Автомобильный сервис Саммерса и Маллоу
Утром семнадцатого декабря 1909 года к вилле "Мигли" подъехал черный "Модель-Т". Из него вышли двое джентльменов. Автомобиль был взят в кредит.
– Мисс Дэрроу, – сказал за завтраком Д.Э. Саммерс, – дело закончено. Все следы ведут к коронеру.
– Нам удалось добиться признания, – подтвердил М.Р. Маллоу. – Он показал, что сам посоветовал вдовцу написать, что жена приняла яд в его присутствии.
– О Господи! Так это заговор?
– Нет, мисс Дэрроу.
– Зачем же тогда коронер это сделал?
– Он просто хотел избежать лишних формальностей.
– Но весь флакон! Несчастная выпила флакон карболовой кислоты! Флакон! Вы только подумайте!
Д.Э. покачал головой, демонстрируя компаньону наполовину восхищение, наполовину сожаление.
– Какие способности! – воскликнул М.Р. Маллоу. – Какое умение видеть, слышать, наблюдать!
– Да, – сказал Д.Э. – Но, однако, она ошиблась.
Румянец счастья побледнел на щеках экономки.
– Почему? – спросила она упавшим голосом.
Д.Э. поднял палец.
– А откуда мы знаем, что миссис Гонзалес выпила весь флакон? Разве об этом говорится в статье? Нет, мисс Дэрроу. Флакон изобразил художник. Согласитесь, что если бы он нарисовал, как дама принимает яд с ложки, эффект был бы испорчен.
– Но ведь портрет явно нарисован с фотографии!
– Именно, – подтвердил Джейк. – И это наблюдение ценно тем более, что его почти никто не замечает. Как всегда, мэм: смотрят, но не видят. Привыкли и не обращают внимания.
– Но ведь это элементарно, джентльмены!
– Ах, мадам, – вскричал Дюк. – Такой ум! И в такой глуши!
– Ну, я сказал бы, что именно глушь иногда оттачивает способность видеть то, на что обычно не обращают внимания, – заметил Джейк.
Он явно смущался. Даже смотрел не на мисс Дэрроу, а куда-то в сторону. И продолжал:
– Если, конечно, эта способность заложена природой. Людей, наделенных такими способностями, побаиваются. Они не похожи на других, они странные, их никто не понимает. Обществу они кажутся чужими. Оно видит в таких людях пришельцев с другой планеты. Чужаков. Инородное тело. Обществу не нужны инородные тела. Общество…
– Стоп, сэр! – оборвал его компаньон. – Оставим сантименты. Простая дедукция поможет понять механизм этого маленького заблуждения. Мисс Дэрроу, вы смотрели одновременно на портрет миссис Гонзалес, и на рисунок, отчего у вас и создалось впечатление, что несчастная выпила из горлышка весь флакон. Так вы, подобно тысячам читателей, на которых рассчитан этот трюк, стали его жертвой.
– Но не может ли быть, что этот человек, художник, находился на месте преступления? – не уступала мисс Дэрроу. – Что, если это он в заговоре с убийцей? Ведь его должны были вызвать из редакции! Я знала! Я догадывалась!
– Смотри, – заметил компаньону Д.Э. Саммерс, – какая изощренность воображения!
– Потрясающая! – добавил М.Р. Маллоу.
– Фантастическая!
– Удивительная!
– Талант видеть то, чего не видят другие, – продолжал Д.Э. – Ум, который при других обстоятельствах мог бы стать умом преступным. Ах, мэм, какая жалость, что вы женщина! Ваша наблюдательность не знает себе равных! Но увы. Я вынужден вас огорчить.
– Но почему? – мисс Дэрроу переменилась в лице.
– Потому что на портрете миссис Гонзалес жива. Фотографию дал муж или кто-нибудь из родственников.
– Да, но… но ведь второй рисунок!
– Который, в отличие от портрета, рисовали совсем не с фотографии. Ваша наблюдательность вам изменила.
