ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
...ЧЕТЫРЕ, ПЯТЬ — Я ИДУ ИСКАТЬ…
ГЛАВА 1
Беглецы
В ущелье пахло кровью, раскаленной от солнца землей и железом. Но больше всего пахло неприятностями. Ими здесь буквально разило!
— Обойдем? — с надеждой спросил Кисариус.
Я приложил палец к губам и прислушался.
Мы застыли перед самым входом в ветвистое и, если верить карте, довольно продолжительное ущелье.
«Самое удобное место для засад разбойников»
А если учесть, что ни я, ни Кисариус тупоголовыми рыцарями не были, которые только и делают, что нарываются на приключения, то ответ, идти или не идти, попросту не стоял.
А потому я сказал:
— Знаешь, туда соваться у меня тоже нет ни малейшего желания.
— И то верно, — разом приободрился Кисариус и распушил хвост. — Что нам, своих неприятностей мало?
Что правда, то — правда. Своих неприятностей у нас было предостаточно. По горло, что называется. Можно другим раздавать, как раздают сладости на день святого Петрарки.
Кисариус развернулся и неторопливо потрусил обратно. Я проводил взглядом очень крупного белого лиса, и еще раз посочувствовал другу — туго ему при такой жаре и с такой густой шерстью… Как он выдерживает?
Затем поправил ремни заплечного мешка, развернулся, и…
Порыв ветра вдруг донес женский крик.
— Киса!
Лис повернул голову. В его голубых глазах читалось раздражение:
— Сколько раз тебя надо просить? Я — Кисариус! Древнее и достойное уважение имя! Какая к демонам «киса»?! Я тебе кошка что ли?..
— Тихо!
Теперь ветер завывал где-то высоко в ущелье, но мой обострившийся слух все-таки смог уловить новый крик. И вновь — женский.
Кисариус почуял мое настроение, навострил уши.
— Что там?
— Там, — проговорил я торопливо, — женщина в беде! Она кричит.
— О, святой Карман, покровитель воров, и что с того? Спасать ее бу… Эй! Курт, ты куда собрался?!
Но я уже мчался через ущелье, не слушая друга.
Меня вообще трудно назвать сострадательным человеком. Точнее — вообще невозможно при моем-то роде занятий. Но было в том крике нечто особенное. Отчего сердце екнуло и тоскливо сжалось. Будто у кого-то рушилась последняя надежда. И просто нельзя в такие моменты оставаться пофигистом, иначе потом всю жизнь будешь в холодном поту просыпаться!
Впрочем, с совестью я давно привык договариваться. Уверен, я и с демонами в Подземном мире договорюсь, но вот удачу спугнуть не хотел. В моей профессии удача — это все!
Я старался бежать тихо, глядел по сторонам. По спине больно бил заплечный мешок, полный всякой бесполезной в горах ерунды. По левую руку неслышно мчался Кисариус: нос опущен к земле, уши торчком, хвост заметает следы.
Первого человека мы встретили за поворотом.
Кисариус проскочил впереди меня, но я тут же увидел, как лис резко затормозил всеми четырьмя лапами. Его глаза выпучились, нос побледнел.
— Он… — залепетал Кисариус, — мертв?!
Человек лежал без движения и в луже крови. Кожаный доспех в нескольких местах пробит, меч, который все еще сжимали побелевшие от напряжения пальцы, переломлен у основания. Длинные волосы слиплись от пота и крови. А потухшие глаза недвижимо изучали небо.
Подходить к бойцу я не стал. Уверен, жить с такими дырами в груди никто не может.
— Курт! — пискнул лис с мольбой. — Давай вернемся. На кой нам все это?
Судя по его виду, Кисариус намеревался грохнуться в обморок.
Я уже собирался с ним согласиться, вид мертвеца резко уменьшил мое любопытство, но тут ветер вновь донес женский голос.
На этот раз я отчетливо различил еще и лязг железа.
— Там идет бой! — воскликнул Кисариус. — Курт, вот на кой черт нам туда соваться?! Мы и так чудом тюрьмы избежали, а я так вообще…
В словах белого лиса был определенный резон. Однако я уже не мог с собой ничего поделать. В голосе женщины слышалось такое отчаяние, что сердце поневоле забивалось, а на душе словно кошки скребли! Никогда в жизни я не слышал такой боли, такого бессилия и такой безысходности!
— Мы, — торопливо сказал я, — только посмотрим. Одним глазком, и — назад.
— Да что с тобой?!
И вновь я оставил горестный вопль лиса (благоразумно тихий) без внимания. Еще осторожней помчался к новому повороту.
Звуки битвы становились громче.
По пути встретили еще троих мертвецов. Все выглядели так, будто долгое время служили мальчиками для битья в солдатских казармах.
На миг сомнения вновь стали терзать меня. А надо ли, в самом деле, лезть туда, куда не звали? За нашими плечами погоня, идут, как гончие псы, охотники за головами, а я тут неоправданно рискую.
Но потом все мысли улетучились…
Я увидел ее!
* * *
Девушка изо всех сил пыталась скрыть происхождение за невзрачным походным костюмом мужского покроя. Даже спрятала волосы под воротник. Только все равно это помогало мало.
Я попросту не мог отделаться от ощущения, что вижу, как минимум, герцогиню. Пусть и перепачканную с ног до головы дорожной пылью.
В каждом ее движении, в каждой черточке лица были манеры, дворянское воспитание и высокородная гордыня.
Впрочем, все это было лишь на уровне ощущений — что успел ухватить наметанным глазом. Больше, кроме изумительно черного цвета волос, разглядеть не получилось. Расстояние не позволяло, да и девушка выглядела так, словно ей пришлось болото форсировать — чумазая, просто страсть!
Вторым персонажем этой драмы был израненный рыцарь. Судя по всему тот самый, меч которого и оставил в ущелье мертвецов.
Здоровенный, как бабкин сарай, рыцарь выглядел не лучшим образом. Доспех иссечен, плащ заляпан грязью, смятый шлем валяется в стороне, плюмаж растрепан и превратился в нечто несуразное. Лицо воина покрыто пылью и запачкано кровью. Только синие глаза сверкают негодованием. Квадратный подбородок сильно выдается вперед, рыцарь из последних сил демонстрирует благородное презрение к бесчестным врагам, хотя его руки, удерживающие двуручный меч, уже предательски подрагивают.
Стоя с рыцарем спиной к спине, черноволосая фурия готовилась дорого отдать свою жизнь. В ее полном ярости взгляде я видел непоколебимую уверенность, а обнаженная и явно уже успевшая хлебнуть вражеской крови шпага подтверждала серьезность намерений.
Это видели и враги.
Парочку брали в полукольцо трое головорезов в кожаных панцирях. Каждый с обнаженным мечом. Вдобавок, неподалеку исходили пеной два разъяренных волкодава. Псы беспрерывно рычали, припадали на передние лапы, но без команды не атаковали.
— Ну что же вы?! — взвился голос черноволосой воительницы. И вновь я отметил в нем не столько уверенность, сколько обреченность. — Нападайте, трусы!
«Валькирия! — с восхищением подумал я. — Львица!»
Но головорезы под мечи зажатых в угол жертв лезть не собирались. Держась на расстоянии, стали неторопливо разматывать арканы.
Кажется, кого-то из этой парочки им явно нужно захватить живьем. И я сильно сомневаюсь, чтобы этим «кем-то» был рыцарь — кому нужен израненный болван в мятом железе?
