Юлька мечтала о любви. В детстве, играя очаровательных принцесс в пьесах-сказках старшей группы, в отрочестве, танцуя на школьных вечеринках, в университете, готовясь к нескончаемым тестам и экзаменам, она продолжала мечтать.
Кто был виноват, что в её пушистой голове появилась такая странная мечта?
Этого вопроса не было в её мыслях. В них навечно застрял совсем другой вопрос: кто станет её принцем?
Юльку не привлекали озорные мальчишки-одноклассники, не интересовали грубые, некрасивые однокурсники. Её принц не мог быть на них похожим.
И сейчас она представляла загадочного синеглазого блондина в белом свитере и в черных джинсах, пытаясь ухватиться за ручку двери. Эти нехитрые фантазии добавляли в жизнь девушки каплю счастья, такого необходимого и почему-то недостижимого.
Изогнутая металлическая загогулина не давалась в руки. В правой – Юлька держала пачку книг, в левой – сразу три пакета. А еще упиралась в ребра серебристая сумочка, закинутая через плечо. И что делать? Не на грязный же пол ставить покупки? Хоть в зубы бери пакеты.
Звонок заполнил весь коридор первого этажа университетского здания нестерпимо громкой трелью, а Юлька всё еще была за дверью аудитории номер два. От неожиданности она разжала пальцы правой руки, и объемные тома упали на ноги подскочившему к аудитории человеку. Он прошипел что-то и распахнул створки перед Юлькой. Она придерживала дверь коленом, пытаясь поднять книги с чужих ботинок, забрызганных весенней грязью, и войти до появления преподавателя.
Но незнакомец тоже резко нагнулся, чтобы помочь ей, и они стукнулись лбами: от невыносимой боли потемнело в глазах. Юлька вскрикнула и уронила пакеты, только серебристая сумочка болталась на плече, касаясь затоптанного студентами пола. Потирая шишку на лбу правой рукой, незнакомец галантно подал Юльке ладонь левой.
– Простите, – выдохнула девушка, взглянув на синеглазого блондина в белом свитере, но… в коричневых джинсах.
Он вызывал восхищение открытой улыбкой, сияющими глазами, всем своим обликом самого обыкновенного прекрасного принца.
У Юльки задрожали ладони, сердце затряслось заячьим хвостиком. Она словно во сне не смогла положить руку на ладонь незнакомого принца, а вместо этого начала собирать противно шуршащие пакеты, рассыпавшиеся по полу книги, тереть испачканную сумочку рукой. А он не взял ни одной, даже самой тонкой книги, и, молча, проскочил мимо девушки, больше не придерживая створки.
Юлька даже всхлипнула от боли и огорчения, почему он не помог? Она не понравилась этому необычному незнакомцу? Или он не знал, что за зверь такой обыкновенная вежливость? Ну, кто-нибудь е` выручит сегодня?
Она дождалась. Но совсем не того, о ком мечтала! Дверь перед Юлькой, собравшей кое-как все вещи, открыл преподаватель языкознания Ришильев Игорь Николаевич. В студенческом обиходе кардинал Ришелье, так его называли из-за фамилии и большого влияния на декана, на самом деле и на ректора, но об этом студенты не знали.
– Вы продавать сюда что-то пришли? – придержал он Юльку, которая хотела прошмыгнуть на свое место, на последней парте у третьего окна. – Что есть в вашем ассортименте? Бижутерия, парфюмерия, пищевые добавки?
– Не-э-э-эт ничего, – щеки Юльки стали вишневыми, уши запылали предостерегающими огнями светофора.
– А зачем тогда столько всего? Переезжаете? – Ришелье смотрел на неё из-под позолоченных дорогих очков, его улыбка была милой, а сам он казался таким симпатичным профессором из жюльверновского романа, гениальным, рассеянным и добрым.
Ага!
Как же?
Язвительность кардинала была такой неуемной, что легенды о его ироничных замечаниях передавались от курса к курсу.
– Да, – пробормотала Юлька, она знала, что Ришелье попытается устроить представление и обсмеять опоздавшую студентку, поэтому ответила непредсказуемо и невежливо, вырвалась, ускользая от обаятельного с виду и язвительного на самом деле преподавателя на свое место.
Ришелье еще постоял секунду – другую, озадаченно рассматривая наглую девушку из-под очков, а потом молниеносно переместился к её парте. Юлька уже рассортировала вещи: пакеты сунула под парту, сумку повесила на спинку стула, книги разложила на парте.
– Подумать только! – Ришелье взял самый толстый том и оглядел замершую в предвкушении представления аудиторию.
Три группы четвертого курса из-за какой-то ошибки в расписании собрались вместе на его лекции. Каждый студент мечтал, чтобы язвительный кардинал его не заметил.
– На филологическом факультете читают книги?! – продолжал Ришелье глубоким красивым голосом. – И что же предпочитают студентки филфака в этом учебном году? – спросил он, брезгливо двумя пальцами открывая книгу. – «Мечтая о любви» Эль Кантэ.
Паузы кардинал держал лучше, чем какой-нибудь актер с мировым именем. Студенты вытянули шеи, гадая, что скажет Ришелье? У Мишки с соседней парты рот приоткрылся от любопытства, у обернувшейся Ани глаза опасно увеличились. Любопытство шло рука об руку с трусостью. Заступиться за однокурсника – ни за что, повеселиться над попавшим под прицел профессорского юмора – с удовольствием.
– Не самый плохой выбор. С вас рецензия на книгу в качестве наказания за опоздание, – после долгой паузы Ришелье аккуратно положил пухлый том на крышку парты.
Юлька, выбравшая «Мечтая о любви» из-за созвучного её мыслям названия, посмотрела на преподавателя. А ведь он не старый совсем. От силы тридцать лет, хоть и седина была в русых волосах, но серые глаза молодо блестели. И никто никогда не слышал про существование мадам Ришелье. Ну, да, он был кардиналом во всём. И влюбиться смог бы только в королеву. Или… в императрицу?
– Больше не опаздывайте! – опять перед ней стоял лощеный холодный и застегнутый на все пуговицы серого безукоризненного костюма профессор. – Точность – вежливость…
– … королей! – давно спевшимся хором ответили студенты, с радостью понимая, что легко отделались на сегодня.
Юлька пыталась записывать самое главное из запутанной и сложной лекции, изредка поглядывая на слайды с таблицами и портретами столпов мирового языкознания. Мысли её улетели к серому нахмуренному небу, темному весеннему утру. На её счастье, дождя не было, а то бы книги, купленные по дороге в любимом магазинчике «Точка, точка, запятая», пострадали бы еще больше. А так она обтерла их кожаные и лакированные бока сухой салфеткой, и чистенькие тома весело заблестели под электрическим светом шаров-ламп.
Аудитория казалась мрачной из-за неяркого освещения, желтые стены словно потемнели до цвета горчицы, коричневый пол в тусклом свете казался черным, а синие парты и зеленая доска выглядели декорацией к старинным фильмам о школе.
