Однажды давным-давно, 31 октября 1775 года в Пензансе, в мелкопоместной дворянской семье влиятельного юриста появился на свет долгожданный сын и наследник.
Там, на самой крайней юго-западной точке страны, в Корнуолле, на берегу Атлантического океана, 31 октября всегда было важным праздником. В этот день люди отмечали последний праздник урожая и поворот на зиму – Аллантайд, как называли торжество в этих краях в честь святого Аллана, обычно сопровождался различными играми, в которых фигурировали яблоки (главный символ праздника), и шумными народными гуляниями. Как весело было принимать в этом участие!
Однако на окраине Пензанса, крупного портового города на корнуоллском побережье, сегодня ждали праздника совсем иного характера. В семье Реджинальда Сорсби, богатого законника, чье положение и состояние вырастало на фундаменте вековых брачных союзов процветающего купечества с дворянством, вот-вот должен был родиться долгожданный наследник.
Реджинальд и Элинор Сорсби уже успешно произвели на свет троих детей, да вот незадача – все были дочерьми, а, чтобы не опасаться за сохранность роскошного особняка, прекрасного земельного участка и передачи семейного дела, требовался наследник мужского пола.
И хозяева дома, и вся их родня с замиранием сердца ждали, не улыбнется ли удача им на этот раз и не наградит ли Господь их четвертым ребенком – столь желанным сыном. По такому случаю был доставлен из города лучший доктор со своей помощницей, а прислуга торопилась устроить все в доме так, чтобы важное событие прошло без каких бы то ни было помех. О, как же они все сегодня переживали!
Мисс Хани, личная горничная Элинор Сорсби, тоже не находила себе места, волнуясь за свою госпожу. Она знала от хозяйки, насколько важно для процветания семьи было родить именно мальчика.
Знала мисс Хани и то, что сегодня была особая ночь в году – в это время граница между миром простых смертных и миром потусторонним становилась тоньше, приоткрывалась. В такой день, как Аллантайд, можно было обратиться к духам напрямую – это мисс Хани помнила еще с тех пор, как сама была ребенком. Ведь горничная родилась и воспитывалась в простой корнско-ирландской семье – вера в волшебство была у этого народа в самих костях и жилах. И волшебство не оставляло их веру без вознаграждения.
А потому, попросив у кухарки внизу остатки господского ужина да кувшин молока, камеристка украдкой выскользнула сквозь заднюю дверь и, не оглядываясь, поспешила к древним камням. Так как усадьба Сорсби находилась поодаль от шумного центра города, идти было совсем недалеко: и вот уже три древних менгира показались меж деревьями в чахлом свете луны.
Холодный и сырой осенний ветер немилосердно задувал под накидку, под полы одежд, трепал и путал волосы, угрожающе скрипел ветвями деревьев. Прямо сцена из готического романа! Однако женщина была полна решимости сделать то, зачем пришла. Подойдя к трем камням, она положила у их подножья принесенную еду, вылила на землю молоко и от всего сердца попросила:
– Умоляю вас, дружелюбно настроенные духи, помогите моей госпоже разродиться сегодня здоровым сыном, и пусть ваше благословение, сила и защита всегда пребудут с этим малышом, которого мы все в доме так ждем!
Сказав это, мисс Хани так же быстро поднялась, укуталась поплотнее в шерстяную накидку и поспешила обратно в дом. Казалось, ее отсутствия не заметил никто, даже сама госпожа – ведь на второй этаж уже приехал доктор. Всюду сновала остальная прислуга, торопящаяся принести горячую воду в покои роженицы и горячительные напитки – уже для самого мистера Сорсби. Тот, в свою очередь, тоже не находил себе покоя от волнения, потому что рождение сына было фактически самым главным событием в его жизни – иначе для чего он столько трудился, привел дом к процветанию и достиг невероятных высот в карьере?
Посвятив полностью все вечернее время жене и ожиданию доктора, мужчина только сейчас вспомнил о том, что сегодня был Аллантайд. Реджинальд Сорсби решил помолиться святому и попросить его помощи тоже. Словно стыдясь, что его, главу семейства, почтенного уважаемого мужчину, увидят при столь интимном действе, как молитва, мистер Сорсби запер дверь и опустился на колени. Его дом и родные всегда славились в округе своим благочестием и набожностью – а потому Реджинальд Сорсби истово попросил у святого Аллана подарить ему сына и наследника, и даже пообещал назвать его в честь святого.
Ночь продолжалась и, кажется, была бесконечной – однако ближе к утру, наконец, в доме раздался младенческий крик. У Элинор и Реджинальда родился долгожданный сын, которого нарекли Аланом. Семья отныне была полностью укомплектована, а продолжение рода – обеспечено. Самый богатый юрист Пензанса и его супруга могли вздохнуть с облегчением.
Да не тут-то было.
Семья юного Алана была, как уже говорилось, очень состоятельной и обладала совершенным вкусом. В этом доме чашечки бело-голубого фарфора стояли на до блеска отполированных столиках орехового дерева, а в столовой неизменно присутствовали льняные салфетки и серебряные приборы. Все четверо детей Сорсби не ведали ни в чем недостатка или нужды.
В детстве ближе всего с Аланом общалась младшая из сестер, Кэтрин, бледная и болезненная, но при этом очень добрая девочка, любящая чтение и домашних животных (отец купил детям двух мопсов, самую модную тогда породу, и теперь собачки пользовались всеобщей любовью) – именно эти увлечения и связывали ее с братом. Алан так и оставался единственным сыном. Старших же дочерей звали Люси и Эдна, и они были родительскими любимицами.
Мисс Хани, та самая, которая попросила духов древних камней благословить хозяйского сына в ночь его рождения, и которая служила горничной госпожи, иногда развлекала самых младших детишек, Кэтрин и Алана, рассказывая им на ночь сказки вместо няни (чтобы та могла воспользоваться лишним часом отдыха). Это были старинные сказки, которые в Корнуолле называли «дурацкие сказки». В них рассказывалось о великанах, об эльфах, о древних героях этих мест.
