Вода – источник силы, мать всего живого, хранительница спокойствия и мудрости баюкала уставшее тело, лаская солеными волнами. Раскинувшись звездой, я позволила течению нести меня. Полностью растворилась в силе – бесконечном необузданном потоке. Как можно обуздать океан? Смерч? Пламя, сжирающее все на своем пути? Можно только позволить вести себя, стать проводником…
Облака над головой непривычно странные. Тяжелые, словно переполнены до отказа, но не могут излиться. Улыбнувшись, я подняла руку им навстречу, но на меня обрушились потоки крови. Скользкие щупальца обвили мое тело и, дернув, потянули в ледяные глубины соленых вод. Я даже не успела закричать, захлебываясь в океане, окрасившемся в красный цвет.
«Умывшись кровью высшего и кровью зверя, захлебнешься собственной», – стояли в ушах слова провидицы. Первая кровь – архангела, вторая – оборотня. Смерть, возможно, не самое страшное наказание сейчас, когда я узнала, что Андализ – моей жизни, моей крови, моего цветочка больше нет…
– Как ты? – раздался тихий голос. Кровать прогнулась, принимая на себя вес тела.
Тьма. Боль. Бессилие. Страх. Апатия. Я не знаю, как я. Меня больше нет.
– Посмотри на меня, Элизабет.
Элизабет. Это имя я дала своей кукле. Отец, любивший меня больше сестер, из обычной деревянной чурки выстрогал игрушку, с которой я никогда не расставалась и которую подарила своей дочери. Дочери, которую отняли у меня почти сразу после рождения и спрятали. Дочери, которую я искала три долгих года, ничего не зная о ней. Дочери, которой больше нет…
– Я хочу умереть, – тихо прошептала я, даже не зажмуривая глаза от слепящего света.
Белый, невыносимо яркий белый свет вокруг. Белые стены, занавески, потолок. Лишь за окном золото солнечных лучей плавит зелень и цветы. Сколько прошло времени с того момента, как я узнала? Целая вечность.
– Приступайте, – обреченно произнес он.
Девушки в белых шифоновых платьях, трепещущих при дуновении ветерка, доносившегося из окна, обступили меня и, взявшись за руки, распевали заклинания, слов которых я не разбирала. Сон накатывал волнами. Я то возвращалась в детство, то приходила в себя, то вспоминала отрывки недавнего прошлого. Сознание на грани небытия, не здесь и не там, а потом пустота. Абсолютная пустота. Ничто. И боль исчезла. Не растворилась, а исчезла, словно ее никогда не было. Словно исчезло само ее основание. Словно моя дочь вновь жива…
Когда я открыла глаза, в белоснежной комнате находился только архангел, который дремал в кресле возле моей кровати. За окном по-прежнему палило жаркое и непривычно яркое солнце, лучи которого, отражаясь от белых стен, слепили. Сладко потянувшись, я села в кровати, но прежде, чем порадоваться тому факту, что, наконец-то выспалась, вспомнила недавнее происшествие. Кажется, я едва не разгромила императорский дворец! Батюшки святы! И где я сейчас? Наверное, в аду или в тюрьме, только там могут испытывать настолько изощренные пытки для глаз.
Поскольку ответы имелись только у Кристиана, а он бессовестным образом спал, я запустила в него белоснежной подушкой. Точнее, попробовала запустить – предательский предмет свалился на полпути. Лебединый пух… Тогда попробовала применить силу и сдуть мужчину с насиженного места, но и тут провал. Силы не было. Я даже не ощущала ее, хотя Филя неплохо научил это делать. Ощущать, конечно, не применять, но это основа. И во мне сейчас не было ни капли силы. Стихия не подчинялась, словно мы с ней чужие. Неужели эти девицы забрали ее?
– Лорд Рейнгард, соизвольте проснуться! – потребовала я. Архангел, явно вымотанный, поднял тяжелые веки и устало улыбнулся. Как огромный снежный кот, едва скинувший дрему. Так и хотелось почесать ему пузико и пустить на коленки.
– Доброе утро, Элизабет. Как ты себя чувствуешь?
– Какое утро? День за окном! Где я нахожусь? Что произошло? Почему на улице лето? Я в тюрьме? Что стало со стражниками, они пострадали? А императорский дворец? Я его полностью разнесла или что-то уцелело? А Император? Господи, я убила императора? И что это на мне надето?
Последний вопрос риторический. Я прекрасно видела, что на мне ночная сорочка, едва прикрывающая то, что даже супругу видеть дозволяется лишь по особым дням.
Меня удостоили еще одним долгим, уставшим взглядом, после чего предложили:
– Позавтракаем?
– Ау, вы меня вообще слышали?
Возмущение нарастало с каждой секундой, при чем, я не понимала, что подогревало его больше: отсутствие ответов, мой непотребный вид или поведение архангела. Какой завтрак после произошедшего? Я – магический террорист и наверняка в розыске. Нужно немедленно явиться с повинной, загладить причиненный ущерб, да сделать хоть что-то! Например, для начала оценить масштаб катастрофы.
Дуэль взглядов: возмущенный против невозмутимого я проиграла и, нацепив на лицо дипломатическую улыбку, села удобнее.
– Хорошо, лорд. Давайте позавтракаем.
На его лице читалось радостное облегчение. Мужчина действительно выглядел так, словно не спал ночь, потому мне окончательно расхотелось мучить его или играть в недотрогу. Да и завтрак не помешает. Во всяком случае, поможет справиться с головокружением и заглушит желудочные стоны. Лорд поднялся с кресла, и в этот момент я едва не лишилась сознания повторно. Когда он сидел – я не обратила внимания, а сейчас совершенно ясно увидела: у архангела за спиной крылья! Огромные, белоснежные и наверняка невероятно мягкие! С настоящими перышками, вроде тех, что у Фили, только более нежными!
– У вас… – я неприлично ткнула пальцем в мужчину. От неожиданности он даже замер и обернулся. – Крылья! – закончила почему-то шепотом.
– Вы только сейчас поняли, что я архангел? – плут довольствовался произведенным эффектом.
– Нет, но… крылья? Раньше их не было!
– Раньше вы их не видели, – поправил он и подкатил к кровати столик, заставленный тарелками с фруктами, ягодами и молочными продуктами. Но важней всего – ароматный кофе. Запах приятно щекотал ноздри, так и маня поскорее насладиться его вкусом. Проследив за алчущим взглядом, мужчина наполнил мою кружку из чайничка и присел рядом на кровати.
– Сливки?
– Пожалуйста, лорд. И немного сахара, если вас не затруднит.
Необычно, что за мной ухаживают. Да, раньше я бывала на светских приемах, на которых за тебя делают все и разве что не жуют, но это совершенно иное. Украдкой любовалась мужчиной, старательно перемешивающим для меня утренний напиток: сосредоточен, серьезен, прекрасен. Пшеничные пряди спали на лицо, и я не смогла удержаться, чтобы не заправить одну из них за ухо. Нечего мне мешать любоваться его мужественными чуть резковатыми чертами. Сначала сделала, а потом осознала неприличность собственного поступка.
