Юрий Теплов - «Прииде окоянный сотона», или ОКО за ОКО. Роман

«Прииде окоянный сотона», или ОКО за ОКО. Роман
Название: «Прииде окоянный сотона», или ОКО за ОКО. Роман
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "«Прииде окоянный сотона», или ОКО за ОКО. Роман"

«И поиде Господь Бог очи имати от солнца, и оставил Адама единого, лежаща на земле. Прииде же окоянный сотона ко Адаму и измаза его калом и тиною и возгрями». (Из апокрифа о сотворении Богом Адама) Сотона – это нечисть, что вольготно гуляет по земле. Героям романа пришлось столкнуться с ней не единожды, и не всегда исход разрешался в их пользу. А иногда и трагически. В жизни так и происходит.

Бесплатно читать онлайн «Прииде окоянный сотона», или ОКО за ОКО. Роман


© Юрий Теплов, 2018


ISBN 978-5-4485-0231-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая. НЕИСПОВЕДИМЫ ПУТИ

Иван Сверяба и поп-расстрига

1

Дверь лязгнула, как выстрелила, оставив Ивана в провонявшей потом и мочой камере. Запах мочи исходил от стоявшего в углу бака. «Парашу будешь нюхать!» – вспомнил он угрозу усатого милиционера.

С потолка желто светила лампочка, забранная в сетчатый металлический намордник. Левая стена гляделась серой и голой. Вверху синело низкое, словно бойница, оконце, тоже оплетенное металлическими прутьями. Справа были двухъярусные нары, на которых лежали, сидели, курили уголовнички и разглядывали его, застывшего у двери в мятом костюме и в мерлушковой шапке.

– Арбуз! – услышал Иван чей-то сиплый бас сверху.

Со второго яруса скатился парень, низенький, кругленький, с серой челкой. Приблизился к Ивану, обошел вокруг, несильно, но нежданно толкнул его в спину, отчего он очутился посреди камеры.

– Штымп с брехаловки, – доложил Арбуз.

Слова были знакомы Ивану! Штымп – неук в воровских делах, брехаловка – базар. Только успел это сообразить, как оказался на цементном полу, а его шапка – на голове обидчика.

Иван вскочил на ноги, не видя больше ни нар, ни любопытствующих лиц – только его, круглого и щекастого. Первый его удар пришелся как раз в левую скулу. Шапка свалилась с головы Арбуза, а сам он отлетел к параше. Иван достал его и там. Молотил кулаками по чему попадя. Тот падал, но опять кидался на Ивана. Коротковаты были руки у Арбуза, впустую махал. Заслонившись левым локтем, полез было в карман штанов, но Иван, весь в красном тумане, сбил его с ног.

– Папа! – завопил Арбуз.

Кто-то навалился на Ивана сзади, но он, то ли стряхнул Арбузову подмогу, то ли помощники сами захотели досмотреть спектакль… Сцапал за волосы обидчика и возил его мордой по щербатому цементу. И тут на него посыпалось – в бок, в голову, в спину, уложили рядом с Арбузом. Придавленный чьими-то руками, он успел подгрести под себя свою новую шапку. Голова его оказалась напротив Арбузовой, даже глазами на секунду столкнулись: и Иван успел подсмотреть в них растерянность.

Потом его отпустили. Иван настороженно поднялся, держа в руках шапку. Первое, что увидал – овчинные чувяки на чьих-то волосатых ногах, свесившихся с верхних нар. Поднял глаза повыше. На втором этаже сидел грузный мужик в распахнутом бухарском халате, с головой яйцом и глазами, похожими на белые кальсонные пуговицы.

Мужик поманил Ивана. Он сдвинулся в его сторону. Убрал шапку за спину. И встал в ожидании приговора.

– Кто будешь?

– Иван Сверяба.

– Кликуха – Сверяба?

– Не, фамилия.

– Шамать хочешь?

Иван не ел целый день, но внятно произнес в ответ:

– Не хочу.

– Подай крышу!

Иван не понял.

– Шапку подай папе Каряге! – выкрикнул Арбуз.

Если бы у Ивана вознамерились отнять шапку, он бы снова кинулся в драку. А тут протянул ее, ровно бы так и надо, будто на сохранение отдал. Откуда в руке Каряги появился сухарь, Иван не заметил.

– На! – сказал тот и резко кинул сухарь прямо в лицо.

Иван изловчился поймать его. Этим вроде бы даже вызвал одобрительную усмешку.

– Писануть, папа? – Арбуз уже поднялся с пола, стоял в метре от Ивана.

