Октябрь 1764г. Нормандия. Франция.
Сумерки ползли со стороны леса, рисуя уродливые тени и принося с собой запах отсыревшей земли. После дождя, который несколько часов барабанил по увядающей листве, деревья, словно очнувшись от крепкого сна, монотонно шуршали верхушками. Где-то вдалеке печально провыл одинокий волк, словно жалуясь на свою долю, и опять воцарилась тишина.
В лесничем домике, расположенном на опушке, горел очаг, весело потрескивая поленьями, и дети, самому младшему из которых не было и трех лет, шумно веселились в просторной комнате.
За столом у окна сидели две женщины, разговору которых не мешали ни дым, плохо уходящий через нечищеный дымоход, ни детские забавы.
– Муж уже начал брать с собой нашего старшего сына, – гордо сказала хозяйка и встала, чтобы поправить догорающие угли. – Эммануэлю на днях исполнилось тринадцать, он уже почти взрослый… Он познает лес, ему нравится дело, которым занимается его отец, – она бросила взгляд на запотевшее стекло, за которым ничего не было видно. – Начинает темнеть…
– Кажется, вой? – поежилась ее собеседница. – Волки?
– О, мы привыкли к этому. Здесь часто слышны крики диких животных, но они не подходят к нашему дому. Боятся. А в лес мой муж пошел, конечно же, с ружьем. Да и сына он научил как вести себя при встрече с волками, – жена лесника вздохнула. – Но мне все равно не нравится, что они задерживаются… Жан знает, как я волнуюсь. Ранее он всегда возвращался домой до начала темноты.
Она нервно хрустнула запястьями, затем открыла входную дверь и всмотрелась в тени лесных сумерек.
Еще около получаса она пыталась вести разговор со своей гостьей, прислушиваясь к каждому шороху, доносящемуся снаружи, потом не выдержала и вышла на порог.
– Это плохо, – прошептала она, не обращая внимания на то, как непогода пытается сорвать с неё шаль. – Очень! Что-то случилось! В такой тьме им будет не найти дороги обратно, а они ушли без фонаря… – женщина сошла с деревянных ступенек и под ее ногами устало чавкнула земля.
– Я – мать… Я чувствую беду…
Порыв ветра ворвался в дом и с грохотом сорвал с гвоздя на стене жестяной таз. Со стороны леса пахнуло прелой листвой.
********
Летом 1770 года по дороге на Париж, поднимая за собой клубы пыли, мчался экипаж, запряженный четверкой лошадей. Жалобно скрипели рессоры. Полностью закрытая карета без гербов подпрыгивала на поворотах, иногда опасно кренилась, но все же стойко продолжала нести своих пассажиров. Несмотря на духоту, столь несвойственную для начала июня, в воздухе отчетливо улавливался запах сырости из-за многочисленных мелких ручьев, устремляющихся в Луару. На ровном, ярко синем небе одиноко красовалось облако, напоминающее по форме модную дамскую шляпку.
В экипаже, утопая во многочисленных подушках, ехали две женщины, бывшие, по всей видимости, матерью и дочерью. Последняя была свежа, как утренняя роза, на вид ей не давалось более восемнадцати лет: светло-русые, отливающие золотом кудри, слегка приподнятые на затылке, небрежно падали на плечи, удачно подчеркивая дорожное платье бордового цвета. Девушка устало дремала, и изящная тень от изогнутых ресниц дрожала на щеках.
Ее спутница – дама лет сорока в траурном наряде с густо припудренной прической – монотонно перебирала пальцами связку мелкого жемчуга, что-то шепча. Периодически она с нежностью смотрела на дочь, благородно приподнимала подбородок, улыбаясь своим мыслям, и снова погружалась в задумчивость.
От Парижа путешественников отделяло около четырех часов езды, которые они рассчитывали преодолеть без остановки, так как немногим ранее уже приобрели свежих лошадей, когда карета дала резкий крен и остановилась, сопровождаемая отборной бранью кучера.
– Боже правый! – воскликнула юная девушка и выбралась из экипажа с поразительной легкостью. – Сен-Поль, что произошло?
– Леди, вы не пострадали? Как герцогиня? – осведомился тот, осматривая рессору. – Чертова лисица! Выскочила из ниоткуда, перепугала лошадей… Я с трудом их удержал, но мы съехали с ровной дороги, и передняя ось сильно повреждена.
Девушка беспомощно повертела головой по сторонам, задержавшись взглядом на бесконечных зарослях высоких кустарников, и уточнила:
– То есть, мы не можем продолжать путь?
– Я починю, но придется подождать. Потому что руки тут только мои, а поблизости селений я не припоминаю.
На ступеньках кареты появилась пожилая дама.
– Шарлотт! – обеспокоенно воскликнула она.
– Я здесь, мама, – отозвалась та, поглаживая лошадей. – Кажется, нас настигла вынужденная остановка.
– Мы чудом не перевернулись, герцогиня, – сказал Сен-Поль. – А эту поломку я исправлю, не волнуйтесь.
– Сколько еще нам до Парижа?
– Около четырех часов езды. Но с учетом этой неприятной задержки очень хотелось бы успеть приехать в город засветло.
Дамы переглянулись и вздохнули словно по команде.
*******
Не прошло и получаса, как Шарлотт, развлекавшая лошадей, заметно заскучала. Время теперь не приближало ее к окончанию долгой поездки, оно просто тянулось, ничего не меняя вокруг. Придорожный пейзаж был однообразен, сопение и ворчание Сен-Поля где-то между колес экипажа девушку начало утомлять.
– Мама! Я немного прогуляюсь…
– Где? – заметно испугалась та, выглядывая из кареты. – Но, дорогая…
– Мама, ты же знаешь меня. Все хорошо. Здесь мне никто не угрожает, разве что лисица выбежит из кустов снова, но я уже готова к этому. Я слышу запах воды, возможно, рядом есть река или хотя бы небольшой ручей. Я обещаю, что не буду далеко уходить и постараюсь все время держать дорогу в поле зрения. Я ужасно устала от всего путешествия, мне хочется пройтись…
Не дожидаясь ответа, она приподняла подол платья и медленно ступила в траву, вынудив сидящих там кузнечиков броситься врассыпную. Растительность колола ноги, двигаться было трудно и приходилось высоко держать юбки, но Шарлотт не замечала этого. Она наблюдала за разлетавшимися вокруг насекомыми, трогала растения, которые казались ей наиболее интересными, периодически оборачивалась, но, убедившись, что карета в доступности ее зрения, продолжала свою прогулку. Заметив на кустарнике, растущем поблизости, какие-то крупные плоды, девушка поспешила в том направлении и едва не упала, попав ногой в нору крота, что вызвало у неё смех. Экипаж уже не было видно, трава становилась гуще и выше. Судя по запаху, совсем неподалеку был водоем.
Оглядевшись вокруг, Шарлотт вдруг поняла, что нужно возвращаться, пока ее мать не подняла тревогу, но услышала совсем рядом отчетливый хруст веток и попятилась в испуге. Между деревьями мелькнула тень…
