Круглов стоял посреди комнаты, и задумчиво глядел на разбросанные по полу вещи.
Наконец отмер, прошел к застеленному клеенкой столу, прочитал короткую фразу, размашисто выведенную на тетрадном листке.
«Пропади ты»..
Куда пожелала пропасть ему жена осталось неизвестно. Очевидно сломался карандаш. Однако продолжения и не требовалось. – Ольга давно обещала послать все подальше, и вернуться к родителям.
– Семейная лодка разбилась о быт. – Вздохнул Сергей, осторожно поправил листок, нагнулся за лежащей на грязных половицах варежкой.
Узорчатые, с красивым скандинавским орнаментом, рукавички он привез жене в прошлую осень, после командировки в Прибалтику.
Оля долго разглядывала подарок, а после вздохнула и, невесело улыбнулась. – Спасибо, милый…
Сергей опустил забытую вещь на стол. – Вернется? – Вопрос без ответа. Олька могла долго терпеть, но когда прорывало, шла до конца.
Он вновь обвел взглядом убогую обстановку временного жилья: Громадная печь с черной от копоти чугунной дверцей, бугристые, окрашенные серой от времени известью стены, тусклая лампочка на витом проводе.
Да уж… как не понять – не царские хоромы. А впрочем, не это и главное. Остров он и есть остров. Пять месяцев туман, остальное морось. Зимой колючий от летящей каменной пыли ветер, стылое море, корявые деревья на безснежных сопках, а летом сырость от извечных приморских туманов, плесень…
– Дверь скрипнула, приоткрылась, в проеме возникла голова старшего матроса Иванчикова. – Товарищ капитан, разрешите? Вас в часть, срочно. Товарищ командир приказал.
Старослужащий стрельнул взглядом, мгновенно зафиксировав творящийся в комнате беспорядок, и благоразумно исчез в полутьме коридора.
Сергей скривился, точно от зубной боли, однако поправил воротник выцветшей полевой куртки, натянул на лысеющую голову черную форменную пилотку и шагнул к выходу.
На ходу привычно потянул руку к карману, отыскивая ключ, однако раздумал, и плотно впечатал обитое дерматином полотно в косяк. – Кому, а главное что здесь теперь брать..
– Капитан Круглов по вашему приказанию прибыл. – Доложил Сергей, входя в кабинет.
Командир с трудом выбрался из-за стола. Громадное тело нависло над обманчиво щуплой фигуркой подчиненного.
– Ты чего такой? Неужто обиделся, что с выходного дернул?
– Никак нет. – Вильнул Круглов взглядом, но поняв, что отмолчаться не выйдет, раскололся. – Ольга уехала. Домой. – Думал в Арсеньев смотаться, поговорить.
– А, ну это понятно. – Командир привычно потер шрам на щеке. – Вот что, Сергей, не гони волну. Пусть успокоится, с матерью поговорит, поплачет. А потом, в субботу, приедешь.…
– Ты не сопи, ты меня слушай. – Чуть смягчил наставление старший товарищ. Моя, знаешь сколько раз уходила? Я в этом деле уже стратегом стал. Поэтому не спеши. К тому же и не получится сейчас разговора у вас.
Он неодобрительно глянул на выцветшую брезентуху, обтягивающую плечи капитана, и построжел. – У тебя форма есть? Ходишь, как не пойми чего, а на тебя глядя и бойцы…
– Виноват, – смутился Круглов. – Форму дома оставил. Только там плесень, боюсь, тужурка уже зеленой стала.
Командир посопел перебитым в юности носом. – Ладно, черт с ним, обойдутся. Только ботинки почисти. – В Штаб поедем.
– Круглов аккуратно двинул бровью, обозначив вопрос, но промолчал. – Захочет сам скажет, нет, спрашивать бесполезно.
– К начальнику штаба вызывают.– Уточнил командир..
– Неужели меня там знают?
– Тебе не по фиг? Знают, не знают… – Буркнул командир привычно дернув, проверяя, дверцу сейфа. – Может и хорошо, что не знают. А то бы долго ты послужил. Ладно, шагай, шагай, а то до вечера провозимся.
Полчаса перехода на стареньком разъездном катере пролетели незаметно. Сергей сидел, на затертой суконными брюками сослуживцев скамейке, подставив лицо прохладному ветру.
Мелкие брызги от разбивающихся о форштевень «горбача» волн приятно холодили кожу, но мысли крутились вокруг семейных проблем. Впрочем, думалось как-то лениво и беспредметно: Думай не думай…, какая разница, все равно ничего не изменишь: Очередь на жилье подойдет бог знает когда, зарплаты ей на неделю, а мне даже майорская звездочка ближайший год- два не светит.
– В тридцать лет ума нет, и не будет. – Всплыла в памяти затертая пословица. Круглов поднял голову, глянул на белоснежный лайнер, пришвартованный к причалу Морского вокзала.
– Александр Пушкин. – Прочитал он латинские буквы, выведенные на громадной трубе воздуховода. – Живут же люди…
С круизного судна, горой возвышающегося над проходящим мимо катером донеслась заводная песенка про белый теплоход.
«Горбач» миновал остроносые обводы выстроившихся у причала кораблей, и ткнулся бортом в кранцы совсем рядом с пижонским катером ЧВСа.
Выбрался из каюты командир. Зевнул, потянулся, разминая громадные, по медвежьи покатые плечи, и одернул кремовую рубашку на вполне оформившемся животике. – Кочегарка, с колько себя помню, дымит… А я вот… все толстею. – Невнятно на что посетовал он, двигаясь по квадратным плитам.
– Скажите, товарищ подполковник. – Кинулся к офицерам плюгавый паренек с зажатым в ладони микрофоном едва сослуживцы оказались вне территории базы. – Что вы думаете по поводу неуставных взаимоотношений в армии?
Корреспондент призывно кивнул наползающей камере, которую держал в руках узкоглазый, одетый в модную, вареную джинсу азиат.
– Мы снимаем передачу для японского телевидения, и нас очень интересует мнение простых офицеров… – Кочетом разливался ведущий.
– Не знаю, как в армии, а я на флоте служу. – Буркнул капитан второго ранга, ненароком отворачивая лицо от объектива.
– А вы? – переключился гламурный корреспондент на Круглова. – Простите, не знаю вашего звания, товарищ военный.
– От..сь. – Лаконично попросил Сергей и легонько придержал запястье репортера.
Искатель жареных фактов ойкнул, и выронил обтянутый поролоном атрибут на бетонку Корабельной набережной. – Что вы…
Офицеры, не обращая внимания на стоны и причитания начинающей звезды масс медиа, двинулись в направлении возвышающегося над площадью здания.
– Ты смотри, чего творят. – Усмехнулся Овчарук. – Под окнами у штаба флота, японы мать, кино снимают.
– Да, ладно. – Бесстрастно отозвался Круглов. – Как говорится – поздно пить боржоми..
Он потянул тугую дверь парадного входа и пропустил вперед командира. – Прошу, ваше превосходительство товарищ подполковник.
Овчарук сердито покосился на скомороха, и повернулся к часовому.
– Пожалуйста, предъявите пропуск. – Заучено пробормотал морпех.
Сослуживцы прошагали по заляпанной сухой пылью ковровой дорожке мимо часового, неподвижно стоящего у пирамиды с бархатным знаменем, и приблизились к сидящему за стойкой офицеру.