Толкучка обучила Ивана многому. Он знал, что такое писануть – чиркнуть лезвием. Отодвинулся к стене, прижался к ней спиной, заозирался.

– Что красноперых не кличешь? – незло спросил Каряга.

Иван затравленно и с ненавистью уставился в его белоглазый лик. Тот убрал ноги на нары, покряхтел, располагаясь в глубине. Сказал:

– Господи, спаси и помилуй некрещеного! – Высунулся наружу: – Его ложе под Афишей. – И улегся с миром…

Место Ивану досталось у самой двери, внизу. Он долго не мог уснуть, прислушивался к шорохам и храпу, не надеясь, что его оставили в покое. Так и блазнилось, что подкрадывается Арбуз с лезвием. Иван напрягался; приподняв голову, шарил глазами по камере, но все было тихо. Потом он провалился в неспокойный сон. А очнулся от влаги. Брызгало сверху, левый бок подсырел.

Он сполз с нар и никак не мог врубиться со сна, что бы это значило. Лампочка горела все так же желто, и камера казалась загробным приютом для грешников.

– Ссытся Афиша, – услышал Иван сиплый голос. – Открытым держит притвор.

Каряга, как и вечером, сидел на верхних нарах, свесив ноги. Иван не понял сперва, а уразумев смысл, брезгливо глянул на своего недвижимого верхнего соседа. Снял пиджак, расстелил в сухом уголке. Сел на единственный, намертво прикрученный к стене табурет. Чувствовал, что Каряга неотрывно глядит на него, отчего хотелось поерзать. Казалось, тот вот-вот учинит Ивану допрос или подымет уголовничков, чтобы попрессовать строптивого первоходка. Но пахан молчал. Затем подтянул свои волосатые ноги в овчинных чувяках и, кряхтя, стал укладываться.

2

Сколько помнил себя Иван, они всегда жили вдвоем с матерью. Только фамилия у него тогда была не Сверяба, а Панихидин. В войну они жили в деревне. Мать работала учительницей в единственной на четыре деревни начальной школе. Колхоз выделил ей пять соток на склоне лесистого оврага – под картошку. С тем огородом и связаны были у Ивана первые, засевшие в память впечатления.

С самого ранья весь воскресный день мать копала картошку, ссыпала ее в рогожные кули. И он телепался среди кулей и картофельной ботвы. После полудня развели костерок; и вот та, испеченная в золе, посыпанная крупной солью, картошка и еще прибереженный матерью хлебный ломоть – под горько-сладкий дым костра, перебивший запахи ближнего леса, сена, уложенного в копны, и всего уходящего лета – все это осталось в памяти, как кусочек счастья.

После богатой трапезы у костерка мать сказала:

– Ты, Ванятка, уже большой, придется тебе покараулить картошку. Мне еще три двора подписать на заем надо.

Мать ушла по слезному заемному делу. Сначала Ваньке даже весело было от одиночного простора, когда и жуки, и бабочки, и трава, и затухающий костерок – все принадлежало ему. Заигравшись, он незаметно для себя заснул на пустых кулях. А когда от зябкости проснулся, уже смеркалось, и лес придвинулся вплотную.

Небо серело и опускалось прямо Ваньке на голову. Ему на ум пришли волки. О них немало ходило всяких россказней. У волков, слышал он, глаза, как зеленые огни. И они, те зеленые огни, тут же замерцали из недальних кустов. Он отполз за потухшее кострище и затаился под рогожей, пока не послышался скрип телеги. Материн голос произнес:

– Да я сама бы управилась, Егор Фролович… Господи, куда же Ванятка-то делся… Ваня! Ваня!..

Он лежал и мстительно не откликался, покуда подковылявший дядя Егор не задел его своей березовой ногой.

Дома, забравшись на печку, застланную старой овчиной, он все прислушивался к разговору мамани с дядей Егором. Она уговаривала председателя дать на неделю лошадь, чтобы заготовить на зиму дрова для школы, да и для учителей тоже. Разговор был неинтересный, и он уснул. И снилось ему непонятно что, но радостное и веселое. Вроде бы та же огородная земля с пятнами картофельной ботвы и недальние зеленые огоньки. Но не волчиные, а совсем другие, источавшие незнакомую музыку.


