Сергей Саканский - Сбор образа (сборник)

Сбор образа (сборник)
Название: Сбор образа (сборник)
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серия: Собиратель грёз #1
ISBN: Нет данных
Год: 2002
Другие книги серии "Собиратель грёз"
О чем книга "Сбор образа (сборник)"

Перед вами занимательное повествование из жизни людей, чьи судьбы пересекаются самым замысловатым образом, на протяжении многих лет. Это бизнесмены и рабочие, милиционеры и преступники, дети и старики, чиновники, врачи, военные, спортсмены, монахи, безработные, истово верующие грешники и маньяки-убийцы.

Трагичны, нелепы и страшны ситуации, в которые попадают эти люди. Их характеры, комплексы, порой противоречивые, извращенные, обусловлены не только глубокими тайнами человеческой психики, но и жизненными обстоятельствами, тесно связанными с историей страны – прессинг эпохи развитого социализма, разруха девяностых, неопределенные ожидания нулевых…

В каждом из рассказов мы видим эффектную, часто шокирующую историю. Она начинается в прошлом, происходит в настоящем и простирается в будущее, каким видит его автор. Увы, читатель! Будущее уже состоялось – нелепое и злое, в стиле ночного кошмара. Хочется верить, что останется оно таким только на страницах этих книг.

Бесплатно читать онлайн Сбор образа (сборник)


Сысоев день

1

Ветер гремел какой-то неловкой жестью всю ночь почти, затем то ли ветер кончился, то ли жесть, наконец, в тихое место сдул… Снился мальчик. Сысоев проснулся, подошел к окну: снег.

Нет, не кончился ветер, только жесть с гаражей в укромное место сдул. Мальчик стоял на плоской битумной крыше гаража, сандалиями в битуме по-летнему залип, как насекомое в янтарной смоле. Мальчик руками изломанно махал.

Неудачно. Битум черный, а янтарь золотой. Разрушается и плывет, липкой патокой стекает с писательского стола сия нехудожественная речь.

Сысоев опять проснулся, словно у Гоголя, в настоящем, и тут уже не было ни ветра, ни лета… Сысоев сразу вспомнил всю свою жизнь и заплакал. Обычно у него было несколько минут с утра, но сегодня мальчик сразу перековылял прямо из сна, и Сысоев понял, что должен навестить могилку.

Он помолился, затем сварил перловую кашу.

– Сегодня мне опять снился мальчик, – сказал он, обращаясь к куклам на полке. – Сегодня я должен навестить могилку.

Куклы глядели тускло, и это было от пыли. Пока вода закипала, Сысоев протер каждую влажной тряпкой.

Затем сидел на кухне у окна, ел свою постную кашу с ячменной лепешкой и смотрел сверху на гаражи. Сысоевский, да еще два-три гаража не были расчищены от снега. Сысоев вдруг испугался, что у него отберут гараж. Он вспомнил, как осенью, когда он возился с ключами, запирая гараж, тормознула черная иномарка, и парень, высунувшись, крикнул:

– Эй, дед, продай гараж!

Сысоев закрыл гараж и молча пошел, а парень медленно поехал за ним, уговаривая:

– Слышь, ты, дед! Продай гараж. Продай, в натуре, а то даром возьму.

Сысоев свернул в узкую щель между гаражами и ушел от преследователя. За гаражами, на мусорной куче, лежала собака. Солнечный луч, встав под определенным углом, заставил сверкать ее мертвый глаз. Сысоев похоронил собаку под небольшой пушистой елью.

Работая сломанной лопаткой, найденной тут же, на загаражной свалке, он с горечью думал, что, может быть, ему зачтется сие доброе дело, когда вот уже скоро, через каких-нибудь несколько лет – а время в старости ускоряет свой бег – и это все равно, что завтра, совсем уже скоро, через каких-нибудь несколько дней по новому летоисчислению…

Где-то в Казани еще был племянник, возможно, и прочие родственники, бессвязно… Все свое имущество – квартиру, развалины автомобиля, Горбатого своего и гараж Сысоев завещал местному коммерческому монастырю, тайно: после смерти найдут его завещание, и покаяние, занявшее целую тетрадь бисерного почерка найдут. Года три назад приходили первые бандиты, хотели имущество отобрать, а Сысоева умертвить, но он копию завещания молча показал – отступились.

Вскоре другие пришли – наверно, кто-то из соседей упорно стучал – те оказались въедливые: привязали Сысоева к стулу, прозрачной липкой лентой с треском примотали, пустили воду в ванной, топить его будут, поставили чайник на плиту, кипяток в рот заливать.

– Чуешь, чем пахнет, дед? – спросил один.

– Жареным, пахнет, дед, – уточнил другой.

– Утюг, паяльник есть? – деловитым тоном осведимился третий. – Утюг, – он положил руку на сердце, – я тебе в живот провалю, а паяльник, – он поднял и сразу опустил палец, – в жопу, – пальцем будто через заборчик перемахнув.

– Яйца ему лучше подрежь! – сквозь зубы процедила девчонка, такая милая, с юным лицом. – Дыму не будет.

Она, как Сысоев понял, нотариусом была, молодой специалист, чистые бумаги и печать с собой принесла.

– Гляньте-ка, а он в куклы играет. Тащи-ка одну сюда.

Принес куклу Агнию, положил на бок табуретку, куклу к ножке той же прозрачной лентой прилепил.

– Смотри, дед, что с тобой будет. Хорошо смотри. Вот я твоей кукле паяльничек в жопу вставляю. Пластмассой жареной пахнет. А то мясом твоим пахнуть будет, усек?

– Ты ей глаз голубой выжги, – посоветовала девушка, прикуривая. – Все же меньше дыму.

Дым все же вился, и от Агнии, и от девушки, чья белизна и свежесть были воистину ангельскими.

– Ничего куколка была, – с неподдельной грустью вздохнула она, когда оба глаза Агнии превратились в оплавленные дыры.

– Ну что, будем колоться, партизан?

Сысоев вдруг широко улыбнулся, потом стал хохотать, запрокинув голову. Ему предложили именно тот конец света, которого он жаждал все эти годы, но почему-то было вполне ясно, что до конца они дело не доведут.

Развязали, ушли. Сысоев принял ванну. Он плакал, сидя в ванной, потому что в первый и последний раз – сорвалось, а другого такого шанса уже не будет.

2

Сысоев был домашним монахом. Из своей двухкомнатной он создал маленький монастырь: в двадцатиметровую свез лишнюю мебель, книги и ковры, а восьмиметровая стала кельей – голые стены, оклеенные белой бумагой, тумбочка и топчан с больничной свалки. В углу – иконостас.

Сысоев питался хлебом, водой и кашей; с таким рационом его мизерной пенсии не только хватало на жизнь, но еще оставалось на литературу и свечи, и можно было подкопить на новую иконку, и даже были кое-какие смертные сбережения.

Единственной роскошью в его обители значились куклы. Девять кукол было найдено, три куплены, одна добежала из детства. Куклы сидели на кухонной полке – длинным неровным рядом. Последние годы Сысоев беседовал с ними, как обычно общаются с домашними животными – не предполагая ни понимания, ни тем более ответа… Когда куклы заговорят, думал Сысоев, это и будет отправная точка моего безумия. Проницательный читатель знает: ближе к концу повествования куклы непременно заговорят.

Сысоев не вполне честно соблюдал принятый им обет молчания. В ближайших магазинах, где его несправедливо считали немым, он просто указывал на нужные продукты перстом. Кое-где, например, в Сбербанке, порой приходилось произнести несколько слов. Да и молился он чаще всего вслух.

Обет молчания, скорее всего, был обетом одиночества. Немногие старые друзья давно похоронили Сысоева, соседи с грустью смотрели ему вслед, когда он, непоправимо согнутый и седой, нечеловечески тощий, шел, опираясь на палку – купить какой-нибудь еды.

Привычка разговаривать с куклами развилась уже на третий месяц молчания. Тогда Сысоев, размахивая деревянной мешалкой, произнес столь внезапную и длинную речь, что даже сгорела его перловая каша, а он все не мог и не мог остановиться…

– Быть человеком, – говорил Сысоев, – это значит – говорить. В начале было – что? То-то и оно… Не умеющий сказать подобен чванливому агнцу, который в отблесках пламени видит лишь собственные испуганные глаза. Именно Слово, зачатое в первородном грехе…

Он говорил долго, символизируя каждый вопросительный знак взмахом мешалки по направлению к куклам; его дух, кипевший прежде, как жидкость кипит в высоком сосуде с узким горлом, теперь уподобился бурной реакции открытого горшка… Сысоев кончил. Куклы улыбались сквозь золотистые солнечные лучи. Казалось, их лица ожили в обманчивом кружении пылинок.


