1
– Ну ё-моё! Ну, бляха-муха прилетела! Кругом амбец-пипец! Никто мой зелёный круг не понимает! – громко сказал, почти крикнул Петя. – Он в сто раз лучше чёрного квадрата Малевича! Тогда мужик заорал всем мозги и сам смеялся-ржал! А теперь на нём ушлые прохиндеи какое бабло рубят! Вот увидите – забью я свой шедевр за миллион какому-нибудь придурку, разбогатею, сразу отхвачу клёвую тачку – «Мерседес» или даже «Феррари»!
Манюня, его бывшая первая почти жена, сразу высказалась весело и доброжелательно:
– Нихрена! Это мимо! Тыщу лет будешь ждать, и ничё не обломится! Если за Малевича такое бабло дали, значит это вещь! Настоящее искусство! А у тебя чё? Кружок твой просто коровья лепёшка. Глянешь – и сразу в сортир тянет.
Произнесла свою речь и заулыбалась ехидно, ведь многое не могла простить своему бывшему почти мужу.
Петя, конечно, не смог промолчать, услышав такие глупости.
– Дура ты, Манюня, дурища стопроцентная! Разве ценность картины – те бабки, которые всякие придурки за неё платят? Нет, никогда! Самые великие сначала не стоили ни копья! И только потом те же придурки начали расчухивать, что к чему!
Тут и Нютка, нынешняя его почти жена, тоже выступила в защиту своего почти мужа, хотя все Петины рисунки и за копейку бы не купила, но промолчать не смогла, и тоже сказала ласково:
– Ты, Манюня, как всегда херню несешь, и заткнись! В сортир хочешь, беги бегом скорее, всё лесом! Дорогу знаешь! Была там прописана какое-то время. Петина зелёная лужайка просто класс! Так и тянет на ней голышом позагорать и любовью заняться, от души потрахаться досыта!
В ответ на такую явно завышенную оценку творчества Пети Манюня от злости просто позеленела.
– Ты сама дура! И живо туда чеши, пока не поздно! Дорогу тоже разнюхала! – она ещё могла бы много рассказать интересного и поучительного, но Петя закричал:
– Девки! Заткнитесь! Ничё в живописи не понимаете – и закройте быстро свои хлеборезки!
2
Вот такую высокоинтеллектуальную беседу о святом искусстве вели трое: хозяин квартиры Петя Снегирёв и две вышеупомянутые особы женского пола, его бывшая почти жена и новая, тоже временная, супруга. Все они недавно учились в местном колледже искусств на художественно-оформительском отделении. После его окончания Петя имел в разных фирмах заказы на рекламу, но у Манюни и Нютки их не было, рисунки не нравились заказчикам. И обе они обитали у родителей в ожидании принцев на белых конях. Но принцы эти где-то задерживались и не торопились. Скорее всего, перехватили другие девки-пройды.
Сам же Петя удобно и беспечно жил-обитал в двухкомнатной хрущёвке, устроился там очень даже просто замечательно. А именно – без всякого труда находил среди студенток колледжа желающих временно разделить с ним тяготы быстротекущей жизни на определённых условиях. Каких же? Предоставляет им бесплатное жильё и питание, они убирают квартиру и готовят кормушку. Но главное – выполняют обязанности жены ночью, и не только ночью, но и в любое время суток, стоит ему только моргнуть; однако моргал Петя не часто, чем иногда вызывал упрёки своих временных жён.
Сразу ставил девицам железное требование – никаких беременностей и абортов! Таблеточки анти-бэби продаются в любой аптеке, и будьте любезны, не забывайте их пить регулярно. На эти условия все сразу соглашались и мирно сосуществовали, пока не разбегались по-хорошему.
Петя Снегирёв отнюдь не был каким-то нехорошим Дон Жуаном и никого не соблазнил. Зачем? Желающие сами приходили и просились. Выбирал по своим понятиям – грудь должна стоять если и не горой, то внушительной горушкой, попка соответственно плотной и существенно круглой. Как говорится, чтобы было на чём глазу отдохнуть, и не только глазу. Спокойно и равнодушно относился к тому, что они довольно часто уходят и приходят.
Почему-то считал – так и должно быть. Знал даже одного человека, который при живой жене встречался одновременно ещё с тремя женщинами. Самое странное – все были довольны, даже жена, хоть и догадывалась, но особо не возникала. Наверное, время такое, собачье-собачачье, когда все гоняются за баблом, и бабы тоже, не хуже мужиков, а может, что-то меняется в природе человека, и не в лучшую сторону. Какая тут к чёрту любовь-морковь, голый расчёт крутом! Девки выбирают жениха по марке машины, если безлошадный – гуляй мимо! Старики женятся на соплюшках-школьницах, и это никого не волнует…
3
Сидела эта троица в небольшой комнатке в одно окошко, обстановка была весьма бедная, как и полагается истинным художникам: старый, продавленный во всех местах диван, возле большая тумбочка и узкий высокий шкаф для одежды. В него почему-то были вбиты гвозди, на которых висели пальто неопределённого коричнево-зеленоватого цвета и красный, очень старый, дырявый во многих местах халат.
Стулья в комнате старые и разные: два гнутых деревянных, когда-то коричневых, а теперь почти белых, один полумягкий, с красным, засаленным и прожжённым сигаретами сидением, и ещё два из металлических труб с квадратами черного пластика для задницы, их Петя успешно спёр из соседнего кафе, когда те стояли на тротуаре. Чуть подальше, на специальном невысоком столике, располагалась – трудно поверить! – детская железная дорога. Рельсы вытянутым кругом, маленький домик вокзала с медным колокольчиком, рядом стоял и ждал команды красный тепловоз с тремя зелёными вагончиками.
Игрушку эту, кстати, весьма недешёвую, Петя приобрёл из своих первых гонораров за рекламные рисунки и не случайно. Ведь мечтал о ней всё детство, видел во сне. Но увы! Тогда не получилось, зато сейчас частенько – для вдохновения! – нажимал кнопку на пульте и подолгу глядел, как бесконечно кружится тепловоз и вагоны. Иногда нажимал другую кнопку, и тогда тепловоз нёсся быстрее и… И слетал с рельс вместе с вагонами.
Ближе к окну возвышался мольберт, на нём сияла-сверкала мечта и надежда Пети – тот самый зелёный круг на голубоватом фоне. Рисовал его бесконечно долго, делал зелень то невозможно яркой, то матовой, и фон сначала был синим. И всё равно казалось что не так, надо по-другому.
Знакомые художники особого восторга по поводу картины не высказывали, Петя был уверен – из зависти, хотел было повесить на стенку в кинотеатре – не разрешили. И с продажей тоже ничего не вышло, в художественном салоне отказались взять даже на пробу. Но он особо не огорчался, был уверен – шедевру надо, как хорошему вину, полежать, дождаться своего времени, тогда шире отбывай карман для бабок!
