Сергей Курган - Скелеты в шкафу

Однажды Иван Сергеевич Тургенев, читая перевод одного из своих произведений на французский язык, с изумлением прочел, что в русском дворянском имении где-то в глубинке по подворью и в барском доме толпами ходят… негры. Писатель прочитал этот пассаж еще раз, удивляясь все больше и больше. Негры? В Орловской губернии? Как это возможно? Он протер глаза, но негры не исчезали. Вскоре, однако, он сообразил, в чем было дело: у автора было упомянуто слово «арапник», что означает «кнут», а горе-переводчик решил, что речь идет об «арапах», как тогда по-русски называли негров. Тургенев-то отлично знал французский язык, в то время как переводчик о русском языке имел весьма смутное представление. Еще более смутное представление имел он о русской жизни, русском быте, даже русской природе. К сожалению, он был таким не один – понятие о России было тогда на Западе, мягко говоря, неадекватным. После истории с арапами Тургенев решил впредь переводить себя сам.

Однако это мало помогло – Россию по-прежнему рисовали себе как страну вечных снегов, по которым скачут орды казаков, а медведи бродят чуть ли не по улицам. Запад всегда знал о России меньше, чем Россия о Западе, но порой дело доходило до идиотизма. Так, например, один немецкий путешественник, оставивший записки о своем пребывании в России в 16 веке, рассказал, как однажды он присел отдохнуть в тени «развесистой» … клюквы. А французский посол, приехав в Москву 17 века, пришел в ужас, так как что ни день на улице раздавались крики: «Убийство! Убийство!», из-за чего он целую неделю никуда не выезжал. На самом же деле уличные торговцы кричали «Лососина! Лососина!» – нараспев, ударяя на последнем слоге. В результате это звучало почти как французское «l’assassinat», что значит «убийство». Но почему, собственно, француз считал, что в Москве торговцы должны кричать по-французски, Бог ведает.

С течением времени мало что изменилось по существу. Россию продолжали считать «паровым катком» с неограниченными людскими ресурсами, а русских солдат непременно именовали казаками, хотя последние составляли лишь небольшую часть русской армии, к тому же не относящуюся к регулярным, кадровым войскам. Но такова сила стереотипа.

Все это нашло отражение в одном из малоизвестных, но исключительно любопытных эпизодов Первой мировой войны, в которой, как известно Франция, Англия и Россия были союзниками. Когда в августе 1914 г. германские войска прошли Бельгию, заняли Северную Францию и стояли у самых ворот Парижа, положение французов стало отчаянным. Каждый день из Парижа в Петербург летели просьбы о помощи. Англия развернула на континенте пока что только четыре дивизии, и вся надежда французов, против которых немцы бросили 7/8 своей армии, была на русский «паровой каток», который должен был развести, наконец, пары и покатиться через Восточную Пруссию на Берлин. Русскую помощь ждали как спасения. Забегая вперед, нужно отметить, что Россия действительно оказала своей союзнице неоценимую помощь, о которой французы никогда не забывали, но тогда- в момент тревоги, порой граничащей с отчаянием, неопределенности, неизвестности и нервного перенапряжения произошло нечто удивительное: на Западном фронте появились… «русские войска».

«Высадились» они якобы в Шотландии и направились эшелонами к Ла-Маншу, с целью переправы на континент. Их «видел» один железнодорожный проводник. Один рабочий вокзала в Эдинбурге тоже «видел» русских – стоя на платформе, они сбивали снег с сапог (это в августе-то!). Рабочий потом этот снег «убирал». Слухи расползались, расширялись, обрастали подробностями. Сообщали об этом «самые надежные люди», «лучшие друзья», «хорошо информированные источники». В Англии в то время, по причине военного положения, существовала цензура, поэтому английские газеты молчали, что еще больше способствовало распространению мифа о «русском экспедиционном корпусе», зато в США, которые были еще нейтральной страной, эти «сведения» попали в печать. Так, один владелец поместья в Англии писал своему другу за океан, что мимо его усадьбы «проскакали сто тридцать пять тысяч казаков». Другой сообщал, что тоже видел русских – на них были расшитые мундиры и высокие меховые шапки, а вместо винтовок – луки и стрелы (!!!)

Кстати, численность «русских» постоянно менялась: сначала их было ни больше, ни меньше, как 500 000 человек! Постепенно понижаясь, эта цифра дошла до 80 000 – численности британских экспедиционных войск. Многие «видели» людей в незнакомой форме в проносящихся мимо поездах, а когда на линии Лондон – Ливерпуль произошла сильная задержка в движении, многие стали, многозначительно понизив голос, говорить, что «это связано с перевозками русских». В дальнейшем чуть ли не любой пассажир, поезд которого опаздывал, был совершенно убежден, что это из-за русских.

Молчание союзных правительств только подогревало эти слухи, которые вскоре превратились в самый настоящий военный фактор, сыгравший определенную роль в «войне нервов», тем более что вскоре призраки «высадились» во Франции. Французы тоже почти поголовно верили, что это правда. Толпы парижан осаждали вокзалы в надежде увидеть «казаков». Новость была подхвачена и в нейтральных странах. Например, из Голландии «авторитетно» сообщали о том, что на самом деле русские высадились не во Франции, а в Бельгии – в Антверпене.

Не удивительно, что вся эта информация дошла и до немцев. В германском Генеральном штабе забеспокоились: появление многотысячного русского экспедиционного корпуса в Бельгии создало бы серьезную угрозу флангу и растянутым коммуникациям германской армии. Не многим лучше было бы и их появление во Франции. У многих «заиграли» нервы, и это повлияло на психологическую устойчивость немецкого командования и его способность принимать адекватные решения. В конечном счете, это повлияло и на исход боев на Марне, где немцы потерпели поражение. И только потом, уже задним числом, английское правительство официально опровергло эти слухи –после того как они уже сыграли свою роль. Так «фантомные» войска оказались вполне реальным военным фактором.

Остается, однако, вопрос: что это было? Просто стихийно возникшие слухи, которые правительство решило не опровергать или сознательная «деза»? Думается, возможны оба варианта. Не исключено, что это действительно был один из первых залпов «психологической» или «информационной» войны, задуманный и осуществленный англичанами. В таком случае это было сделано блестяще. Но даже если правительство только воспользовалось стихийно возникшими слухами, и в Лондоне действительно следовало бы поставить, как говорил кто-то, «памятник неизвестному проводнику», то удар все равно попал в цель. Однако в любом случае это оказалось возможным благодаря стереотипу – как было замечено, описание «казаков» было точным повторением картинок в английских газетах столетней давности –времен наполеоновских войн.