«Чем отличаются сионисты от антисемитов?
Сионисты говорят, что среди евреев много
знаменитостей, а антисемиты говорят, что
среди знаменитостей много евреев».
Константин Мелихан
…Почему мы люто ненавидим евреев? Вернее, не так: Из-за чего мы испытываем к ним неприязнь, граничащую с отвращением? Почему ни грузины, ни чечены, ни хохлы не вызывают в нас, русских, такие негативные ощущения?
Эти в общем-то простые вопросы я задал своему давнишнему другу, классному мужику, еврею во всех поколениях Лёне Соболевскому.
– Понимаешь, Серёга, всё довольно просто: есть евреи, а есть жиды…
– Я чего-то не врубился! В чём, собственно, отличие?
– Объясняю для особо тупых! Евреи – это нормальные, адекватные ребята, такие же, как я и ты, креативные, уважающие Визбора и Клячкина, хлещут винцо и водяру, ненавидят продажную власть, пашут не покладая рук, любят женщин и пиво. Короче, ты – русский, можно сказать москаль, и я – еврей, можно сказать хохол; мы на одной ступеньке, мы на равных. А есть «жиды» – хитрые, алчные, мутные. Да ты сто раз с такими сталкивался; такое говно в любой национальности присутствует.
Так вот, мы – евреи, коих большинство, тоже ненавидим «жидов» так же, как и вы, русские. Эти «жиды» коренным образом портят нам статистику, провоцируют ненависть ко всем евреям, возбуждают национальную рознь.
– Теперь я понял, хотя не до конца!
– Значит, смотри сюда. Ты когда-нибудь сталкивался с жадным евреем?
– Ну, пару раз случалось, когда в университете работал, наукой занимался.
– И в чём это выражалось?
– У нас в лаборатории работал Володя Лившиц, так он никогда и никому не занимал даже трёшку до получки.
– Это, Серёжа, по-твоему жадность?
– Ну, это как-то не по-русски! Мы тогда все получали мизерную МНСовскую зарплату и постоянно пребывали в безвылазных долгах, а Вова никогда не был должен.
– Он просто правильно относился к деньгам! По какой такой причине все должны всем?
– Да бухали по чёрному, пропивали много.
– А Вова что, не пил?
– Пил, конечно, но после второго стакана смывался домой под разными предлогами, а мы скидывались дальше на пойло, квасили по полной, потом, на следующий день, подыхали с похмелья…
– Думаю, Серёжа, это не тот вариант, про который я толкую. Он нормальный еврей и никакой не «жид».
– Ну, тогда выходит, Лёня, я никогда не сталкивался с «жидами»?
– Выходит, что так! Понимаешь, Серёга, их очень мало, но вони от них немерено. Поэтому, когда ты что-то излагаешь об евреях, конкретно определись, о ком ты говоришь: о «жидах» либо об евреях?
– Лёня, ты мне полностью мозги засрал.
– Даже и не думал. Я тебе наглядно толкую, почему нашего брата не жалуют, гнобят, зажимают повсеместно…
– Лёша, у меня ещё вопрос.
– Базарь, коль не шутишь. Погоди, давай сначала накатим по сотке?!
– Погнали! Ну, за евреев! Лехаим!
– Хорошо задвинул, москаль!
– А насчёт поголовного скрытого антисемитизма… У меня много знакомых – нормальных людей, совсем не антисемитов, но для них слово «еврей» является как бы ругательным, нехорошим. Почему так происходит? То там, то тут слышу фразы: «Ты шапку по-еврейски надел», «Ты сделал по-еврейски», «Ну ты хитрый, как еврей», «Пиши нормально, а не по-еврейски». Скажи, Лёня, это какой-то замаскированный антисемитизм?
– Это, Серёжа, отчасти так исторически сложилось, а отчасти от того, что советская власть постоянно подогревала скрытую ненависть к евреям. Тут каждый выбирает сам – подавать руку антисемиту или нет.
– Да, Лёня, тяжело быть евреем!
– Не скажи, Серёжа. Очень даже легко, если не давать садиться себе на голову, достойно отвечать всяким ублюдкам, не париться по пустякам, а просто радоваться жизни…
«Дети позорят нас, когда на людях ведут себя так, как мы ведём себя дома».
NN
«Дьявольское отродье – это ребёнок, который ведёт себя, как ваш собственный, но родился в семье соседа».
NN
– …Слышь, Колянчик, я чо разумею, надо бы новенького прописать чисто конкретно. Уж больно он борзучий и дерзкий, не успел, говнюк конопатый, нарисоваться, тут же за Танькой начал шмыгать, типа, глаз на неё кинул, а она мне ваще нравится…
– Санёк, ты не кипишись раньше времени! Вот на гульку (прогулку) выведут, там мы его и зажмём где-нибудь в уголке. Только я кумекаю, что из-за шмарёнки (девочки) новенького прессовать как-то не по понятиям. Надо бы ему предъяву (разъяснение) кинуть про обязательный взнос на вход…
– Ну ты, Колян, мозга в натуре! А чо предъявим?
– Пусть для начала какую-нибудь вкусняшку притащит…
– А если рыпаться начнёт? В пузырёк полезет? Или стучать побежит?
– Тогда прижмём его по взрослому, заодно и от Танюхи отвадим.
…Коля Ванюкин и Саша Шкодин ещё долго обсуждали свои поганые грязные делишки, делились впечатлениями о новом мультике, разрабатывали коварный план наезда на вновь прибывшего Серёжу Баевича.
Не знали хулиганистые кореша Санёк и Колян, что хлипкий на вид Серёжа почти два года посещал секцию капоэйры, к тому же его отец – бывший десантник, служивший в спецподразделении «Сапсан», а теперь инвалид по ранению, – обучал сына приёмам легендарной израильской борьбы «крав мага» (в переводе с иврита «боевое прикосновение»).
Давид Баевич не уставал повторять подрастающему сыну: «Серёжа, ты еврей, а значит, должен уметь защищаться, тем более в этой антисемитской стране, где тебя ненавидят все. Здесь люди живут не по законам, а по понятиям, – пойми меня правильно, – любая мразь жаждет тебя прикончить».
– Папа, а у меня что, на лбу написано, что я еврей?
– Во-первых, ты рыжий, а это само по себе уже вызывает у окружающих злобную неприязнь, поскольку ты не похож на всех, а значит, чужой. Чужаков не любят нигде! Во-вторых, тебя выдаёт нос. Еврейский нос – это особая примета, его не спрячешь за чёрными очками и не засунешь в карман. В-третьих, твоя фамилия не Иванов, не Петров и даже не Сидоров. Ты – Баевич! Гордись своим происхождением, где бы ты ни находился.
Кроме подготовки к будущей схватке с многочисленными антисемитами, Серёжа самоотверженно занимался музыкой (как и все еврейские мальчики, он каждый день мучил писклявую скрипку), по субботам посещал художественную школу, пытаясь научиться красиво рисовать, вечерами читал умные книжки Мишеля Монтеня…
– Светочка Юрьевна, умоляю тебя, подмени на недельку, я в Крым хочу сгонять, сил моих больше нету. Ещё пару дней, и я на своих воспитанников начну кидаться и орать; боюсь, что до выпуска не дотяну. С заведующей я уже переговорила; она в принципе не возражает. Светлана, ну хочешь, на колени перед тобой встану! Ты – моя последняя надежда!
