Над болотами рваными клоками плыл зловонный сероватый туман, временами открывая неровные островки и зыбкие кочки, поросшие мхом и скудной растительностью, или бочаги, заполненные грязной водой. Изредка на поверхности жижи появлялись пузыри, которые лопались с неприятным для уха звуком. Сюда не пробивался солнечный свет из-за нависших над болотами туч, тяжелых и набрякших влагой, готовых в любую минуту низвергнуть на эти проклятые места нескончаемые потоки воды. И бедные невысокие деревца, коим не повезло прорасти во влажной ненадежной почве, тянули свои корявые, поросшие лишайником ветки к безжалостному небу в ожидании кротких мгновений, когда над болотами проглядывало солнце. Даже ветер не касался этих мест.
Неожиданно два огромных тела, тесно переплетенных между собой, нарушили мертвую тишину, повисшую над болотом. Молодой, наверняка не очень давно покинувший родительское гнездо серебристый дракон с черным гребнем на спине и такими же прожилками на перепончатых крыльях, с увенчанной костяными наростами головой отчаянно отбивался от болотного дрейха, в несколько раз превосходящего его по силе. Гибкое волнистое тело хищной твари, покрытое серо-зеленой чешуей, склизкой из-за покрывающего ее яда, имело преимущество, прекрасно скользя по земле и по воде. Дракону же мешали крылья, цеплявшиеся за стволы деревьев, и не хватало опыта в подобных сражениях, поэтому на его теле, хоть и покрытом надежной броней, появлялись раны, нанесенные грязно-серыми когтями и острыми желтоватыми клыками дрейха. Дракон утробно ревел, пытаясь достать лапами до бледных, водянистых глаз противника. Дрейх извивался, успевая наносить дракону сильные удары когтистыми лапами в опрометчиво подставленное брюхо.
Сцепившись в неравной схватке, они прокатились по небольшому островку, с треском ломая несчастные деревца, оставляя после себя широкую черную полосу содранной травы и мха, и плюхнулись в зловонную жижу. Попав в воду, дракон стал быстро слабеть, его телу не хватало гибкости и обтекаемости, как у соперника. Дрейх, чувствуя свое преимущество, усилил натиск, и дракону уже ничего не могло помочь.
Вдруг в воздухе с треском пронесся большой огненный шар и врезался в появившийся из воды бок дрейха, жидким пламенем растекаясь по чешуе и попадая под пластинки. Не ожидая нападения со стороны, тварь заревела и извернулась, погружая пострадавшую часть тела в забурлившую от жара жижу, чтобы выхватить прищуренным взглядом в клоках тумана нового противника. По-видимому, тот не стоял на месте, поскольку в следующее мгновение в тварь полетело новое атакующее заклинание, но уже с другой стороны. Скребя лапами по утыканной ледяными стрелами морде, дрейх скрылся под водой. Переключившись на нового противника, он оставил дракона без внимания, что дало тому возможность выбраться из грязи на относительно твердую поверхность.
Это мало помогло молодому дракону – попавший в раны яд со шкуры дрейха причинял невыносимую боль. Его глазам тоже досталось. Он вращался по кругу, отчаянно мотая головой, и пытался разглядеть мутнеющим взором битву, которая уже происходила без его участия. Дракон не мог рассмотреть дрейха, слышал только его рычание или рев. И все, что он мог увидеть, почти ослепнув – это лишь яркие всполохи сильных заклинаний, пролетающих в стороне от клочка топкой суши, куда он выбрался.
Кто бы ни пришел на помощь молодому дракону, явно был очень сильным магом, так как в какой-то момент неподвижный воздух над болотами потряс предсмертный, наполненный отчаянием вопль. Он вырвался из тела поверженного дрейха и разнесся далеко вокруг, утонув в сероватом тумане. Дракон был рад тому, что его противник убит, однако и сам погибал от яда. Он чувствовал, как его разум постепенно теряет связь с реальностью, но смог ощутить рядом чье-то присутствие. Вдыхая чужой запах, он замер, потому что ускользающее сознание дракона стрелой пронзила одна единственная мысль – спасала его магичка, совсем еще молоденькая девушка. И прежде чем провалиться в бесконечную тьму, хорошо запомнил, как в сгущающемся перед его взором мраке горят зеленоватым огнем глаза спасительницы.
Даже перед смертью, которая уже стояла за спиной, губы дроу, испачканные его собственной кровью, продолжали кривиться в презрительной усмешке. Этот темный эльф из рода Наиллан не мог поверить, что человеческой девушке под силу лишить его неимоверно долгой жизни. Он продолжал смотреть с превосходством даже в тот момент, когда мой клинок пронзил его грудь, войдя между ребрами по самую рукоять.
Содрогаясь от отвращения, я оттолкнула его ногой и одновременно выдернула меч из груди дроу. Не веря своим глазам и пытаясь зажать рану, откуда хлынула кровь, эльф уткнулся спиной в стену и медленно съехал по ней на землю, оставив широкий алый след. А я стояла и смотрела, как из его тела вместе с благородной кровью утекает жизнь.
«Месть свершилась!» – и эта мысль грела мое сердце.
– Ты… вы… – прохрипел дроу, вытянув в мою сторону руку, а потом уронил голову на окровавленную грудь. Мой враг был мертв…
Я подскочила на узкой кровати, обливаясь холодным потом, а в ушах все еще стоял голос умершего несколько лет назад эльфа. Метнув взгляд на окно, изукрашенное морозными узорами, за которым разливалась чернильная темнота ночи, со стоном упала обратно на подушку. Ну, вот! Как не вовремя мне явился кошмар из прошлого. Первая спокойная ночь за последнюю декаду и возможность, наконец-то, отоспаться после бесконечных, изматывающих гонок за обезумевшим некромантом коту под хвост. Из груди вырвался тягостный вздох сожаления.
Уснуть больше не пыталась, знала, что не смогу. Поэтому заставила свое тело с кряхтеньем подняться с кровати и дотопать до умывальника, где долго плескала в лицо холодной водой, дабы привести в относительный порядок расшалившиеся со сна мысли. Зябко ежась, надела сапоги, теплое пальто с отороченным мехом капюшоном и потихоньку вышла из комнаты в тускло освещенный коридор. Постоялый двор спал. Практически все комнаты занимали участвовавшие в охоте маги, и они в отличие от меня предавались заслуженному отдыху. Стараясь ступать бесшумно, спустилась на первый этаж, полностью погруженный во тьму, и вышла на крыльцо. Глубоко вдыхая холодный воздух, прислонилась спиной к деревянной стене и залюбовалась кружащимися в воздухе снежинками. С тихим, еле уловимым ухом шелестом они опускались на землю. С наступлением унора – третьего месяца зимы (или волчьего месяца, как называют его иногда люди) пришла оттепель. Наконец-то, зима, сжалившись над измученной холодами землей, укротила лютые морозы и дала всему живому небольшую передышку.