С этой книгой читают
Из второй книги трилогии «Голгофа» читателю известно, что бандиты вышли на след Алексея Усольцева и его команды. Они распяли его на сучковатой сосне, как на кресте. «Палач уже заканчивал свою гнусную работу, когда Алексей увидел Наумыча. Тот вынырнул из леса со своей одностволкой. Бандиты, увлеченные зрелищем, не видели его. Ближе всех к нему стоял гуру. Своей спиной он прикрывал Юриста. Наумыч поднял ружье. Гуру, наверное, обладал звериным чутье
Сюжет романа – не вымысел. Бунт молодых, патриотично настроенных людей имел место в истории нашей страны, он и стал основой сюжета. Однако фамилии героев и место, где происходят события, авторский вымысел. Если же кто-то из читателей узнает в персонажах своих знакомых, заявляю, что это случайное совпадение.
В повести «Крутится, вертится шарик земной» рассказывается о жизни молодых офицеров, о трудностях, с которыми они сталкиваются в первые годы службы, об их участии в венгерских событиях 1956 года. И, конечно же, о любви. Главные герои повести «Подкова» – строители Байкало-Амурской магистрали Женька Савин, Иван Сверяба, Халиул Давлетов и юная охотница Эльга. Их встреча в тайге стала началом событий, потребовавших проявления человеческого мужества в
Это роман-исповедь. Жизнь его персонажей тесно переплелась с историей страны: Великая Отечественная война, события в Венгрии 1956 года, перестройка и ельцинское безвременье. И через все это тонкой нитью, иногда рвущейся, проходит первая любовь главного героя романа.Жанр романа – историческая проза с детективным сюжетом.
В книгу вошли четыре сказки – «Про бедного Иванушку», «Про непутевую бабу», «Про Семена Ложкаря» и «Сказочка про непослушных детей». Книга содержит нецензурную брань.
В один миг её жизнь резко изменилась. В одно мгновение она потеряла всех, кого любила. Остались лишь жалкие воспоминания, каждый раз задевающие израненную душу. И каждый раз вспоминая, в голове проносились одни и те же слова: «Пламя, ты забрало из моей жизни всё, что я любила. Безжалостно оставило одну в угоду себе и этому миру. Почему я до сих пор хожу по этой прогнившей земле? Почему я до сих пор дышу этим отравленным воздухом? Скажи, почему я
«В какой-то момент, когда стало чуть полегче, он вдруг понял, что похож на курицу, которая, склоняясь над деревянным корытцем и вытягивая шею, погружает клюв в воду, а глотнув, обязательно потом запрокидывает головку назад, устремляя красновато-оранжевые глазки в небо. Так подсказала ему память детства, когда он приезжал в село к бабушке и дедушке, пока они были живы, и по их просторному двору вольготно расхаживали пеструшки – в Киеве на асфальте
Видать, малыш тоже устал от ожидания встречи с новым хозяином и радостно закружился по коробке, виляя хвостом. Мать прикрыла его второй частью с наклеенным огромным бантом. Это был единственный подарок, что попал в этом году не под ёлку, а прямиком в руки ребёнка.
Беда обрушилась на города Пяти Герцогств…Огненные драконы без всякой видимой причины выжигают их один за другим. Население в ужасе. Воины и боевые алхимики оказались бессильны – драконов не берет ни оружие, ни магия. Выяснилось, что три города драконы почему-то облетают стороной. Алхимик Вальтер отправляется в опасное путешествие, чтобы выяснить причину такого «невнимания» к этим городам со стороны огнедышащих чудовищ. А между тем его младший бра
Однажды воскресным утром Таню разбудил телефонный звонок – это подруга Машка спешила поделиться сногсшибательной новостью: в школе произошло ЧП. Из сейфа в кабинете директора исчезли деньги и… призы для конкурса красоты, который Машка была твердо намерена выиграть. Каким образом грабители проникли внутрь, если на дверях нет следов взлома? Неужели в краже виновен кто-то из своих? Компания с Большой Спасской считает: раскрыть это сложное дело – воп
Цепь случайных событий привела к тому, что я стою у алтаря и говорю «ДА» практически незнакомцу. Я повредилась умом, потеряла рассудок? Или это сон, больше похожий на кошмар? Хотя мужчина рядом со мной не так уж плох. А разве это имеет значение, если через пару месяцев мы разведёмся? Имеет! Ведь моя основная задача – не влюбиться!
В 1913 году Алексей Лыков волею судеб оказывается в городе Смоленске, где ему предстоит не просто спасти друга и сослуживца – коллежского асессора Азвестопуло – от карающего меча правосудия, но и раскрыть тайную сеть австрийских диверсионных баз и рассекретить польских шпионов.Истинные преступники оказались за решеткой, а Лыков и освобожденный Азвестопуло смогли присоединиться к празднованию трехсотлетия дома Романовых и вернуться к своей обычной