Толстая, жилистая шея мисс Дэрроу напряглась.
– Я все поняла! – прошептала она. – Несчастный художник пытался сообщить нам правду! Он о чем-то догадывался и опасался за собственную жизнь! Убийца – муж!
– Мэм, я боюсь вас. Хорошо, что вы не вступили на путь зла. Но если бы я опасался за собственную жизнь, мэм, то выбрал бы более надежный способ.
– Что это за способ, сэр?
– Сообщить полиции.
– Если эта полиция станет вас слушать, – хмыкнула мисс Дэрроу. – Разве их интересует наша безопасность? Не смешите меня. Эти бюрократы вас и на пушечный выстрел не подпустят. Вас поднимут на смех. Они готовы на все, чтобы только…
Д.Э. положил вилку.
– Пусть так, мэм. Но зачем сообщать убийце, что вы знаете о совершенном преступлении через одну из трех крупнейших газет штата?
– Так, может быть, художник был вынужден бежать!
М.Р. Маллоу тоже отвлекся от тарелки с омлетом.
– Ах, мадам! – воскликнул он. – Я так согласен с компаньоном! Ужас пробирает меня до самых костей при мысли, что вы могли бы совершить! Это было бы идеальное преступление! Но…
– Но…? – робко поинтересовалась мисс Дэрроу.
– Но…
– Но…? Говорите, сэр. Не надо меня щадить.
М.Р. смущенно прочистил горло.
– Но я читал "Детройт ньюз" сегодня утром, – произнес он. – Под рисунками к "Воскресным чтениям" и разделу "Общество" то же факсимиле, что и десять лет назад под иллюстрациями к статье: Е.Ф.П.
– Факсимиле! – прошептала миссис Дэрроу. – Что значит опыт!
– Немного, мадам.
Джентльмены скромно умолкли. На висках Д.Э. и над верхней губой, которую не так давно появилась необходимость брить ежедневно, выступил пот. Д.Э. волновался.
– Но, – спохватилась мисс Дэрроу, – у меня есть еще одна версия!
– Какая? – поразились компаньоны.
– Может быть, художник спешил! Может быть, он переживал! Вы бы тоже на его месте были потрясены, сэр!
– Вероятно, был бы, – признал Д.Э. Саммерс. – Особенно если бы меня заранее вызвали из редакции, чтобы поручить нарисовать, как еще живая дама принимает яд. Нет, мэм, художник в глаза не видел жертву. Ваш критический ум, ваши строгие требования, которые вы предъявляете в равной мере к себе и к другим, ваша щепетильность в деталях не позволили вам сделать единственно правильный вывод: перед нами типичная халтура.
– Стоп, компаньон, – заметил М.Р. Маллоу. – На сей раз ты ошибаешься. Это тем более странно, что пять минут назад ты сам придал направление моей мысли: Художник изобразил даму таким образом, чтобы было ясно, что она принимает именно яд, а не лекарство. Специфика иллюстрации, понимаете?
– Черт, – выругался Джейк.
– Да ладно.
– Нет, я должен был.
– Брось, это не твоя стихия. Живопись, мисс Дэрроу, и прочее – это по моей части. Я привык иметь дело с вопросами искусства. А мой компаньон, которому – обратите на это внимание! – так же больно сознавать свою ошибку, как и вам, более по части убийств. Кто умер, когда умер, как умер, почему его похоронили так или этак – тут ему нет равных. Так же как и в заметании следов.
– Но почему коронер признался! – чуть не плакала экономка.
– Видите ли, мисс Дэрроу…
И Саммерс пустился в объяснения.
М.Р. Маллоу сидел молча. Он мог не слушать. Он уже и так знал, что подобным образом поступают все коронеры вообще, когда кто-нибудь накладывает на себя руки, потому что в любом другом случае понадобилось бы сообщать в полицию, отправлять тело на вскрытие и добывать кучу бумаг, доказывающих, что смерть несчастной действительно явилась результатом самоубийства.
