Каждый сам выбирает – человеком быть или зверем…
Эту полянку Вилли облюбовал давно. Отправляясь на охоту, он непременно останавливался здесь, пил принесённый в термосе кофе, слушал перекличку птиц и шум вековых деревьев. В такие минуты он ощущал себя поэтом, складывал какие-то строки, мечтал, как однажды напишет что-то стоящее. Сегодня повод посетить полянку был куда прозаичнее, но всё же весьма приятным.
Прикрепив мишень на валежник, Вильям посмотрел на свою спутницу. Дожидаясь его, она поправляла растрепавшиеся завитки волос, вытаскивала из них тонкие веточки, которые нацепляла когда пробиралась через кустарник. То, как она прихорашивалось, показалось охотнику милым, он улыбнулся и, подойдя к ней, протянул карабин.
– Первый выстрел даме.
– О-о! Какая честь! – кокетливо протянула Марина, взяла ружьё и, вскинув к плечу, изящно изогнулась.
Вильям покровительственно поправил ей руку.
– Так, локоток отведи, держи уверенно… пальчик мягче… прицел подводи под мишень… – Он наклонился к ученице.
– Вилли! – засмеялась та. – Борода колется!
Продолжая игру, он прижал кокетку к себе. Марина засмеялась ещё громче и дёрнулась от него, заваливая карабин в сторону. Звук, от раздавшегося в этот момент выстрела, сухим треском пронёсся по лесу. Марина ойкнула и, выпуская из рук оружие, схватилась за плечо.
– Точно синяк будет, – недовольно проворчала она.
Охотнику будто что-то послышалось. Подхватив карабин, он развернулся в ту самую сторону, куда ушла шальная пуля.
– Вилли, мне скучно. Идём на базу. Я устала.
– Тихо! – Он вскинул руку, совсем так же, как это делают военные.
Из чащи леса вдруг донёсся жуткий вопль и хруст ломающихся веток.
– Что это? – испуганно выдохнула Марина.
– Помолчи. – Охотник ещё мгновение прислушивался, потом взглянул на свою спутницу: – Стой здесь.
– Вилли, куда ты? Вилли, брось! Идём на базу.
– Стой здесь! – четко проговаривая слова, повторил он и зашагал через поляну.
Обойдя густой кустарник, охотник остановился и завертел головой. Лес внезапно умолк, будто вслушиваясь в чуждые ему звуки, отчего сразу стало как-то неуютно, зябко. Вилли прошёл чуть вперёд, обернулся, как бы подтверждая для себя траекторию движения пули, снова посмотрел в сторону чащи. Его внимание привлекли покрытые алыми пятнами папоротники. С чувством надвигающейся катастрофы он бегом преодолел несколько метров, но когда увидел лежащего под кустом человека, замер, не в силах пошевелиться.
– А-а-а… – закричала неожиданно появившаяся рядом Марина. – Мы его убили… – Зажав руками рот, она шагнула назад.
– Успокойся. – Вилли подался к ней, но она замотала головой, снова закричала и побежала прочь.
Лихорадочно соображая, что делать, охотник подошёл ближе к кустарнику, посмотрел на тело. Это был молодой парень, судя по серой униформе, – работник базы. Вильям отодвинул вайю папоротника от его лица. Пуля попала в шею. Нелепая случайность, мгновенная смерть, и помочь уже ничем нельзя. Внезапно осознав, что убитый кричать не смог бы, охотник вскинул голову и вдруг увидел огромного чёрного волка. Зверь стоял всего в двух метрах от него и, едва их взгляды встретились, тут же зарычал. На размышления всего доля секунды! Вилли дёрнул карабин вверх, но выстрелить не успел, волк прыгнул раньше…
***
В приземистой, но вполне просторной избе пахло травами и мёдом. В большой комнате, которая служила гостиной, тикали ходики. По вязаной дорожке от дивана до камина катался «сбежавший» из корзинки клубок ниток.
– Клавдия, помоги… – донеслось с улицы.
Услышав голос племянницы, пожилая хозяйка заимки отложила вязание в сторону, торопливо поднялась с дивана и, накидывая на плечи тёплую серую шаль, вышла на крыльцо. Увидев лежащего у ног племянницы мужчину, она так и застыла на пороге.
– Давай же, не стой как вкопанная. – Василина рывком подтащила охотника к избе, выпрямляясь, откинула на спину тяжёлую косу светлых волос и сердито посмотрела на Клавдию.
– Эт-то ч-что? – пролепетала та.
– Его Марта порвала. Давай, надо его в дом затащить.
– Марта?! Василина! Ты же обещала…
– Да, обещала! Но я не виновата! Он Тёму убил.
– Что?! – Неловко шагнув назад, Клавдия пошатнулась.
Проявив необычайную прыть, Вася подскочила к ней, подставила руки, не позволяя удариться головой о порог, потом шлёпнула по щеке, а когда тётя широко открыла глаза, помогла ей сесть.
– Надо раны обработать, пока не поздно.
– Зачем ты его сюда притащила? – загробным голосом спросила Клавдия, безразлично глядя на истерзанное тело.
– Думаешь, надо было его на базу отправить, чтобы сдох там? И чтобы они поняли, что его волк порвал и облаву объявили? Марта ведь сбежала! И я понятия не имею, куда она подалась. Даже помочь мне отказалась.
– Но ведь его тоже будут искать!
– Будут, но не сейчас. Ну же, не сиди, давай помогай.
Они занесли охотника в избу, уложили на большую кровать в дальней комнате.
– Склянку неси, – бросила Василина, а сама рванула майку на плече охотника.
– Господи! – вскрикнула Клавдия, увидев жуткую рану.
– Неси склянку, говорю! Насмотришься ещё.
Поджав губы, хозяйка отправилась в погреб, за «волчьим варевом».
Пока её не было, Василина успела раздеть распластанного на кровати мужчину. Он так и не пришёл в себя, лежал бледный, словно неживой, в лоскутах окровавленной одежды. От вида рваных ран на его теле и жутких мыслей у Клавдии в животе возникло неприятное чувство тяжести, ноги стали ватными. Племянница подошла сама, забрала банку с серо-зелёной жижей и, понимающе взглянув на тётю, подтолкнула её к двери:
– Всё, иди, иди.
Клавдия быстро покинула комнату, но потом подумала и, плотнее кутаясь в шаль, вышла на улицу.
Раздавшийся в доме вопль, заставил хозяйку заимки содрогнуться, вскинуть руки к ушам. Она крепко прижала ладони к голове, замычала, невольно начала раскачиваться из стороны в сторону.
От лёгкого прикосновения к плечу, Клавдия снова вздрогнула и настороженно посмотрела на племянницу.
– Всё будет хорошо, – устало кивнула та. – Мне надо идти, а то…
– А если кто придёт?
– Сегодня не придут. Ну, а если… Они будут спрашивать. В дом не пойдут.
– А что с Артёмом? Его надо…
– Нет! Ему мы уже ничем не можем помочь, поэтому трогать не станем, пока с Мартой не разберусь.
Понимая, что племянница права, Клавдия тяжко вздохнула. Мысли о неисповедимости и скоротечности жизни болью отдались в груди. «Вот и пришла пора для серьёзного разговора», – подумала Клавдия и, вынув из потайного кармашка юбки шнурок с небольшой круглой подвеской, потянулась к Василине, чтобы надеть оберег ей на шею, но та отклонилась от неё и с удивлением спросила:
