Ночью Родя стоял у окна и смотрел во двор, где сверкала нарядная ёлка, а втоптанные в снег конфетти напоминали о прошедшем празднике. Переводить взгляд в комнату не хотелось. Много лет они вместе с каждым предметом мебели радовались, а теперь и стол, и книжный шкаф, и даже торшер стыдили, что он усомнился. В том, что Дед Мороз существует. Даже не так: в том, что Дед Мороз существует конкретно для него, Родиона Новикова.
На Святках они с мамой ходили к Сидоровым. Их, как всегда, вкусно накормили. После чая бабушка Карина Германовна с усмешкой поинтересовалась:
– Что, Родион, посылку Дед Мороз прислал?
Мальчик откликнулся:
– Да! Завтра с мамой пойдём на почту.
– Гм. Тебе ведь уже двенадцать лет. Неужели до сих пор веришь, что подарки Дед Мороз присылает? – скрипуче, некрасиво прозвучало у Карины Германовны, будто приоткрылась та дверь на несмазанных петлях, что у них в спальне.
– Верю, – он растерянно посмотрел на смущённую маму и на снисходительно хихикнувших Сидоровых, двух девчонок постарше него.
Сейчас мама спала, а Родя пялился в окно. В душе теплился камелёк, и это казалось важным. Как же не верить? С первого класса они с мамой писали Деду Морозу письма, а на Святках бежали на почту за посылкой с подарками. Ни разу за эти годы Дед Мороз не подвёл, всё, что Родя просил, присылал. И обязательно – шоколадку сверху, хотя шоколадку Родя не просил.
Мальчик на цыпочках подошёл к письменному столу, достал фотоальбом; открыв последнюю страницу, погладил единственный снимок отца, что хранился у них дома: папа стоял, раскрыв широко объятия, словно намеревался обхватить весь мир руками, улыбался, а на шею к нему забралась мама, она тоже улыбалась и держалась за папины плечи. Папы не было в живых уже девять лет, и самое ужасное, что Родя его совсем не помнил.
Он закрыл альбом и вновь посмотрел на яркую счастливую ёлку во дворе. Нельзя, чтобы огонёк в душе погас, с ним погаснет что-то очень важное. Единственное. Если для огонька в камельке нужно верить, Родя будет верить.
Хомяк в полёте
В память об аэровокзале Москвы времён Советского Союза
Двадцатилетняя девица Славка, стоя посреди комнаты общежития, заваленной чемоданами и дорожными сумками, задумчиво сжимала губы, оставляя вместо них щель – так эффективнее двигался процесс напряжённого мышления. В дверь заглянула Лариса, соседка и лучшая Славкина подруга по совместительству.
– Ну что? – с надеждой на всемогущество сообразительной Славки и даже чуть с придыханием спросила она.
– Делать нечего, – вздохнула Славка, – пойдём раздавать кому-нибудь на улице. Ты со мной?
– А если не возьмут?
– Выпустим в травку за мостом. Там лес рядом, да и лето, считай, начинается. Авось выживут.
Девушки вместе уставились на хомячье жильё, помолчали и одновременно вздохнули.
Жильё выглядело замечательно, больше ни у одного хомяка во всём городе подобного не имелось. Лет пять назад роскошные хоромы сконструировали и склеили на заводе, где работала Славкина мама, за тыщу километров от общаги. Тамошние мастера-умельцы на тот момент не раз себя зарекомендовали: почти весь дачный инвентарь Славкиной семье сковали, спаяли, выпилили – ну, кроме вёдер. Просьба о домике для хомячков – «Дочка вот задумала, так домишко бы им какой, только лёгкий, не стеклянный» – на фоне остального и вовсе мелочью казалась. Теперь домишко стоит в общежитской комнате строительного училища. Мастера справились на славу: собрали из белых листов пластмассы две комнаты с дверкой, стенки высотой сантиметров так тридцать пять, чтобы грызунам не сбежать. В комнатушках – деревянное убежище без дна, есть где спрятаться, поспать и детишек рожать.
Славка до окончания школы держала любимых грызунов. Не поступив в восемнадцать лет в институт, пошла учиться в строительное училище, получила место в общаге, где возжелала создать уютную домашнюю обстановку, возложив ответственность за это на привычных уже хомяков. Лариска тоже всегда мечтала о питомце, просто ей не хватало отчаянной решимости подруги, поэтому и предпочла остаться на подхвате.
– А как мы их понесём? – после недолгого молчания спросила Лариска, глядя на родовое хомячье поместье, стоявшее на полу.
– В банке, естественно, – пожала плечами Славка. – И рассмотреть можно, и не сбегут.
– А мимо вахты как?
– Элементарно, Ватсон. В пакет поставим и быстро прошмыгнём.
Да, всем известно, конечно, что в общаге животных заводить нельзя, но Славка подумала: кто станет все комнаты проверять? Пока ЧП не случится – никто. А какое ЧП с хомячками? Не коты же, не собаки: не орут благим матом, не бегают по комнатам, и запаха от них почти нет. Весь учебный год проблем не возникало, а с его окончанием оказалось, что на лето проживающие обязаны освобождать комнаты, и если у самих девушек сложностей не было, то у хомяков, которые ещё и невероятно расплодились, обретя в общежитии какой-то особый уровень комфорта… Раньше из приплода три-четыре малыша выживало, остальных любвеобильные родители съедали. А тут – аж двенадцать детёнышей, да ещё мамаша с папашей. У Славки – самолёт уже ночью, у Лариски – так же ночью поезд. И куда девать хомячье великолепие?..
Пересадив всю ораву в двухлитровую банку, девушки вышли из комнаты и заторопились вон из общежития.
– Только говори громче, – скомандовала Славка, – а то эти… пищат, слышишь? И шебаршатся.
– Как ты думаешь, рейс не задержится? – тут же во весь голос поинтересовалась Лариска.
– Я очень надеюсь, что нет! – воодушевлённо среагировала Славка, покосившись на бдительную вахтёршу, которая с подозрением провожала их взглядом.
На улицу выскочили, как пробка из бутылки.
– Домик жалко, – вздохнула Славка, оглядываясь по сторонам. – В камере хранения в общаге брать не хотят, на вокзале тоже на всё лето не оставишь… Хоть на помойку выноси.
– Ага, – особо не вслушиваясь, кивнула Лариса. – Куда пойдём-то?
– Во дворы, где детей побольше.
Перебежав через трамвайные пути, подруги завернули в ближайший дворик напротив общаги. Стоял тёплый весенний день, сдобренный солнечной щедростью. Завернув к детской площадке, героини одновременно выдохнули:
– Ну ни фига себе!
Детей гуляла куча. К совсем маленьким девушки, поразмыслив, не пошли: их родители сопровождали, там хомячков не пристроишь. Значит, надо выбирать тех, кто постарше и уже гуляет в одиночку.
– Ребята! – смело возопила Славка. – Смотрите, кто у нас есть!
Вынув банку, продемонстрировала весело копошащихся хомяков. Да, они родились красавчиками: от мамы Мики-беленькой и папы Мики-рыженького с тёмной полосой отпрыски на любой вкус, у одного даже коричневая расцветочка рецессивной гомозиготой всплыла.