Москва, 2060
Целая вечность! Как будто это длилось целую вечность…
Они, забыв обо всём на свете, стояли обнявшись посреди единственной комнаты его неубранной, тёмной холостяцкой квартиры и не обращали ни малейшего внимания на окружающий беспорядок. Внезапно Ева, подняв голову и глядя куда-то поверх его плеча, выпрямилась и решительно отстранилась.
– Что это?
– Где?
– Вон там, на столе. Настоящие, живые цветы?!
В старинной стеклянной банке, поставленной на специально освобождённый кусочек стола, заваленного остатками разобранного ретрокомпьютера, красовались розы. Пять ярко-алых, вызывающе роскошных роз. Ева, не отрываясь, смотрела на цветы почти с ужасом, как будто увидела в комнате живую кобру.
– Я купил их тебе. Эти цветы для тебя, – спокойно сказал Ренат.
Ему стоило большого труда достать такой шикарный букет: как пояснили в онлайн-бутике, розы теперь не в тренде, все давно перешли на более практичные орхидеи.
– Для меня?.. – недоумённо переспросила Ева.
– Да, я купил тебе цветы. Что в этом странного?
– Нет, правда… Ты понимаешь, что говоришь? Это невозможно… Ты купил мне цветы?! C’est pas vrai!1 О, я забыла, ты же ментально находишься в девятнадцатом веке! Или нет – в Древнем Риме? Неужели ты не догадываешься, как это глупо? Даже хуже!
Грассирование Евы резало слух – первый раз так явственно за всё время их знакомства… Ренат хотел её удивить, но никак не предвидел такой чрезмерной реакции!
Тонкое выразительное лицо девушки менялось с каждой минутой, то бледнея, то краснея: казалось, от собственных слов она распаляется всё больше. Высвободившись из его объятий, Ева стояла посреди комнаты как античная фурия, непривычно некрасивая в этом приступе праведного гнева.
«Может, вернуться к тому, что работает? Например, взять её за руку? – думал Ренат, наблюдая за Евой со смесью недоумения и иронии. – Нет, лучше не надо!»
– Мало того что это никому не нужный вред для природы!.. Ведь это просто оскорбительно! Даже для не-нейтрального человека! Да, я пока ещё женщина… Для тебя, по крайней мере, – поправилась Ева, в волнении делая несвойственные ей ошибки в русском. – Но я человек! Прежде всего человек! И мне оскорбительно… Чёрт, как это по-русски?.. Мне отвратительно, что ты используешь этот знак унижения! Ведь это доминирование человека над человеком! Символ подчинения женщин мужчинам! Почти что рабства!
Несколько минут назад эта девчонка с бритой головой впивалась губами в Рената так, что у него перехватывало дыхание… А теперь вот, пожалуйста: ей не понравились какие-то розы! И зачем он связался с этой ненормальной француженкой?
– Ты… Ты абсолютно некорректен! – продолжала она. – Да, в вашей стране допустимо всё что угодно! Можно подавлять естественные свободы, издеваться над детьми, которые не имеют ни малейшего права голоса… Можно делать вид, что вы живёте во времена – как это по-русски? – du temps du roi Dagobert!2
– Царя Гороха? – с улыбкой подсказал Ренат.
– Да, именно! – запальчиво продолжала Ева, взбешённая его сарказмом. – Я… ненавижу тебя! Ты нравишься мне физически – ну и что? Плевать! Ты ненормальный, абсолютно ненормальный, патологический тип!.. Ведь ты знал, кто я такая!
Теперь это уже перестало казаться ему ребяческой вспышкой, и Ренат почувствовал, что тоже начинает выходить из себя. Что она себе позволяет, в конце концов?
Не говоря ни слова, он аккуратно, стараясь не расплескать воду, вынул розы из импровизированной вазы и, не обращая внимания на протесты Евы, подошёл к окну. Некоторое время понадобилось на то, чтобы открыть старенькую, постоянно заедавшую форточку…
На улице тихо и легко кружили первые снежинки. Розы одна за другой полетели вниз и упали на припорошённый снегом козырёк подъезда.
– Теперь довольна? – спросил Ренат, закрыв окно и повернувшись к Еве. – Что я ещё должен сделать? Называть тебя «оно»? Облачиться в женскую одежду? Обрить себе голову? Если вы там, в вашей Восьмой республике, решили сойти с ума, при чём тут я?!
Ева смотрела так, словно готова была броситься на него или плюнуть в лицо. Однако никаких буйств – словесных или физических – не последовало: она просто молчала, возмущённо глядя на него своими угольно-чёрными большими глазами. Однако когда рука Рената, решившего сделать первый шаг к примирению, оказалась на её плече, она отскочила как ошпаренная и бросилась вон из квартиры. Плохенькая входная дверь едва устояла на месте – с такой силой Ева решила заявить о своём уходе.
«Может, оно и к лучшему! – подумал Ренат, машинально усевшись на своё любимое место перед мегаэкраном компьютера. – Ведь жил же я спокойно до неё… Да, спокойно и вполне полноценно. Виртуальные миры в сто раз лучше, чем это французское сумасшествие! Ведь я ещё столько всего хотел сделать в Древнем Риме… Да и вообще, мало ли у нас своих баб?.. Или наконец-то поработать немного?..»
Однако привычное и понятное не вызывало прежних эмоций – он так и не решился войти в систему. В конце концов, есть ведь и другие занятия! Может, пойти в спортзал? А потом поужинать в какой-нибудь забегаловке?..
Интересно, куда она теперь пошла? За окном уже настоящая метель, а двор всё ещё завален обломками после того землетрясения…
Сидя спиной к двери и смотря на экран невидящими глазами, он целиком погрузился в свои мысли и ничего не слышал.
А тем временем тихонько скрипнула входная дверь. Шаги хрупкой Евы были легки, как дуновение летнего ветра: она бесшумно приблизилась к Ренату и, оказавшись за его спиной, нежно обвила его по-детски тонкими руками.
– Я очень не права, – еле слышно сказала она. – Ренат, прости меня, пожалуйста, ладно?