С этой книгой читают
Девяностые годы. Миллионам людей месяцами не платят зарплату, а уйти с работы – как? Если уйдешь, тогда уж точно не заплатят, а останешься – то хоть какая-то надежда. Таким нехитрым образом начинался российский бизнес.История одной из жертв этого процесса стала основой рассказа РОСТКИ РИВЛЯ. Молодой инженер, дабы прокормить семью, приходит к радикальному решению, которое, впрочем, может шокировать читателя…Тема девяностых, бизнеса – и в другом ра
Тема этой книги – любовь, ее причуды и странности. Действие происходит в девяностых годах, когда все явления нашей жизни, включая и тему книги, имели особенный, причудливый характер.Охотник ястребов – человек, который никогда ни у кого ничего не просил, затевает опасную игру, не понимая, что ставка – сама его жизнь. Он начинает и выигрывает. Маленькая, одинокая также неосознанно играет. Она проигрывает. Однако смысл выигрыша и проигрыша в данных
На многолюдном пляже произошло странное событие: к берегу подошла неуправляемая яхта. Похоже, что экипаж спешно покинул судно, спасаясь от чего-то ужасного: об этом говорит и отсутствие надувной шлюпки, и загадочная запись в бортовом журнале, и совсем уж немыслимое – кофейник, кипящий на плите… Журналист Жаров вспоминает трагедию  знаменитой бригантины «Мария Целеста», тайна которой так и осталась неразгаданной, но вскоре на одной из городских кв
«Это история любви пожилого мужчины и шестнадцатилетней девушки…» – так можно начать предисловие к роману ЧЕЛОВЕК-ТЕЛО. «Это история юной девушки, призванной уничтожить очередное воплощение дьявола в мире…» – и такая аннотация имеет право на существование. «Это история любви, длиною в целую жизнь, любви, которой и сама жизнь была принесена в жертву…» – взгляд на книгу с третьей, неожиданной стороны.Роман начинается, развивается, мы чувствуем себя
«Покрывало вдовы» – это кармическое заболевание. Говорят, что если человек ему подвержен, то все его жены умрут одна за другой. О таком «больном» и узнаёт следователь Пилипенко: местный бармен сам написал письмо в газету, которая принадлежит старому другу следователя, журналисту Жарову. В отличие от него, Пилипенко в карму не верит, а просто ищет убийцу. Только что совершено покушение на жизнь очередной жены бармена. Не он ли и причастен ко всем
Это история мужа и жены, которые живут в атмосфере взаимной ненависти и тайных измен, с переменным успехом создавая друг другу иллюзию семейного благополучия. В то же время – это история чуждого, инопланетного разума, который, внедряясь в сознание людей, ведет на Земле свои изыскания, то симпатизируя человеческой расе, то ненавидя ее.Пожилой профессор, человек еще советской закалки, решается на криминал. Он не знает, что партнером по бизнесу стал
Мальчик, юноша, молодой человек и зрелый мужчина являются героями историй, вошедших в данный сборник. Каждый из них со своими страстями, страхами и переживаниями предстаёт в отражении времени, которое в рассказах меняется от конца пятидесятых до сегодняшнего дня. «Кто ж их не любит?!» – говорит о женщинах герой рассказа «Ничья». И с ним, разумеется, не поспоришь. Однако на глубокое, обжигающее душу чувство способен не каждый. И тем оно ценнее, ко
«Литературные страницы» – серия не тематических сборников. Акулы пера и первые пробы пера. Поэты и прозаики. Знаете, на что это похоже? Квартирник, где собрались авторы и ведут неспешный разговор обо всём на свете: погода, политика, мечты, любовь. Спокойная уютная обстановка располагает к тому, чтобы завернувшись в плед, обхватив ладонями кружку с душистым чаем, сесть вечером и читать, читать, читать, открывая для себя новые имена и произведения.
Печальная комедия о людях пенсионного и предпенсионного возраста. Бывшие циркачи, бывшие музыканты, бывшие передовики производства и вдовы дипломатов. Договорятся или нет? Содержит нецензурную брань.
В книге автор талантливо и живо рассказывает о своих ранних годах, о том, как жилось в советском Узбекистане 60-70-х годов прошлого века еврейскому мальчику и его родным. «Старый Город»… «Землетрясение»…«Кошерные куры»…«Текинский ковёр и другие сокровища»… «Веселая ночь под урючиной» – уже сами названия глав, пробуждают интерес. И, действительно, каждая из них переносит нас в мир ребенка, полный открытий и событий. Дает почувствовать атмосферу, в
Цветоводство как отрасль растениеводства базируется на принципах современной биологии. Биологической основой цветоводства является познание особенностей роста, развития цветочных культур, их потребностей в факторах среды с целью разработки наиболее рациональных приемов агротехники. Конечная задача – это изучение закономерностей формирования максимальной урожайности цветочной продукции при высоких качественных показателях и наименьших затратах. Со
Цветоводство как отрасль растениеводства базируется на принципах современной биологии. Биологической основой цветоводства является познание особенностей роста, развития цветочных культур, их потребностей в факторах среды с целью разработки наиболее рациональных приемов агротехники. Конечная задача – это изучение закономерностей формирования максимальной урожайности цветочной продукции при высоких качественных показателях и наименьших затратах. Со
– На тебя смотреть приятнее, чем на Пустых, – Командир бесцеремонно оценил меня, словно я была новой зверушкой в его личном зоопарке. – Сомнительный комплимент, – попыталась высвободиться, но мужчина только сильнее сжал цепкие объятия. Слишком близко, слишком опасно… – Меня зовут Анна, – решила отвлечь его, но… – К черту имена, когда на дворе конец света, – приблизился вплотную и бросил хищный взгляд на мои губы… *** Всего один репортаж навсегда
"Кто ждёт новогоднее чудо?" – одна из педагогических сказок. Её главный герой – мальчик Вадим, ребёнок, который не верит в Деда Мороза, в чудо. У него проблемы и с учёбой. Но он очень добрый и дружелюбный. И довольно старательный. Прототип героя сразу же узнает себя, едва прочитав первые страницы.В жизни и мне как учителю, и маме, и бабушке пришлось немало поработать. В сказке же у нас есть помощник – домовой Шурка, который терпеливо и настойчиво