белочке. Прошёл день. Второй. Третий (так Кот добрался до одиннадцатого). Друг уехал. Я со скуки снова отправился в аптеку к белочке, а к вечеру в мой дом уже вломились свиньи в погонах. Вот так я и стал жертвой беспощадной системы субъективного правосудия.
Прижавшись к решётке Гусь констатировал:
– Настоящие свиньи.
– Ну-у-у… – принялся разглагольствовать Кот – свою судьбу, как и облик, выбирать мы не в праве. Сколько бы мы не старались, а останемся теми, кем родились. Взять хотя бы моего соседа. Он вообще родился крысой. Всё на что он способен, это пшеницу воровать, да заразу разносить. Вот он и находится круглый год в федеральном розыске.
– А тебя за что арестовывать, если ты принимаешь то, что законом не запрещено? Может у тебя глаукома?
Кот бросился в размышления:
– Это… глубокий вопрос, требующий ни одного дня размышления и лишённый однозначного непоколебимого ответа с неопровержимым догматом. Вот взять меня. Я в таком состоянии двадцать четыре часа в сутки. Я до сих пор ещё под кайфом и меня продолжает накрывать. Такова природа каждого из нас, что нет и быть не может единственного справедливого закона для каждого. Кто-то валерьянку принимает вместо анальгетика, а кто-то рождён навозные шарики катать. – Глубоко вздохнув, Кот подытожил – Судьбу не выбирают.
Открылась дверь следственного изолятора. Внутрь вошёл Бык. Уверенным шагом он провожал в свободную камеру Козла. При виде очередного собрата Гусь восторженно произнёс, хватаясь за решётку:
– Козёл! Как дела, братан?
Кот продолжил философствовать:
– Более разумным было бы с твоей стороны дополнить упомянутую речь фразой «это был риторический вопрос», так как подобного рода обстоятельства сами по себе констатируют тот факт, что дела обстоят не ахти как, особенно если ты – Козёл. А какой нынче от Козла прок?
У здания суда скопились репортёры из местной газеты «ТВОРЧЕСКАЯ ПРЕССА», журнала «ПРАВДИВАЯ ЛОЖЬ», радиостанции «РАДИО, КОТОРОЕ ГОНИТ» и множество других представителей СМИ. Едва из полицейского фургона начали выводить Хомяка, Медведя и Коня, как на подступах ко входу в здание их уже поджидали репортёры с телевидения – Гиена, Шакал и Пиявка. Вокруг сверкало множество вспышек фотоаппаратов. Все журналисты дружно старались осыпать вопросами подсудимых:
– В чём вас обвиняют? Вы признаёте свою вину? Какой ваш настрой перед слушанием? На какой исход вы рассчитываете? Вам есть что предъявить стороне обвинения?
Группа маленьких поросят в звании сержантов провели подсудимых в здание. Внутри контроль за подсудимыми перешёл в копыта среднерослых свиней в звании капитанов. На подступах ко входу в зал заседания подсудимых принимали два майора огромного роста.
Хомяк, Медведь и Конь двигались воль коридора и провожали взглядом негодующего Волка, которого за подмышки выводили два хряка:
