Он был один. Нет, не в том смысле, что в данный временной промежуток он находился почти в пустой комнате, лишенной каких бы то ни было предметов мебели, за исключением небольшого стола, стула и убогой кровати в углу, в совершенном одиночестве. Он был один, не имея родственников, друзей, знакомых, даже какого-то живого существа рядом с собой: кошки, собаки, птицы в клетке, рыбки в аквариуме. И ни мышей, ни тараканов, даже крошечных паучков не было в его крошечной комнате. Словно бы пространство вокруг него стало зоной отчуждения и смерти для всего живого.
Он сел за стол. Нет, не за стол из какого-то ценного красного или орехового дерева. Нет, за обычный деревянный стол непонятного происхождения – расшатанный, покосившийся, с облупившейся на ножках краской, чудом не разваливающийся под тяжестью его рук. Стул под ним жалобно, словно собака, заскулил и качнулся в правую сторону. Наверное, очень скоро угол его отклонения от нормального положения окажется критическим, и он развалится на мелкие деревяшки. Пока же стул стонал, скрипел, кряхтел, но каким-то чудом сохранял равновесие.
Он выложил на стол свой обед. Нет, он не выложил кусок мяса, приправленный разными специями, прожаренный на медленном огне и украшенный листьями салата или пучком зелени, усыпанный укропом и шпинатом. Он не выложил запеченную в духовке курицу, предварительно натертую специями, лимоном и горчицей. Он не выложил на стол ни сыра, ни колбасы, ни фруктов, не поставил тарелку с каким-то привычным блюдом домашней кухни. Его невзрачный обед был сегодня таким: несколько сваренных картофелин, немного черного хлеба, огурец среднего размера, половина шоколадной плитки, соль в спичечном коробке. Все это он предполагал запить водой.
В центре стола он разместил еще дымящуюся картошку, затем аккуратно, даже с какой-то нежностью и робостью разрезал хлеб на небольшие куски, посолил их и положил слева от своего основного блюда. Затем нарезал огурец колечками, так же, как и хлеб, посолил каждое из них и сложил две маленькие горки справа, одно колечко на другое. Чуть выше кусочков хлеба и двух башенок из огурца он положил на столе кусочки шоколада, служившие ему десертом. Идеально! Теперь это был не просто обед как способ утолить голод. Нет, весь процесс приобрел некий скрытый смысл, известный лишь ему.
Несколько минут он смотрел на свой обед, как если бы художник смотрел на только что законченную им картину. А затем он стал уничтожать свой «шедевр». Обедал он молча, спокойно и невозмутимо, даже можно сказать с достоинством какого-нибудь графа на званом обеде у королевы.
Расправившись со всеми продуктами, он еще минуту смотрел на ставший теперь пустым стол. Затем взял коробок с солью и убрал его в карман куртки. Одновременно с этим он положил на стол руку, локоть на самый край, а ладонь чуть выше возле левого края. Затем одним резким, стремительным движением он провел по поверхности стола, избавляя его тем самым от остатков недавнего обеда.
Он поднялся со стула, отозвавшегося на это действие скрипом облегчения, и подошел к месту своего сна, – стоявшей в углу кровати, на которой сверху были разбросаны одеяло, подушка и шкатулка. Да, именно шкатулка – его главное сокровище. Она была для него самым важным предметом и, по сути, единственным.
Он взял шкатулку в левую руку и направился к выходу. Медленно, никуда не торопясь. На пороге остановился, оглянулся назад. Еще несколько минут он так и стоял, глядя назад, но его глаза не видели комнату. В них была пустота. А вскоре он ушел.
Андрей вытащил из кармана джинсов сигареты, достал одну из пачки, закурил.
– Хохол, дай сигару, – попросил у него стоящий справа молодой парень невысокого роста.
– Держи, – ответил ему Андрей и протянул пачку.
Олег достал сигарету, закурил, отхлебнул пива из бутылки и снова обратился к Андрею: «Хохол, давай еще скинемся на пиво? Купим, там подумаем, дальше че делать будем».
Андрей лениво кивнул головой и ответил: «Давай».
– Саня, у тебя сколько по монете осталось? – теперь уже Олег обратился к до сих пор хранившему молчание третьему участнику их летнего собрания возле магазина.
– Где-то сотка примерно, – невесело ответил Саня.
– Так, у меня полтинник. Итого сто пятьдесят. Нам бы еще полтос надыбать, и было бы зашибись, да? – высчитывал вслух Олег.
Он смотрел на Андрея, но внезапно его взгляд переместился за спину стоящего с бутылкой пива приятеля. Некоторое время он молча вглядывался в то, а точнее в того, кого он увидел вдалеке, а затем с усмешкой сказал: «Смотрите, опять этот придурок идет».
Андрей и Саня синхронно повернули головы, – Саня чуть вправо, а вот Андрею пришлось поворачиваться чуть ли не всем телом. Метрах в пятидесяти от них, по тротуару на противоположной стороне улицы, шел ничем не примечательный с виду молодой паренек, так внезапно ставший объектом их пристального внимания.
– Я понять не могу, че он всегда со шкатулкой ходит и что в ней носит? – вслух задал вопрос Олег, который давно вертелся в головах у всей троицы.
– А пойдем и узнаем. Заодно и про спонсорскую помощь спросим, —ответил ему Андрей и, не дождавшись ответа товарищей, зашагал к странному пареньку. Приятели, переглянувшись, пошли вслед за ним.
Незнакомец шел медленно и смотрел себе под ноги. Вскоре компания друзей подошла к нему. Олег первым вынырнул из-за спины парня и остановился перед ним с вопросом: «Слушай, друг, угости сигареткой».
Парень удивленно смотрел на Олега, словно бы он был привидением, внезапно появившимся из-под земли. Еще больше он удивился, когда парочка таких же «привидений» появились следом за первым.
Олег смотрел на парня, чувствуя, что начинает закипать от злости. Чего он стоит молча и смотрит на него, как на Вовку Путина? Олег уже хотел было сказать пареньку еще пару слов нелицеприятного свойства, но тот наконец-то заговорил: «Сигареты – это зло».
Олег, чуть подрастерявшись от такого неожиданного ответа, сказал: «Ладно». А вот Андрей, ничего и не спрашивая, просто вырвал шкатулку из рук парня.
– Сейчас мы посмотрим, что там внутри, – сказал он и добавил, обращаясь уже лично к парню, – ты пока с Кислым поговори, у вас хорошо получается.
Кислый, он же Олег, усмехнулся в ответ на шутку Хохла.
Андрей тем временем открыл шкатулку и заглянул в нее. С минуту он разглядывал ее содержимое, поворачивая шкатулку то одной, то другой стороной. Затем он медленно поднял голову и спросил владельца: «Что это?».
– Это память, – тихо ответил ему парень.
– Гребаный карась, – с чувством выразился Андрей и вывалил все предметы к ногам паренька. Следом туда же полетела и сама шкатулка.
