Тот, кто не читал книжку под названием «Приключения Тома Сойера», вряд ли знает, кто я такой. Ничего страшного. Сейчас я кратко напомню ее содержание, и все будет в порядке. Если кто спросит, вы всегда сможете блеснуть своими познаниями, даже если никогда не держали в руках томик Марка Твена. Теперь многие так делают.
Итак, мы с моим приятелем Томом Сойером стали героями историй господина Марка Твена. Я на автора не в обиде: он, в общем, старался, изложил наши странствования с юмором и в целом, не очень наврал. Будет время – загляните, обхохочетесь.
Кончается книжка тем, что мы с Томом нашли деньги, зарытые грабителями в пещере, и сказочно разбогатели. Судите сами: по шесть тысяч долларов на брата и все золотом! Судья Тэтчер взял на себя обязанность опекать наши капиталы, положил их в банк, и объяснил, что теперь у нас каждый день будет по доллару чистой прибыли, а делать при этом ничего не надо. Нас с Томом, понятное дело, это очень даже устроило.
Вдова Дуглас усыновила меня и принялась воспитывать. Честно говоря, жаловаться на вдову было бы свинством. Она старалась, вдоволь кормила меня и никогда не ругала, только уж очень много правил-поведения-в-приличном-обществе сразу обрушилось на мою голову. Курить и ругаться она запрещала, заставляла одеваться во все чистое и спать на свежем белье. В конце концов я удрал на волю, однако на третий день Том разыскал меня.
– Я набираю шайку разбойников, – заявил он. – Могу принять и тебя тоже, если вернешься к вдове и будешь вести себя хорошо. Когда у нас будет первый сбор, – это сегодня ночью – я приду к ее дому и мяукну тебе снизу.
Скрепя сердце я поплелся обратно. Вдова повздыхала, обозвала меня бедной заблудшей овечкой, одела во все новое и чистое, так что я целый день ходил, словно связанный, и потел.
Сестра вдовы, мисс Уотсон, сухопарая старая дева в очках, как раз в этот день приехала к ней погостить. Заняться мисс Уотсон было нечем, и она с жаром принялась меня воспитывать.
– Не клади ноги на стул, Гекльберри! – только и слышал я от нее. – Не скрипи стулом, сиди смирно! Не зевай и не потягивайся, веди себя как следует!
Я даже есть не мог за ужином – так она меня замучила. Кончилось тем, что вдова сама за меня заступилась и велела мисс Уотсон «оставить ребенка в покое».
Я поднялся с огарком свечки к себе наверх, сел перед окном и попробовал думать о чем-нибудь веселом. Однако мрачное настроение, вызванное нападками мисс Уотсон, не проходило. К тому же я услышал, как где-то за огородом кричит козодой и воет собака. Негры говорят, это значит, что скоро кто-то умрет. Я совсем пал духом, а тут еще откуда-то мне на плечо свалился паук. Я его сбил щелчком, но не рассчитал и попал прямо на свечку, и паук тут же съежился. Хуже не бывает приметы. Если убьешь паука, жди большой беды. Я вскочил, повернулся три раза на каблуках и каждый раз при этом крестился, потом взял нитку и перевязал себе клок волос, чтобы отвадить ведьм. Однако все это помогало слабо, и мне это было прекрасно известно.
Мне стало так тоскливо, что, несмотря на за прет вдовы, я потихоньку достал трубку. В доме было тихо, как в гробу. Я рассудил, что никто ничего не узнает, и закурил. После трубки мне стало легче. Пробило двенадцать, и я услышал, как внизу, в темноте, под деревьями треснула ветка, а потом кто-то еле слышно мяукнул. Я обрадовался, вылез в окно и соскользнул по водосточной трубе на землю. Под деревьями меня ждал Том Сойер, и мы на цыпочках двинулись между деревьями в конец сада.
– Слушай, Гек, – шепнул по дороге Том, – у меня маловато свечей, надо бы пойти в кухню и взять побольше.
– Там сейчас Джим, негр мисс Уотсон, – ответил я. – Он спит снаружи, но может проснуться и войти в кухню.
– Что ты все трусишь! – рассердился Том. – Что тебе не предложишь, ты никогда не хочешь рискнуть!
Я не нашелся, что возразить, и вслед за Томом потащился к кухне. Джим лежал у самого входа и громко храпел, но Том все же осторожно забрался внутрь, взял три свечки и оставил на столе пять центов в уплату. Я решил от греха подальше даже не высовываться из кустов.
– Между прочим, – похвастался Том, когда вернулся, – я стащил с Джима шляпу и повесил ее на сучок у него над головой.
– А Джим?
– А Джим немножко пошевелился, но не проснулся. Так что все шито-крыто!
На другой день Джим уверял, будто ведьмы околдовали его, усыпили и катались на нем по всему штату, а пять центов ему подарил сам черт. Негры стали собираться со всей окрути, чтобы послушать его рассказы, и отдавали Джиму все, что у них было, лишь бы взглянуть на монетку. Однако негры ни за что не соглашались дотронуться до нее, потому что пятицентовик побывал в руках черта. Джим стал пользоваться среди слуг неслыханным уважением. Монетку он надел на веревочку и нацепил на шею, очень загордился, а работать перестал совсем.
– Это мой талисман, – хвастался Джим. – Им можно лечить от всех болезней и вызывать ведьм, когда вздумается, – стоит только прошептать заклинание.
Пока же Джим спал, мы с Томом, как у него и было договорено, встретились на старом кожевенном заводе с Джо Гарпером и Беном Роджерсом. Те привели с собой еще двоих знакомых ребят, желавших податься в разбойники. На ялике, который Том еще днем припрятал у берега, мы спустились по реке километра на три, до большого оползня на горе. Когда мы вскарабкались по склону, Том остановился, повернулся к нам и поднял руку, требуя тишины.
– Поклянитесь, что не выдадите тайны! – торжественно потребовал он.
– Клянемся! – с готовностью ответили мы, и тогда Том раздвинул кусты и показал нам вход в пещеру.
Один за другим мы протиснулись внутрь. В пещере было очень сыро, и влага капала с потолка.
– Объявляю о создании шайки разбойников, – заявил Том. – Назовем ее «Шайка Тома Сойера». Кто захочет разбойничать вместе с нами, должен будет принести клятву и подписаться кровью.
Все согласились. Том достал из кармана листок бумаги, где у него была написана клятва.
– «Клянусь горой стоять за шайку и никому не выдавать ее тайн, – откашлявшись, прочитал он вслух. – Если кто-нибудь обидит моего товарища, я не должен ни есть, ни спать, пока не убью обидчика и всех его родных и не вырежу у них на груди крест – знак нашей шайки. Если кто-нибудь из нас выдаст тайну, я перережу ему горло, сожгу труп и развею пепел по ветру, кровью вычеркну его имя из списка и больше не стану о нем вспоминать. Предатель да будет проклят на веки веков».
