20 марта 2022 г, РФ, Крым, Ялта
Утреннее солнце светило в оба окна, заливая ярким светом опрятную комнату. В квартире она была единственным помещением, если не считать отгороженного санузла. Студия тем и нравилась Борису, что квартирка, вроде бы, и маленькая, чуть больше тридцати квадратов, но общее пространство без перегородок получается просторным. Да, семейному такая планировка не очень. Но Борис жил один, и пока что менять своего социального статуса не собирался. Слишком сильна была ещё память о первом браке, продлившемся чуть больше полугода. Эту мрачную страницу он всё ещё никак не мог до конца закрыть в своей голове. Так что уже не раз вежливо, но твёрдо отклонял все поступавшие намёки, а порой и прямые предложения от подруг, предпочитая вольную жизнь.
В углу тихо бормотал телевизор, вещая о каких-то новостях. Молодой человек не вслушивался в торопливый голос корреспондента. Он даже не мог толком сказать, зачем вообще включил этим утром телевизор. Что-то тревожило его, легонечко царапая меленькими коготками смутного предчувствия.
В такие моменты мощный, почти под метр девяносто, парень принимался двигаться с тягучей грацией кота. Движения становились плавными, неспешными и чёткими. В них проступала даже какая-то подчёркнутая бережность, словно здоровяк опасался что-то нечаянно повредить. Те, кто знал его достаточно хорошо, всегда настораживались, завидев эти признаки.
– О! Шаман почуял духов войны. Цыц всем. Ушки на макушку, – любил говаривать в ответ на это сержант Озеров – командир отделения, в котором Борис служил в Сирии.
Было и такое в богатой биографии Иволгина Бориса Викторовича, сирийский позывной «Шаман». В 2016-ом, вскоре после срочной, на долгие четыре года занесло его в чужие пески, где он и познакомился с Ромкой, который многое сделал для вконец запутавшегося двадцатилетнего пацана.
Но та страница личной истории уже давно закрыта. Военная форма старшины ВДВ висит в шкафу. Навыки снайпера-разведчика задвинуты в дальний угол памяти, к множеству тайн, в которые он невольно вовлёкся на службе. Два последних года посвящены изучению психологии и её новых направлений, чтобы поправить свои выгоревшие от напряжения нервы, найти себя и получить дополнительную подготовку. Благо навоёванного за четыре года капитала хватило не только на вот эту квартирку в родной Ялте и подержанную машину, но и на учёбу. А дистанционно сейчас можно было освоить почти что угодно. Вот он и получил уже несколько сертификатов об окончании курсов, параллельно учась в институте на психолога.
Впрочем, психология оставалась пока что делом чисто для себя. А на хлеб Борис зарабатывал тем, что водил экскурсии по родным крымским горам, о которых знал превеликое множество всякого: от биологии и геологии, до легенд и преданий. Горы он любил, и они отвечали ему взаимностью. Так что Иволгин быстро заработал высокую репутацию среди проводников. Это позволило ему смело повысить ценник на свои услуги.
Борис подошёл к окну и открыл его настежь, впуская в комнату свежий, всё ещё прохладный, но уже по-весеннему вкусный южный воздух. Ворвавшийся ветерок пробежался по коже, попытался растрепать тёмно-русые волосы, но те были плотно собраны в хвост, так что ветер ограничился лишь тем, что сдунул пару выбившихся прядок со лба. С собой он принёс лёгкий запах моря, сырой земли и цветов, обещавших уже со дня на день превратить полуостров в буйный сад. Губы молодого человека тронула лёгкая улыбка. Для себя он увидел в этом весеннем ветерке подвижность, юность и полноту жизни. К этим ощущениям он и потянулся всем сердцем.
Внимание плавно скользнуло в центр груди, туда, где восточные учения помещали сердечную чакру, православные исихасты – место единения ума и чувств и врата в Царство божие, а современные учёные определяли сосредоточение нервных узлов. Парень мысленно отыскал там привлекательную звёздочку внутреннего огня или души, кому как больше нравится, и отдал мысленную команду: «обновить связь с моим самым лучшим расширением». Он позволил собственному свету ярче разлиться по телу, и отпустил его наружу в бесконечность1. Борису это сияние казалось голубоватым, но это было его личным выбором. Каждый видел свой собственный свет таким, как ему больше нравилось. Проделав расширение, которое за последние пару лет стало для Иволгина привычным, он глубоко вдохнул полной грудью. Вместе с воздухом молодой человек вдохнул и весенний ветерок, вбирая в себя понравившиеся ощущения подвижности, юности и наполненности живым теплом, живыми токами. Плавный выдох, и набранные ощущения спокойно разливаются по всему телу, словно Борис силой своего выдоха наполнял собственный организм желаемыми качествами, как шарик воздухом. Мягко, спокойно, с любовью и бережностью к самому себе, без навязчивости и насилия, ровно так, чтобы было комфортно и приятно. Это ощущение удовлетворения от проделанного, парень тоже пустил по всему телу на следующем выдохе. Ему стало легко и радостно. Захотелось двигаться и что-то делать, тревожность ушла на задний план, а мир вокруг заиграл большим числом красок. Борис сосредоточил внимание именно на этих приятных ощущениях, произнося вслух:
– Свидетельствую получения лёгкости, радости, подвижности и притока жизненных сил.
Он почти пропел эти слова своим глубоким и размеренным баритоном. Тело даже словно завибрировало в ответ на мягкий голос и наполнявшие его чувства.
Молодой человек вовсе не просто так произнёс эти слова. Приём так называемого свидетельствования помогал стабилизировать результат, а заодно настроить мозг на то, чтобы лучше видеть положительные и сильные качества и инстинктивно сосредотачиваться именно на них, а не на негативе. Петь их было не обязательно. Можно даже вслух не говорить, ограничившись мысленной командой. Но Иволгину сейчас хотелось сделать именно так, как он сделал.
Очередной порыв ветерка принёс мягкое тепло. Борис подставил лицо под его касания и от души поблагодарил этого природного вестника обновления и жизни2. В ту же минуту солнце проглянуло сквозь плотные облака, вплетая в общую картину жар своих лучей. Небо начало проясняться, и это тоже обрадовало Бориса, что вызвало в нём новый прилив благодарности сразу ко всему окружающему миру. Постояв ещё с минуту возле открытого окна, молодой человек перевёл стеклопакет в форточный режим и отправился заваривать чай по своему любимому утреннему ритуалу.
Нет, китайских церемоний Борис не любил, хоть и знал во всех деталях. Он предпочитал свою собственную, созерцательную церемонию. Она помогала ему выстраивать внутреннее равновесие и задавать настрой на целый день. Его чаи, впрочем, высоко ценили многие. Он с детства умел их заваривать как-то по-особому. А за последние два года молодой человек отточил это искусство до блеска.
