Нельзя объяснить, где начало и где конец. Нельзя ответить на вопросы, с чего началась моя жизнь, и, как я пришла к тому, что было вокруг меня. Странно, когда ты начинаешь жить неожиданно с самого обычного, вроде бы, дня. Без истории, без прошлого, без воспоминаний. Кто ты тогда? Жертва? Или, как можно не стать ею?
В моем сознании возникла боль. Острая боль в затылке, тянущая – в висках, звон в ушах и много сверкающих точек перед глазами, а потом – голоса. Мужской грудной голос, женский пронзительный. Они что-то говорили, но я не могла разобрать слов. Подкатилась к горлу тошнота, я хотела замотать головой, но в итоге только судорожно сжала пальцами что-то, на чем лежали мои руки. Мое обоняние уловило мерзкий едкий запах, от которого запершило в горле и кольнуло в глазах. Приложив усилия, я открыла их. Мир, я приветствую тебя! Так вот ты какой!
Я лежала в постели в большой светлой комнате и мне отчетливо было видно окно, в которое светило солнце. Оно было распахнуто, и я улавливала тонкий аромат цветов и растительности, доносящийся снаружи. Вокруг меня в комнате толпились люди. Мужчина в очках с чемоданчиком и две девушки, судя по платью, служанки. За приоткрытой дверью ощущалась возня, видимо, там был кто-то ещё. На оценку всей этой картины мне понадобилась одна секунда.
– Очнулась! – заверещала сразу одна из служанок с сильным французским акцентом и приложила свои ладони к щекам. – Доктор, чудо! Она открыла глаза! Миледи!
– Не тревожьте её криками! – пробасил доктор, махая руками. – Молчите все! Сударыня, – он ласково наклонился ко мне и потрогал мой лоб. – Как вы?
– Я? – звук собственного голоса испугал меня, он показался мне хриплым и чужим. – Не знаю. А что…?
Я не договорила свою мысль. Что-то из происходящего не укладывалось в моей голове.
– Вы поскользнулись во время купания и ударились затылком, – так же ласково продолжал доктор, его баритон действовал успокаивающе. – Я обработал рану и сделал перевязку, ваше падение оказалось не опасно, но какое-то время вам нужно полежать в постели, вы несколько часов были без сознания…
– Аааа… – протянула я, не зная, что сказать.
Теперь хотя бы понятно, почему мне так дурно и тяжело даже смотреть по сторонам. Затылок, казалось, налился свинцом.
– А…А кто я?
Этот вопрос вырвался у меня внезапно и вызвал истерику у собравшихся. Одна служанка закрыла лицо руками, вторая – взвизгнула. Ещё кто-то в коридоре запричитал нечто вроде молитвы, но язык был мне незнаком. Доктор сделал им всем знак молчать и также спокойно сказал, поправляя мое одеяло.
– Вы успокойтесь, миледи, хорошо? Это последствия удара, у вас небольшой провал в памяти. Все нормализуется.
Я задумалась и поморщилась. Ничего не хотело нормализоваться – это явно. Я повторила свой вопрос.
– Кто я? Где я? Как меня зовут? И что делать, если я не вспомню всего этого?!
– Миледи, прошу вас! – доктор чуть повысил голос. – Все хорошо. Вы у себя дома, вам ничего не угрожает. Дом полон вашей прислуги, о вас позаботятся, даже все расскажут. Вы только не вздумайте вставать, а лучше поспите. Я навещу вас завтра, хорошо?
– Дома? – я закрыла глаза и снова открыла. – А дом – он где?
– Вы на Маврикии, сударыня. Порт-Луи. Сейчас 20 мая 1852 года… Доброго дня, отдыхайте!
Он ушел, а я снова закрыла глаза. Зажмурилась. Было невыносимо дурно, голова жутко болела, хотелось пить. Постель словно вращалась подо мною. Ответы доктора не дали мне ничего. Совсем. Я не знаю, как меня зовут, сколько мне лет, кто я…. Но зато я у себя дома на Маврикии! Хоть одна успокаивающая новость.
Я открыла глаза снова. В комнате никого не было, только служанка-креолка осторожно поправляла мою постель.
– Как меня зовут? – резко спросила я.
– Леди Маргарет Уилкокс. – ответила та немного гортанно и сделала книксен.
– А тебя?
– Сьенна, миледи. – она пару раз хрустнула пальцами. – Да вы не волнуйтесь, доктор Парфе сказал, что память должна вернуться. И, надеюсь, скоро…
– Почему?
В её голосе было что-то такое, что заставило меня насторожиться. Видимо, креолка не знала, что ответить. Она покусала губы и замялась. Я ощутила раздражение.
– Так, Сьенна! Довольно издеваться надо мной! Что происходит? Я ничего не помню – разве не ясно?!
Навалилось отчаяние. Все вокруг было мне чужим. Этот дом, эти люди, это место. Друзья они мне или враги? Я не в состоянии ничего ответить или принять какое-то решение. Очень хорошо, что я у себя дома, но как быть, если я даже не знаю, где у него входная дверь?
– Миледи, – девушка заломила пальцы. – Я знаю. Это я виновата…
– Виновата в чем?
– Что вы упали! Я не успела подать вам руку, а пол был мокрый и скользкий. – она затараторила быстрее, её французский акцент стал вызывать у меня головную боль. – Я очень испугалась! Вы упали, ударились головой, не приходили в себя, мы побежали за доктором… Мне очень жаль, вы же знаете…!
Я подняла указательный палец, прося замолчать, и закрыла глаза
– Милая моя, – спокойно сказала я. – Я не знаю. Не знаю и не помню. Я вижу тебя впервые. Я ничего не хочу сейчас так, как вспомнить все. Что я, кто я, и что царит вокруг. Давно я живу здесь?
– Не очень. Вы приехали сюда с милордом в конце прошлого лета…
Стало интересно! Я открыла глаза.
– Милордом? Это кто?
– Ваш муж. Роберт Уилкокс…
– Угу. И… он сейчас…?
Честно сказать, я ожидала любого ответа. Вышел на прогулку, сбежал с любовницей, умер от лихорадки. Ответ же был довольно интересный.
– Он в плавании, миледи. И буквально со дня на день ожидается возвращение судна! – она снова стала нервничать. – Он будет очень зол, я знаю! Мы не усмотрели за вами! Какое несчастье!
Я ничего не ответила. Час от часу легче не становилось! Болела голова, во рту было сухо, все вокруг было незнакомым, память не выдавала ничего, а теперь ещё и муж со дня на день должен предстать передо мной. Что я должна буду делать?
Голос Сьенны вывел меня из этого состояния.
– Вам что-нибудь нужно?
– Да, мои воспоминания. – прошептала я, но громче прибавила. – Пить. Надеюсь воды мне можно?
Служанка охнула и умчалась.
…Я постаралась уснуть и в принципе, мне это удалось. Скорее всего, подействовало какое-то лекарство из тех, что мне дали вместе с питьем. Голова болеть стала меньше, и хотя концы повязки на ране лезли мне в лицо, я все-таки смогла хорошо поспать. Прошла тошнота, я почувствовала облегчение, но, открыв глаза, поняла, что ничего не изменилось. Память не вернулась, ощущение уверенности в происходящем не пришло. В комнате была служанка. Другая. Золотоволосая девица, которая что-то делала с окном. Когда я попыталась приподняться на локтях, она вихрем подлетела ко мне.
